Клан Спенсермэнов ввел правила подсчета очков: за каждый выстрел или серьезный удар бойцу начисляли очки, и чем больше очков было у преступника, тем более высокий пост он мог занять в иерархии своей банды. И все теперь вспоминали время, когда не оценивался каждый выстрел… Попасть в копчик и отстрелить ноги считалось особенным шиком.

После правил семьи Спенсермэнов резко увеличилось количество инвалидов. Все стремились отстрелить позвоночник и заработать наибольшее количество очков. И чем моложе был подстреленный, ставший инвалидом-колясочником, тем больше очков получал стрелявший.

Правила семьи Спенсермэнов хотели распространить на мирное население, но решили не возводить преступников в абсолют.

Спенсермэны славились тем, что были беспощадны по отношению к своим свидетелям. Они вели дела с братьями из Венесуэлы, поставляли им оружие и были с ними долгосрочными партнерами…

С тех пор как ввели правила Спенсермэнов, никто не хотел лезть круто, там и расщепление личности, и принудительная кастрация. Как говорили Спенсермэны – стать мужчиной – это стать убийцей, начать убивать… Убивать полицейских… «Кролики» не заводили своих детей, а усыновляли детей полицейских, или детей коллег по клану. В восемнадцать «кролики» добровольно становились кастратами до конца дней и получали к этому солидную сумму на бизнес… Если ты уже занимаешься оружейным бизнесом, то в третьем поколении ты принудительно получаешь таблетку расщепления личности и растишь в себе монстра. Так Спенсермэны сделали для своих подопечных намного больше, чем все полицейские вместе взятые. Как только преступники стали растить в себе монстров, так тут же захотели завязать с преступностью… Расщепление делают, чтобы не было сильных искажений личности от убийств. А полицейские пытаются приручить монстров, которые преступники в себе растят, рожают детей, чтобы преступникам было, кого убивать…

Спенсермэны открыли гермафродитов, тех, кто пил таблетки и становился то мужчиной, то женщиной.

Спенсермэны разрешили каждому преступнику в третьем поколении делать расщепление личности. Спенсермэны говорили, что это очень удобно, одна личность убивает, а другая ничего потом не помнит. И можно нормальным человеком оставаться и нормальное впечатление на окружающих производить. Много убивать можно только на расщеплении личности. Самое страшное потом сцепить две половинки и понять, что все эти убийства совершил ты. Американцы любили забвение – забывать свои убийства… Большинство преступников покупали себе забвение, чтобы не помнить свои убийства.

Только где столько жертв найти? В Америке нашли выход – они убивали негров. Придумали еще восставать из могил… А так и убийства как бы нет, человек восстал из могилы. Полицейские заводили детей на убийства. А потом мстили за них…

Иногда в одном теле жило три человека, и все абсолютно разные. И все нормальные, но проснулся один и такого натворил, что сказать страшно. И таких расщепленных много, каждый второй убийца расщеплен.

Раздвоение личности было у Элен, Морген, Иры Штоляровой, даже детдомам сейчас прописывали раздвоение – оно ждало и Ясю…

Откровения Спенсермэнов. Имена

Летом 2003 года Спенсермэны разоткровенничались с Ариной, рассказали ей самые страшные свои преступления, которые никак не могли забыть… Преступники так иногда делали…

Рональд убил младенца на глазах у его матери и видел ее глаза – и этот момент он никак не может забыть. И сказал ей, что если она съест своего ребенка, то он до конца дней свернет ей кровожадность. Одна отказалась, а другая ела. – Он меня заставил, – сказал Рональд с ухмылкой, показывая на деда. – А потом я дал клятву, что женюсь на этой женщине. И отдал ей своего ребенка… – У него был ребенок от суррогатной матери. За сердце этой женщины боролись он и еще полицейский, а она была дочерью честного судьи, который однажды справедливо засудил Спенсермэнов.

Все знали эту историю, как Рональд убил этого судью, ее отца… Один преступник обещал сделать его дочь проституткой и убить его внука, а Рональд обещал на ней жениться… Если у Рональда все получилось бы с этой девушкой, то он сложил бы себе судейскую мантию…

А младший Спенсермэн все переживал, что они вместе с девушкой хотели убить и съесть котенка. И девушка накинулась на его лапку, а он боялся признаться ей, что тоже хочет съесть лапку котенка. А потом он сказал ей, что котенка сначала надо уби ть, а потом уже есть. И убил… Его так дедушка учил. Когда он это рассказывал, старшие Спенсермэны весело смеялись. Но ему было только шестнадцать…

– Видишь, какой он, из хороших, «зайчиков»… А будет он, – говорил дед о шестнадцатилетнем Спенсермэне улыбаясь, – новым главой клана…

Еще один Спенсермэн рассказывал, как спалил судью заживо и смотрел, и даже забвение себе не купил… И всегда это помнил… Как его мучили кошмары, как тот судья кричал…

Спенсермэны сейчас искали дочь деда – двадцать лет назад он положил сперму в полицейском участке, и одна из полицейских ему родила… Дочь Спенсермэна-старшего сейчас работала где-то в полиции в Майами…

Дед Спенсермэн говорил о Владимире Нагорбове:

– Видишь, влез в «чистый разум»… Мир к этому еще не готов… но нас это не волнует. Владимир далеко зашел и долго держится, а нас это устраивает. Он нам подходит, а разбираться со своими проблемами он будет сам. Но мы с ним работать можем…

– Ты любишь загадки? Хочешь, я загадаю тебе одну? – то ли спрашивала, то ли утверждала Симона. Сегодня она была в женском теле и поэтому доброй и счастливой. Когда она была в теле мужчины, то так злилась, что могла выкалывать глаза котятам или щенкам или убивала птиц. – Моего старшего брата зовут Рональд, но дедушка называет его Рональф, Энтони – Роквальд, а я называю его Бональд. Старший Келвин называет его Сональд. Почему?

Старшим Келвином она называла Келвина из «кроликов», сорока трех лет. Шестнадцатилетний Келвин был из «зайчиков».

Мне дали алфавит, и я стала думать.

Оказалось, что каждый член семьи Спенсермэнов получал какую-то букву в имени родственников и менял эту букву на следующую или предыдущую в алфавите, или на букву через две или три и т.д. Поэтому все называли Рональда по-разному, и никто из окружающих на самом деле не мог понять, как его зовут. Чем больше было достижений у члена клана Спенсермэнов, тем больше букв он мог пропустить, правила менялись каждые десять лет. – Только дедушка мог пропускать три буквы, он убил продажного полицейского, – рассказала мне Симона. – Но мог пропустить и две…

Иногда «кролики» букву увеличивали, а «зайчики» уменьшали. Или наоборот. Келвин Сональда называл Квональдом. В именах они иногда «зашивали» важные слова…

– А документы… У нас у всех несколько разных комплектов. Мы их покупаем, но есть свидетельства о рождении, которые хранятся в сейфе в поместье у дедушки, там указаны наши настоящие имена. Наш оракл сказал тебе это рассказать. А я переворачиваю буквы, потому что я стала мужчиной.

Каждый с какой-то буквой имени, для него определенной, выполнял конкретные действия. Эти действия регулярно менялись. И эти действия тоже что-то значили.

Имя они записывали в судоку как в кроссворд и делали свои манипуляции – три буквы влево, две вниз, пропуская гласные. И каждый в клане записывал имя в судоку по-своему, по старшинству в клане, по кругу.

Теперь Спенсермэны играли в кораблики. А нам говорили столько всего разного, что мы и не стремились разобраться.

Спенсермэнам посвящается

Чтоб вы сами растили в себе монстров, расщепляли себя и ставили эксперименты со своим двойником, на что способен он, а на что вы.

Чтоб вы сами мочу каждый день нюхали… И кал убирали за своими родственниками, которым по вашим правилам ноги отстрелили…

Чтобы вы сами памперсы себе меняли и под себя ходили…

Чтобы вы сами стали инвалидами по своим правилам…