И я забываю о завтрашнем важном дне, на который надо бы явиться заранее и при параде. Иначе Иви Рэйвенс ждет очередной позор на ковре у будущего куратора.

Все, что занимает меня сейчас – две черные воронки с вулканическим жаром на самом дне. Приятный взгляд, ласкающий самолюбие… Опасный, ненужный. Крепко же Героя подкосило, что у него сбились все сюжетные ориентиры.

Он упрямо не видит истины. Не видит, что я… Как бы выразиться понятнее? Персонаж совсем другой истории. Скучной такой, которую едва ли кто прочтет раз в пару десятков лет. Пылящейся на самой дальней библиотечной полке, в «непопулярном» разделе.

– Можем ко мне, – он облизывает губы и поджимает их в ожидании моего решения.

– К вам? – судорожно сглатываю, понимая, что сон пора сворачивать. Немедленно. Пока я не вляпалась в очередные неприятности.

– Наверняка у меня есть какое-то «ко мне», – Герой задумчиво роется в кармане и с удивлением находит новенький ключ-артефакт. – Я там пока еще не был.

У него с координацией не сильно лучше, так что время для геройства он выбрал сомнительное. Как-то неправильно тут подают эхесскую синюю…

Искривленные в манящей ухмылке губы припечатывают к себе мой взгляд. Не дают отвернуться. Главное, не думать сейчас о том арховом поцелуе, который по сценарию предназначался не мне. Мы ведь уже попробовали, там, в зарослях зимнего сада, и мне понравилось…

Не думать, Иви!

Все равно никаких шансов. И ты прекрасно знаешь, чем это обычно заканчивается. И все парни, рискнувшие связаться с «мозгоклюйкой Рэйвенс», теперь тоже знают.

– Пойдем, поищем, от чего этот ключ…

– Меня есть кому проводить, сир.

– Обманываешь?

– Я тут с отцом, – вовремя вспоминаю и хватаюсь за спасительный круг.

Точно, папа! Он наверняка где-то здесь, в моем сне. Ищет бедовую дочь, чтобы увести ее подальше от неприятностей…

– Иветт! Опоздаем в академию! – проорали откуда-то снизу, и я резко вынырнула из кошмара.

Архан меня прибери! И благослови папеньку за зычный голос, всякому уважаемому библиотекарю положенный.

Я потянулась в постели и окончательно проснулась. Не выспалась, как хавранский грузчик, пахавший в ночную смену. Метнула взгляд в настольное зеркало: синеватая бледность выдавала меня с потрохами. И этот панический блеск в глазах…

Было или нет? Это ведь просто сон, да?

А если все-таки было? Какой-то кусок вечера напрочь вывалился из моей памяти.

Но эхесскую синюю я с кем-то пила, так? Значит, в оранжерею ее кто-то принес. Я точно помнила два бокала, стоявших на полу возле кадки.

Пятна голубых брызг на ковре спальни, кем-то старательно замытые, как нельзя красочнее подтверждали этот факт.

– Иви, опоздаем! Я понимаю, что тебе нездоровится, но нас обоих ждет работа, – папа без капли стеснения влетел в мою спальню и резко отдернул шторы. – Меня – в серватории, а тебя – над собой.

Брр!

Мои ночные приключения в ванной с участием ворчащего папеньки и керамического санитарного тазика резко восстали в памяти. Кошмар! Лучше бы не восставали: думать о Герое было приятнее, чем о своем «нездоровье».

Я ведь не сама таскала с банкета эхесскую воду, мне ее принесли. Значит, вину можно разделить на двоих. Или эта математика так не работает?

– Прости-и-и, пап, – просипела, разыскивая свой голос в горле, по ощущениям набитом песком. – Я не думала, что мне поплохеет от обычной эхесской.

Я прогнала из памяти ночной тазик, наполненный синей пеной, и сконцентрировалась на приятном чувстве внизу животу. Там еще мягко тлели чудны́е угольки…

За это ощущение тоже было стыдно: обычно мне не снятся чужие герои. Ни книжные, ни реальные. Видать, этот статный, гордый, брошенный прямо посреди бала Идеал, чуть не превративший Иви Рэйвенс в шашлык, умудрился меня царапнуть.

Именно царапнуть. Так однажды выразилась мама, вспоминая свой последний междумирский переход. Сказала, что нас обеих там «царапнуло». Только на мне след остался видимый, а на ней – невидимый.

Отчего-то это выражение так въелось в память, что я именно им описывала сильные впечатления. Те, что оставляют след. Снаружи или внутри – велика ли разница? Мама говорит, те, что внутри, заживают хуже.

Вот и этот, огненный, царапнул…

– Я уже мало чему удивляюсь, Иветт, – спокойно вздохнул отец, подтаскивая к выходу мой со вчера собранный чемодан. – Не первый год вожу твое личное дело из академии в академию.

– Сжечь бы его, в самом деле…

– Как ты могла быть так легкомысленна, Иви? Знаешь ведь, что… кхм… особенная девочка, – с неохотой напомнил он, вытаскивая из шкафа вешалку с серым платьем.

– Па-ап! – закатила глаза. – Я обычная. Заурядная.

– Твоя магия иная. А значит, и резерв, – бухтел отец прописные истины. – То, что других тонизирует и бодрит, тебя может… Да кто знает, что один глоток «синей» может с тобой сделать, Иветт?

Например, устроить мне провал в памяти. Или… заставить применять дар без контроля.

Что, если я внушила Герою так на меня смотреть? Что, если проводить незнакомку до дома было вовсе не его желанием? Эйна милосердная, этого он хотел или… я?

Дырявое небо Сеймура! Не потому ли маг все время отвлекался, болтая с мисс Келси? Я хоть сняла с него ментальный крючок?!

Я посмотрела на свои кошмарно длинные пальцы, в которых запуталось солнце. Оно скользило солнечным зайчиком, нервно перепрыгивая с подушечки на подушечку. Ухватив зайчика в кулачок, я перевернулась на бок. Спрятала находку внутри книги, валявшейся на соседней подушке.

– Я обязательно возьму тебя с собой, не волнуйся, – пообещала шепотом и накрыла «непотребство» одеялом.

– Иви, если ты сейчас же не встанешь с постели, то опоздаешь на встречу с новым куратором!

Отцу как новому хранителю серватория выделили домик на окраине города. Но, зная папу, я была уверена: ночевать он будет прямо в Храме знаний, в обнимку с драгоценными книжками. Мне же полагалась комната в студенческом общежитии.

Телепортирующий экипаж в несколько пространственных скачков доставил нас на нужную дорогу. Мы допрыгали почти до самой академии. Но тут магический заряд истощился, и транспорт лениво поплелся мимо ряда скучных однообразных домов по широкому проспекту.

Вдалеке виднелся шпиль серватория, глаза уловили небольшую рощицу тонких молодых ярм (не чета тем старым и толстым деревьям, что растут в Шах-Грине). От волнения я едва всматривалась в пейзаж за сетчатым защитным экраном. Позже у меня будет много возможностей исследовать территорию вокруг Храма знаний, примыкающую к академическим землям.

Внимание привлек небольшой стеклянный домик, стоящий в стороне от всех прочих. Прозрачные стены намекали, что внутри размещалась магическая лаборатория или вроде того. Сейчас она была огорожена черно-желтыми лентами сигнальных чар, вокруг толпились маги в форме стражей.

Я прищурилась, пытаясь разглядеть эмблемы. Нет, это были не тхэры, охраняющие «главные города» Сеймура. Обычная стража Академии даров Междумирья, о чем гласила бирюзовая ленточка на зеленых рукавах.

Дверь в стеклянный домик была распахнута. Оттуда выходил маг-ищейка в длинном сером плаще, пригибающем траву своим энергетическим весом. За мужчиной стелился хвостик поисковых чар. Внутри лаборатории я заметила перевернутые стулья, разломанный стол и… капли красного на полу.

Эйна-заступница!

– Что тут случилось, пап? – взволнованно дернула своего старика за рукав.

Отец вздрогнул, вынырнув из мыслей, отложил книгу и посмотрел на меня растерянным взглядом. Все как обычно: главный хранитель серватория знает слишком много… а по итогу – ничего полезного! Все, что не написано на ветхих желтых страницах, папу не интересует.

Страницы моей книги, припрятанной под юбкой, желтыми и ветхими не были. В типографии для бумаги использовали специальную магическую пропитку, пахнущую филией и отливающую розовым перламутром. Знал бы отец, насколько разнятся наши вкусы, давно бы отобрал читательский билет.