Лучше бы она не покидала рубки. При входе в диспетчерскую зону возможно всякое, а возле Мю Цефея движение особенно оживленное. Столкнуться с каким-нибудь грузовозом, нежданно вынырнувшим из гиперканала, – удовольствие сомнительное.
– Ну ладно, ладно… – забормотал Дылда. – Не сильно-то и наступил… Этот твой любимчик нарочно ложится так, что не хочешь, а наступишь…
– А тебе трудно под ноги посмотреть? Садист! Ты его убьешь когда-нибудь. Киса, где ты? Кис-кис… Штиблет! Кис-кис… Штиблетушка…
Штиблет – это я. Мне известно, что означает это слово на языке двуногих. Иногда я даже снисхожу до того, что откликаюсь, хотя нимало не похож ни на какую обувь. Еще чего не хватало! Мы похожи только на самих себя и вполне тем довольны.
– Кис-кис-кис… Вон ты где! Иди сюда, Штиблетик…
Не иду. Прекрасно вижу: Разине просто хочется приласкать меня и тем успокоить. Вот еще! Если бы она сообразила предложить мне что-нибудь вкусненькое – ну тогда так и быть. А коли не догадалась – мерси, мне и в одиночестве хорошо. Самое же существенное вот в чем: я вижу, что погладить меня ей важнее, чем мне быть поглаженным. Какой уважающий себя кот не устыдится, поняв, что доставил человеку больше пользы, чем получил от него? Подхалимов мы не уважаем. В честном кошачьем бою им всегда достается по первое число – кишка тонка у подхалимов драться как следует.
– Кис-кис… Ну же, Штиблетушка… Беги сюда. Ага, так я и разбежался.
Вздохнула Разиня, ушла в рубку. Это правильно. Инструкции для кого писаны? Это я имею право гулять сам по себе, а двуногие закабалены великой кучей ими же придуманных правил. Рабы они, хоть и мнят себя царями природы.
Впрочем, после посадки надо бы подойти к Разине, потереться о ногу. Иногда и рабы заслуживают поощрения. На то мы и высшие существа, чтобы изредка проявлять великодушие.
Как правило, самки двуногих лучше самцов. По крайней мере, с поверхности. У самок все лучшее на поверхности. В глубине они часто не менее, а более жестоки, чем самцы. Наше счастье, что они обожают ласковых и пушистых.
Мы, мэйн-куны, как раз пушисты и ласковы, любим помурчать, а еще игривы. Это у нас от ума. Нам необходимо, чтобы нас обожали. Чем сильнее обожают, тем полнее миска. Мэйн-куны крупны, и еды нам требуется больше, чем другим кошкам. Самки двуногих изрядно глупы, они не видят того, что у них перед глазами: наши подбородки и кисточки на ушах. У кого из кошачьих есть кисточки на ушах? А? Как по-вашему, у рыси добрый характер? А наши выпяченные подбородки прямо указывают на несгибаемую силу воли и недюжинную целеустремленность. Если не верите, попробуйте искупать мэйн-куна. Что он подумает, вопрос второй, но обязательно сделает вид, будто ничуть не боится воды. Это ли не характер? Что до нашего ума, то вот вам лишь одно, сравнительно мелкое его проявление: мы скрываем от двуногих свою истинную сущность и тем привязываем их к нам. Не так ли в свое время поступал и человек, мало-помалу приручая скотину?
В пассажирских отсеках – а они, чтоб вы знали, занимают пять шестых полезного объема корабля – я бывать не люблю. Пассажир – самое никчемное существо, а хуже всех дети. Их леденцами не корми, дай покуситься на мое достоинство! У них это называется – поиграть. Разве я игрушка? Вы имеете дело с личностью, молодой человек! Хотите сделать себе приятное за мой счет – сделайте что-нибудь приятное и мне, а я рассмотрю, эквивалентен ли обмен. Если нет – свободны!
По своей воле я бы вообще никогда не выходил к пассажирам, но ритуал ежедневного обхода владений – это святое. Должен я проверить, все ли в порядке, или нет? Ясно – должен. И у котов бывают обязанности.
Я уже знал, что в этом рейсе никто из пассажиров не везет с собой ни котов, ни кошек. Была одна вздорная собачонка карманного формата – столь мелкая, что, узрев меня, совершающего обход, опять, как в первый раз, напустила лужу и, отчаянно скуля, попыталась скрыться в штанине хозяина. Разумеется, я степенно продефилировал мимо, даже не повернув головы. Еще не хватало обращать внимание на всякую мелочь! К непорядку в моих владениях она уж точно не относилась.
К непорядку относилось другое. Девчонка лет восьми – совершенно никчемное существо с полным отсутствием центров торможения в курином мозгу – не придумала ничего лучше, как метнуться ко мне со скоростью хищника, схватить меня за задние лапы и слегка приподнять. Ей было интересно, как я буду ходить на одних передних, точно в цирке. Откуда ей знать, что в цирке соглашаются работать лишь те из нас, кто не видит лучшей перспективы – парии, изгои, отбросы кошачьего общества? Разве я циркач?
Извернувшись, я выпустил когти и дал волю передним лапам. Маленькая дрянь истошно завизжала, к ней кинулась мамаша, а я унес ноги. К счастью, пассажирам вход в служебные отсеки лайнера строжайше воспрещен. Еще не хватало, чтобы ненужное вздумало качать права!
А вообще черт знает что такое! Тут не лежи, там не ходи… Мой это корабль, в конце концов, или не мой?!
Нашел укромный уголок, умылся, успокоил растревоженные нервы и отправился в рубку к Разине. Вот теперь можно потереться о ее ногу и помурлыкать. Почему теперь? Потому что она занята, а значит, я ей помеха. Но запомнит, что я подходил, а она меня отшила. Глядишь, на почве комплекса вины принесет с камбуза что-нибудь по-вкуснее того комбикорма, что мне обычно скармливают. Так и надо. Никогда не иди навстречу желаниям двуногого – первая заповедь умного кота. Взаимность приедается. Чересчур ласковых кошечек двуногие рано или поздно начинают шпынять. В них нет непостижимого для двуногих кошачьего «я», они разгаданы и малоинтересны. Поэтому всегда тщательно выбирай время, чтобы показать, какой ты замечательный кот! Это вторая заповедь.
Иные уходят в открытую оппозицию – и кончают свою жизнь на помойках. Глупые. Совсем не трудно уразуметь правильную линию поведения: не потакай, но и не тяни в обратную сторону. Найди баланс.
Разиня выразила притворное недовольство, не отрываясь от своих приборов и экранов, а Сушеный Подлещик отвлекся на мгновение, чтобы бросить: «Пшел вон, Штиблет!» Как я и предвидел, им было не до меня. Тем лучше. Я уселся возле переборки и принялся умываться с оскорбленным видом. Пусть устыдятся.