Я не представляю, сколько бы это ещё продолжалось, если бы мое онемевшее тело наконец не ожило, напоминая о себе.

— Дориан, вам действительно лучше уйти, — негромко решаю я, делая маленький шаг вперёд.

Оба мужчины переводят на меня взгляд, но я смотрю только на Дориана. Ожидаю увидеть в его глазах удивление, но он просто смотрит, не выдавая эмоций.

— Уверена? — спустя несколько секунд уточняет Дориан, и я решительно киваю:

— Да.

Дориан бросает быстрый взгляд на Раяна и медлит ещё какое-то время. Я смотрю на него, пытаясь послать невербальный сигнал. Да, я уверена.

Дориан понимает меня, судя по тому, как в следующий миг сжимает ладошку Мелиссы, переплетая их пальцы, и молча идёт к выходу. Дверь за ними громко хлопает, и я тут же по щелчку сдвигаюсь с места, в три шага оказываясь возле двери.

Не знаю, зачем. Застываю и, прерывисто выдохнув, утыкаюсь лбом в древесину, топя быстротечное сожаление о том, что позволила им уйти.

По спине мгновенно пробегают толпами мурашки, а ноги оплетаются дрожью.

Потому что я чувствую на себе его взгляд.

И мне становится по-настоящему страшно… Ведь я знаю, что на этот раз Себастьян не придет.

3

Я слышу свое дыхание, но едва его чувствую. Тело превращается в слитый кусок металла, мысли трусливо убегают.

Раян ничего не делает, но я знаю, что смотрит, прокалывая мою спину взглядом. На секунду я забываю о том, что всего в нескольких шагах находится наша дочь. Странно, но меня даже не пугает мысль о том, что она может в любой момент заплакать.

— Ты всегда оставляешь дверь открытой? — хмыкает голос Раяна. — Если бы я не знал, то решил бы, что ты сделала это для меня.

Я сглатываю тяжёлый шар и с трудом отлипаю от двери. Отталкиваюсь от нее ладошками и заставляю себя повернуться к нему.

Он тут же реагирует, ступает ко мне, но пресекается.

— Черт, — ругается Раян, стирая вновь хлынувшую из носа струйку крови, и смотрит на меня. — Поможешь?

— Нет, — выпаливаю я.

На его лице возникает кривая улыбка, в которой я различаю примесь горечи.

— Что, ж, другого ответа я и не ожидал. Придется все делать самому.

— Ты изменился, — бросаю ему в затылок, едва он успевает развернуться в сторону ванной.

Раян застывает, а я продолжаю сверлить взглядом его затылок. Широкие плечи напрягаются, но так же быстро, как мне это показалось, он поворачивается ко мне.

Я могу видеть на его лице что угодно, но только не удивление.

— Я ожидал услышать от тебя подобное, — он делает шаг ко мне, и я даже не успеваю моргнуть, когда он оказывается рядом.

— Но я все тот же Раян, детка. И я люблю тебя, как и раньше, — голос смягчается, манит к себе. Я слышу в нем щемящую грусть.

Замираю с буйно колотящимся сердцем, чувствуя, как его ладони просовываются на мою талию.

— Ты даже не представляешь, как я ждал нашей встречи, — шепчет он горячим воздухом и прижимается лбом к моему виску.

Я закрываю глаза и не сдерживаю всхлип. На одно мгновение мне кажется, что передо мной все тот же ласковый зверь. Ощущаю дыхание, скользящее вдоль моих губ и впиваюсь пальцами в его предплечья, сама не знаю, то ли пытаясь оттолкнуть, то ли наоборот, притянуть ближе. Потому что я чувствую, как тело предательски тает и льнет к нему. Мне стоит невероятных усилий собрать в кулак всю свою силу воли.

— Но я ее не ждала, — тихо шелещу я.

Дыхание Раяна обрывается напротив моих губ. Его пальцы застывают на моей талии, а через несколько секунд исчезают. Он отодвигается и ошарашенно смотрит на меня, будто надеется, что не расслышал.

— Что?

— Я ее не ждала, — говорю громче. — Я считала тебя мертвым, Раян. Каждый день была на грани, чтобы наглотаться таблеток или вспороть себе вены. Каждую ночь просыпалась в истерике и в залитой слезами подушке, — я замолкаю и двигаюсь взглядом между его глазами туда-сюда.

— Я жить не хотела, Раян. А теперь ты спустя год заявляешься так, будто ничего не произошло, — в отчаянии выплевываю и кривлю губы в искажённой улыбке, игнорируя рванувшую на щеку слезу. — Пошел вон. Я видеть тебя не хочу.

Я отступаю и открываю дверь настежь, удерживая ее. Вскидываю на него взгляд и с вызовом смотрю, не заботясь о влажных дорожках на щеках.

На этот раз Раян не утирает мои слёзы. Он почти не двигается, смотрит в упор. Молчит. Его тело сильно напрягается, черты лица обостряются.

— Если ты думаешь, что я отступлю, ты ошибаешься, Эви, — твердо говорит он и немного наклоняется, чтобы проговорить мне в лицо: — Отмени свадьбу, пока не поздно. Или этим займусь я.

Он отстраняется и бросает на меня завлеченный свирепым безумством взгляд. Коротко играет желваками, а затем выходит в открытую мною дверь.

Я тут же закрываю ее громким хлопком и на этот раз не забываю щёлкнуть замком.

Не позволяю себе задержаться.

Разворачиваюсь, но вместо того, чтобы вернуться в комнату к малышке, иду в нашу с ним спальню.

Я знаю, что не должна этого делать. После рождения дочери я полностью перебралась в гостевую спальню вместе с ней.

Потому что здесь больнее.

Дёргаю ящик комода и достаю альбом. Открываю первую попавшуюся страницу и попадаю на снимок, который заключает мое сердце в ловушку.

Это фото было сделано за неделю до того, как я узнала о беременности. Раян здесь такой счастливый. Запрокинув голову, искренне смеётся, обнажая ряд белых зубов, а я кошусь на него, слегка улыбаясь.

На губы невольно пробивается искривленная улыбка. От него всегда исходил свет.

Я не сразу чувствую слезу, падающую по щеке. Быстро смахиваю ее и опускаюсь на кровать, пролистывая альбом на следующую страницу.

Вот Раян стоит позади меня в полицейской форме и прижимает спиной к себе. Обнимает меня поперек груди и кусает за ушко. Здесь уже я смеюсь с таким восторгом, что мне в какой-то момент кажется, будто я вижу на снимке другого человека.

Неужели я была такой? Такой счастливой и беззаботной в руках своего мужчины.

Раян… Где же ты был, мой ласковый зверь? Что с тобой стало?

Слёзы капают на альбом и я всхлипываю, не в силах сдержаться. Мне вдруг становится так больно, что хочется завыть. За него, за себя, за нас.

Смотрю в сияющие счастьем зелёные глаза, как будто фотография сможет мне дать ответы. Касаюсь кончиками пальцев его лица и медленно ласкаю.

Зажмуриваюсь, позволяя картинкам прошлого счастья заполнять мое воющее болью сердце. Мне нельзя этого делать. Нельзя…

От манящих в пропасть воспоминаний меня спасает неожиданная вибрация телефона. Я машинально стираю рукавом влажные дорожки слёз и встаю, резко захлопывая альбом. Прячу его обратно в ящик и выхожу, следуя на звук, который тут же обрывается.

Едва телефон оказывается в моих руках, как на экране всплывает одно новое сообщение. С незнакомого номера.

Я знаю, что ты все ещё любишь меня. И я верну тебя, Эви, чего бы мне это не стоило.

Ноги подкашиваются, а сердце прыгает в живот. Но оклематься я не успеваю. Потому что вслед приходит ещё одно.

От Себастьяна.

* * *

— Привет, — говорит Себастьян, переступая порог входной двери. Тянется за поцелуем, но я машинально отворачиваюсь, подставляя щеку. И тут же мечтаю провалиться сквозь землю. Это получилось само собой.

Себастьян поджимает губы, но никак не комментирует мой поступок.

— Как Мия? — буднично спрашивает, как и всегда это делает, раззуваясь и идя через гостиную в комнату.

Я смотрю ему в спину и неуверенно топчусь на месте. Сегодня Себастьян без цветов и в полицейской форме. А ещё с припухшим после вчерашней драки носом. Но, как и обычно, он предупредил меня о своем визите.

Делаю глубокий вдох и иду за ним. Стараюсь не думать о том, что здесь происходило ещё полчаса назад и сообщении, которое мне прислал Раян.

Захожу вслед за Себастьяном в спальню и вижу его возле кроватки. Он склоняется над дочерью, здоровается с ней в своей манере и улыбается, слегка щекоча маленький животик. Дочь радостно гулит и размахивает ручками. Она привыкла к нему.