Дверь, ведущая из зала в другие помещения Базы, к счастью, оказалась не заблокирована – иначе мне бы вновь пришлось ползти по лазам коммуникаций. Я бесшумно двинулся по коридору к жилому сектору и очень скоро услышал впереди разговор, который мне не понравился. Собственно, это был не разговор, а допрос. Двое попеременно орали, а третий изредка отвечал им, после чего раздавались звуки ударов. В качестве комнаты для допросов использовалось небольшое складское помещение, куда я без дальнейшей разведки просто ворвался, едва не сорвав с петель дверь.

Двое с короткими дубинками в руках стояли спиной ко мне, третий – Алекс Норкофф – был подвешен за руки к трубе под потолком. Крестные отцы Синдиката предполагали, что десантник представляет определенную опасность, и наверняка послали сюда лучших своих бойцов. Однако всего они знать не могли. Нас готовили вовсе не для сражений с людьми. Точнее, вовсе не с людьми, поэтому боевые качества десантников не афишировались. И все же наши мышцы, рефлексы были вчетверо совершеннее, чем у обычного человека. Конечно, любого из нас можно победить многократным перевесом сил или захватить врасплох. Видимо, это с Алексом и произошло. Но в настоящую секунду ситуация была прямо противоположной. Двое с дубинками только начали оборачиваться на шум распахнутой двери, когда я уже стоял за их спинами. Они ничего не успели. Я схватил их за шеи, ударил друг о друга головами и отшвырнул обмякшие тела в угол.

Висевший на импровизированной дыбе человек издал хриплый смешок.

– Ты немного задержался, Людвиг, – выдохнул Алекс.

Лицо его было покрыто свежими синяками и ссадинами, но серьезных травм я не обнаружил. То ли его щадили, то ли еще не разогрелись. Перерезав веревку, я осторожно опустил Алекса на пол.

– Как ты себя чувствуешь?

– П-почти нормально, – с запинкой ответил он. – Ребра болят, но, кажется, целы. Они только начали работать.

Он ощупал себя и поднялся на ноги.

– Как они сумели тебя скрутить? – спросил я.

– Попался на элементарную уловку. Они притворились, будто их корабль потерпел бедствие. Тот, кто первым выбрался из челнока, едва на ногах держался, весь в крови. Жалкое было зрелище. Мне и в голову не могло прийти, что это не кровь, а краска. Подбежал, как дурак, чтобы помочь, и вместо благодарности получил прямо в рожу парализующий заряд. Очнулся через какую-то минуту спеленатый, как младенец, по рукам и ногам. Ну что, тебе не хочется посмеяться?

– Любой из нас мог попасться на этот трюк, – успокоил я его. – Значит, они прибыли сюда именно за тобой? Интересно, как они узнали, где именно тебя следует искать. Сколько их еще на Базе?

– Я сумел насчитать десять человек. Значит, осталось не меньше восьми.

– Шести, – уточнил я. – Двое лежат в засаде снаружи.

– Вот идиоты! Что они там делают?

– Думаю, они засекли посадку нашего челнока.

– Нашего?

– В челноке осталась Вайда. Это она попросила тебя найти. Впрочем, ты и сам мог бы догадаться.

– Я пойду с тобой, – сказал Алекс. – Так мы справимся гораздо быстрее.

– А твои ребра? – усомнился я.

– Со мной все нормально, – отмахнулся он. – Тем более, что много времени нам не понадобится.

Начавших приходить в себя костоломов мы связали и заперли на складе, а дальше вновь действовали без плана, подготовки и прочих затей, полагаясь лишь на неожиданность и быстроту. Влетели в холл и бросились на противников. Полагаю, Синдикат послал сюда далеко не худших своих людей. Несмотря на то, что наше нападение застало их врасплох, по обычным человеческим меркам они отреагировали почти мгновенно. Один из них даже успел выхватить оружие и выстрелить. Правда, когда боек ударил по капсюлю, на линии прицела никого уже не было. А в следующее мгновение Алекс выбил у него пистолет, заодно сломав руку. Больше никто из них ничего сделать не успел. Против двоих модифицированных десантников у боевиков Синдиката не было никаких шансов, и все действительно закончилось очень быстро. Мы оглядели интерьер со слегка поломанной мебелью и неподвижными телами на полу и перевели дух.

– Что будем делать с оставшимися двумя? – спросил я.

– Попросим кого-нибудь позвать их внутрь, – ответил Алекс. – Вот этот, насколько я понял, у них за старшего.

Он кивнул на человека, который вяло шевелился, совершая безуспешные попытки подняться. Я посадил его в кресло, но прежде чем начать приводить в чувство, тщательно обыскал, полностью опустошив карманы пленника. Тем временем Алекс связал остальных.

Наш пленник наконец открыл глаза и с минуту мутно смотрел перед собой, не в состоянии воспринять неожиданную перемену в ситуации. Его взгляд скользнул по нашим лицам и немного прояснился. Это был сильный мужчина лет сорока с жестким лицом, и он неплохо владел собой.

– Вы все умрете, – с некоторым усилием проговорил он.

– Этого еще никому не удалось избежать, – не стал спорить я. – Если вы хотите, мы поговорим на эту тему чуть позже. Но сначала попросите ваших друзей – тех, что сейчас снаружи – вернуться на Базу. Ночью там очень опасно.

Я протянул ему коробочку рации, но он с презрением оттолкнул мою руку.

– Ты не сможешь меня заставить.

– Не стану и пытаться, – пожал я плечами. – Но это ничего не изменит. Вне Базы они не доживут до утра. Ты просто не знаешь, что такое Верона. Если позовешь их, то сохранишь им жизнь. Обещаем, что не будем их убивать. Только свяжем. Потом поговорим с тобой и, возможно, придем к соглашению, которое всех нас устроит. К тому же согласись и с тем, что чем больше вас останется в живых, тем выше шанс вновь изменить ситуацию в свою пользу. Но если ты вообще не желаешь вступать в переговоры, то нам не нужен. Тогда мы попробуем договориться с кем-нибудь из твоих приятелей. Ты уверен, что никто из них не пожелает сохранить жизнь за такой пустяк?

Мои аргументы были чрезвычайно просты, а потому убедительны. Немного поколебавшись, он все-таки взял рацию.

– Сирокко! Коди! Возвращайтесь, – пробурчал он.

Алекс отправился встречать караульных. Мы услышали, как открылась дверь тамбура, потом раздались звуки короткой возни и вновь наступила тишина. Через пару минут в холл вошел Алекс, таща за собой связанных охранников.