Огромный, с преобладанием готического стиля – все эти угловатые арки и витражи со шторами из плюща, – в безумном сочетании с викторианскими башенками, сужающимися кверху четырёхугольными колоннами и средневековой резьбой по камню. Все эти детали мне знакомы из журналов об архитектуре и дизайне, которые я любил пролистывать по ночам, когда остальные члены моей семьи уже спали.

Я часами представлял, как буду снова жить в своём доме, а не переезжать каждые несколько недель из одного дешёвого мотеля в очередную пахнущую плесенью съёмную квартиру, что мы делали последние семь месяцев – спасибо программе защите свидетелей.

Второе, что я увидел, была девочка со смуглой кожей, светлыми волосами, карими глазами и в пушистом свитере размера на два больше, чем нужно, с буквами «Скоро буду» спереди. В руке она держала кусок сырого мяса и не моргая смотрела на меня. Небольшой чёрный кот, встав передними лапами ей на ногу, старался дотянуться до мяса.

Всё это было так странно, что я чуть не запрыгнул назад в такси, но я и так потратил два дня и остатки наличных Лиама, чтобы добраться сюда из Монтаны. Лиам отправил меня сюда не просто так.

От мыслей о нём сердце забилось быстрее, и я посмотрел по сторонам, надеясь, что он уже здесь и ждёт меня. Он погнался за двумя мужчинами, вломившимися в наш номер пару дней назад, но перед этим взял с меня слово, что если к вечеру не вернётся, на случай, если мы по какой-то причине разделимся, я по наказу родителей отправлюсь в условленное место – в гостиницу «Рэйвенфолл».

Поток воспоминаний застопорился на родителях, на мамином неподвижном теле на полу и папиной поникшей голове – как если бы он просто заснул, сидя на стуле.

Последние семь месяцев мы постоянно переезжали, убегая от охотящихся на нас людей, и за всё это время родители так и не объяснили мне, кто они и что натворили. И теперь уже никогда не объяснят.

Только бы Лиам был в порядке. Я не выдержу, если и его не станет.

– Ну, береги себя! – бросил таксист, торопливо выруливая назад на дорогу.

Я его не винил. Едва ли он поверил в мою историю про «поездку к тёте», а учитывая засохшую кровь на моей фланелевой рубашке, он наверняка понял, что у меня неприятности.

И он прав. Хотя я понятия не имею, из-за чего.

Я даже не знаю, почему родители настаивали именно на «Рэйвенфолле». Я один раз пробил его в поисковике. Их сайт представлял собой фотографию гостиницы и бесполезную информацию, что ею заправляет семья экстрасенсов. Я знал, что она находится в Орегоне, поэтому доехал на автобусах до Портленда, а там сел в такси. Поскольку навигатор водителя не знал города Уик, добирались мы сюда по бумажной карте из чрезвычайной сумки, расставаться с которой родители мне запретили.

После нескольких часов езды через лес – хотя, если судить по карте, путь просто физически не мог занять столько времени, – перед нами неожиданно возник город, производящий впечатление такой же неотъемлемой его части, как осенние листья и бугрящиеся из земли корни толщиной с мужское бедро. Воздух в нём был как перед самой грозой – тягучий и заряженный.

Как я сейчас.

Я задержал дыхание, стараясь переключить внимание на жжение в горле от нехватки кислорода со злости и с печали, грозящих меня поглотить. Лиам никогда не терял контроль над эмоциями. Он всегда был как скала, и эти последние месяцы я делал всё, что в моих силах, чтобы стать таким, как он, и не быть обузой ни ему, ни нашим измотанным родителям.

А теперь мне тем более нужно следовать его примеру, если я надеюсь когда-нибудь выяснить, кто их убил.

Когда я снова к ней повернулся, девочка продолжала на меня смотреть, но мясо уже лежало на земле, и его с жадностью уплетал кот.

У неё что… кровь в волосах?!

«Это от стейка», – сказал я себе, поднимаясь по ступенькам, по бокам которых лежали ярко-оранжевые и белые тыквы, вдоль увитых плющом железных перил высились пожелтевшие снопы кукурузных побегов, а рядом с парадным входом стояло чучело, и я чуть не споткнулся, когда его руки с шорохом качнулись.

«От ветра», – подумал я, стыдя себя за глупый страх. Лиам не для того последние семь месяцев учил меня рукопашному бою, чтобы я боялся чучел. Я должен был уметь постоять за себя, если наши преследователи нас найдут. Но что я сделал, когда это случилось? Снова бросился в бега.

– Привет, – поздоровалась девочка. Её улыбка была из тех, которые отражаются в глазах. Мама тоже так улыбалась.

– Привет. – Я переступил с ноги на ногу. – Это… э-эм… гостиница «Рэйвенфолл»?

– Она самая. Я Анна.

– Колин. Приятно познакомиться. – Я протянул ей руку.

Она посмотрела на неё, но пожимать не стала. Сгорая от неловкости, я опустил руку и снова переступил с ноги на ногу. У неё был обескураживающе проницательный взгляд, будто она знает обо мне больше, чем я сам. Возможно, так и было. Вдруг она умеет читать мысли и знает, о чём я думаю? Поморщившись, я прогнал эти глупые мысли.

Экстрасенсов не бывает.

Анна снова улыбнулась. Она продолжала не моргая на меня смотреть, но у меня возникло ощущение, что её взгляд направлен не на меня, а сквозь меня. Всё это начинало действовать мне на нервы.

И вдруг кот на меня прыгнул.

– Ха! – Анна перехватила его в воздухе и крутанулась на месте. – Так и знала, что ты это сделаешь! – торжествующе воскликнула она, держа кота на вытянутых руках. – Ты становишься предсказуемым.

Кот подавленно обмяк. Я не знал, что коты могут выглядеть подавленными.

– Счёт один-ноль не в пользу Макса! – Анна поставила Макса на террасу и, пока тот с неохотой вернулся к сырому стейку, снова обратилась ко мне: – Прости. Он у нас большой любитель подшутить над людьми, и его привлекает кровь. – Она кивнула на моё плечо. – Тебе нужно показаться моей бабушке, пока ты здесь.

Порез перестал кровоточить, но ещё болел. Его мне нанёс один из убийц моих родителей. Лиаму удалось серьёзно ранить второго, и я надеялся, что это поможет ему их нагнать. Они не уйдут безнаказанными – брат об этом позаботится.

– Так и сделаю, – пообещал я, и только тогда до меня дошёл смысл всех её слов. Коты не подшучивают над людьми.

Она снова посмотрела на меня так, что я почувствовал себя не в своей тарелке.

– Нет, не сделаешь.

Верно. Я привычен к ранам. В основном я получал их на боксёрских спаррингах с Лиамом и давно сбился со счёта, сколько раз мы друг друга заштопывали – когда ты в программе защиты свидетелей, процесс получения профессиональной медицинской помощи сильно усложняется. Но брат настаивал, что тренировки необходимы, и он прав.

– Ты хочешь снять номер? – спросила Анна.

Я кивнул:

– У вас есть свободные?

Её взгляд упал на мою старую дорожную сумку, и я опять почувствовал неуверенность: а вдруг они не селят четырнадцатилетних подростков одних? У меня не осталось денег, чтобы устроиться где-то ещё, и Лиам будет искать меня здесь. Я попытался придумать, что бы он сказал на моём месте – у него всегда получается расположить к себе собеседника, он всем нравится, и к нему прислушиваются.

Я так и продолжал стоять неуклюжим столбом, пока Анна снова не улыбнулась и не сказала:

– Есть. Ты один?

– Да. Хотя, может, у вас уже поселился Лиам Пирс?

– Ни Лиамов, ни Пирсов, – ответила она.

У меня оборвалось сердце, но я решил подождать с разочарованием и пошёл за ней в просторный вестибюль с высоким потолком и витражами, изображающими загадочных крылатых существ. В глубине его начиналась широкая лестница, больше подходящая для сказочного замка. Всё это открытое пространство и естественное освещение создавали иллюзию, будто комната дышит и картины на стенах в любую секунду оживут.

И тут входная дверь за моей спиной сама собой захлопнулась.

– Ой, да хватит уже, – не оборачиваясь, упрекнула Анна.

– Это не я.

– Я знаю. Я не тебе.

Я посмотрел по сторонам, но кроме нас в вестибюле были лишь пара гостей, разговаривающих у эркерного окна, и Макс, ожидающий нас у лестницы. Его зелёные глаза озорно поблёскивали.