Я напрягаюсь, но понимаю, что убегать обратно будет глупо. По воздуху течет густая тишина, мне в затылок упирается нервное дыхание Мелиссы, и только гуление малышки кое-как разбавляет повисшую между нами угрюмость.

Раян смотрит на меня какое-то время неотрывно. Вглядывается, высматривает, считывает. Затем медленно переводит взгляд в сторону, будто только сейчас замечает Мелиссу. В его глазах отсутствуют эмоции. Там плещется абсолютное спокойствие. Холодное, тягучее, опасное.

— Мелисса, оставь нас, пожалуйста, наедине, — наконец самоуверенно произносит Раян, от чего у меня все обрывается внутри. — Нам с Эвелин нужно кое-что обсудить.

Мелисса делает быстрый вдох и машинально хватается за мой локоть. Сжимает сильнее и не сдвигается с места. Малышка громко издает кряхтение, словно чувствует, что происходит. Раян не сводит взгляд с лица Мелиссы, по его губам ползет кривоватая улыбка.

— Мелисса, — обращается к девушке. — Я не причиню ей вреда и ты сама об этом знаешь, — говорит так, что я сама готова поверить, а затем переводит проникновенный взгляд на меня, все ещё обращаясь к ней: — Эвелин всё неправильно поняла.

Сердце в груди сильно екает. Я инстинктивно прижимаю дочь к себе крепче, а у самой мысли скачут быстрее, чем удары сердца. Мне бы хотелось этого больше всего на свете. Вот только я видела всё своими глазами.

Мелисса издает неуверенный выдох и ослабляет руку, пока полностью не отпускает меня.

— Я… Я наверное прогуляюсь, — робко произносит и через мгновение я ощущаю мягкий порыв воздуха рядом.

Я с опозданием понимаю, что она уходит.

— Мелисса, постой! — вскрикиваю я.

Она вздрагивает и останавливается. Разворачивается обратно и смотрит на меня.

В ее глазах замешательство. Она растеряна и не знает, как поступить. Но я замечаю в её взгляде проблеск тех же эмоций, что и там, когда я сказала ей правду. Она все ещё не верит в это.

Я вдруг понимаю всю абсурдность ситуации. Со стороны, скорее всего, это выглядит безумно и не поддается никакой логике. Если бы ко мне вдруг заявилась Мелисса и сообщила о том, что ее любимый убийца, я бы ни за что в жизни не поверила. По крайней мере до тех пор, пока не получила бы вразумительные объяснения и доказательства. Поэтому я осознаю, что так действительно будет лучше.

Мия дёргается и капризничает, недовольно закряхтев. Я качаю головой и меняю положение, удерживая ее на весу.

— Да, Мелисса, я действительно погорячилась, — обращаюсь к девушке, пытаясь вложить как можно больше спокойствия. — Тебе лучше уйти.

Она переводит между мной и Раяном взгляд, как будто взвешивает, после чего уходит. Как только входная дверь за ней закрывается, по лицу Раяна ползет довольная ухмылка.

— Я знал, что ты не глупая, Эвелин, — говорит он. Делает шаг ко мне, а я сжимаю дочь обеими руками и отступаю.

— Не подходи к нам.

Раян останавливается и хмурит брови.

— Брось. Ты ведь прекрасно знаешь, что я не сделаю тебе больно, — замолкает, а затем переводит взгляд между мной и дочкой, понижая голос: — Вам обеим.

Я настороженно молчу и пытаюсь прислушаться к себе. Когда человек попадает в страшные обстоятельства, первое, чем он руководствуется — страх и адреналин. Эмоции, которые ещё недавно раздирали мою грудь, сейчас как будто притупились, впуская проблески ясности в скачущие одна за другой мысли.

Я начинаю понимать, что он прав. Потому что инстинктивно я чувствую, что он не причинит вреда мне или нашей дочке. Наверное, больше всего я просто боюсь услышать всю правду.

— Ты все это время лгал мне, — приняв безысходность, выговариваю, глотая ком в горле.

— Я не лгал, — отвечает спокойно. — Просто уклонялся. Это разные вещи.

— Мне плевать, — жестоко выплевываю ему в спину, когда он разворачивается и движется в направлении двери. — Ты убиваешь людей, поэтому лучшее, что ты можешь сделать, это добровольно пойти в полицию и сдаться.

Раян останавливается прямо перед дверью. Застывает и слегка напрягает плечи, молчит. Затем опускает затылок вниз и медленно тянется к ручке.

— Нет, Эвелин, — четко проговаривает и громко щёлкает замком, а по моей коже иголками проносится дежавю, когда он разворачивается обратно, остро впиваясь пронзительным взглядом.

— Сначала ты выслушаешь то, что я тебе расскажу, а потом уже решишь, делать из меня монстра или нет.

* * *

— То, что ты видела, сделал не я. И даже не мои люди, — встречает меня твердый голос Раяна, едва я показываюсь из пределов спальни.

Я теряюсь и даже падаю в ступор, понятия не имея, как воспринять подобное заявление.

Перед тем, как начать разговор, мне пришлось отлучиться, чтобы покормить Мию. Раян остался ждать в гостиной, не вмешиваясь и не беспокоя. А я нарочно оттягивала время. Потому что боялась. Расхаживала по комнате, укачивая дочь, и даже когда она уже уснула сладким сном, все ещё не решалась уложить ее в кроватку.

Страшнее всего было услышать от него всю правду. Но эти слова застигли меня в расплох и я даже не успеваю понять, как на них реагировать.

— Что значит "твои люди"? — выговариваю сквозь пробивающееся наружу дрожание. Как бы я ни пыталась успокоить и подготовить себя в спальне к этому разговору, сейчас понимаю, что все мои попытки были напрасными. По телу вновь проходит мелкая волна дрожи и сердце выстукивает настороженный ритм.

— Тех людей убили ещё до того, как мы вмешались, — Раян продолжает смотреть на меня, его взгляд уверенный и непоколебимый, голос ровный и стойкий.

Это поражает меня настолько, что я просто не в состоянии как следует осмыслить услышанное.

— Я ничего не понимаю, — шепчу будто в прострации, ощущая себя в каком-то нереальном сне. Раян коротко усмехается, но эта улыбка не касается его глаз.

— Я все ещё принадлежу им, и я по прежнему не имею права об этом говорить.

— Кому «им»? - мой голос повышается помимо воли. Я чувствую, что на грани.

Если я прямо сейчас не узнаю правду, я просто сойду с ума.

— Тем, кто спас меня, — выстреливает Раян. Его глаза по прежнему глубоко прикованы ко мне. — Они ни на кого не работают и никому не подчиняются. Они сами по себе.

Слова разрезают воздух, словно тысячью мелкими лезвиями. Я все ещё не могу пошевелиться, мои ноги будто вросли в пол, а взгляд неотрывно приклеен к Раяну.

— Их главная цель — наркодиллеры и торговцы детьми, — тем временем продолжает Раян, с ошеломляющей проницательностью глядя на меня. — Девочка, пропавшая без вести, которую ты видела в новостях. Ее родители и родной дядя убиты, других родственников у нее не осталось. В таком случае остаётся только один выход, — он кривит уголок губ в усмешке. — Сегодня же девочка отправится в детский приют.

Я хватаю воздух губами, но получается втянуть лишь рваный вдох.

— Два ублюдка сбежали, — продолжает говорить Раян. — Мы отследили их местоположение и в два счета могли бы их поймать, — делает паузу. — Но не в этот раз. Полиция уже работает. Иногда мы оставляем след, чтобы дать им возможность думать, что это их заслуга.

— То есть, вы делаете всю грязную работу, подставляя полиции всё готовое? — вопрос вырывается сам по себе, ещё прежде чем я до конца осознаю его суть.

Губы Раяна кривятся в усмешке.

— Что-то вроде того, — кивает он. — Вероятнее всего, этих ублюдков уже поймали. Ты можешь прямо сейчас позвонить Дориану, чтобы убедиться.

Раян делает шаг к столику и поднимает мой телефон, который я оставила на кухне, протягивая его мне. Я опускаю глаза на телефон и отрицательно качаю головой, падая в внезапное оцепенение.

— Ты убивал? — спрашиваю так тихо, что едва слышу. В ответ получаю молчание. Я сглатываю и крепко закрываю глаза. По коже ползут иголки, я чувствую мелкую дрожь.

— Раян, ты убивал? — спрашиваю громче.

— Да, Эвелин, я убивал, — слышу тихий вздох. Мои веки резко резко разлепляются и я встречаюсь с его глазами.