Я слышу лишь тишину.

И тогда память возвращает всё на свои места.

Я с резким вдохом дергаюсь вверх, но меня пригвождает обратно режущий сталью взгляд.

— И когда ты собиралась рассказать мне? — звучит по комнате металлический голос.

Я ошеломленно расширяю глаза, теряя дар речи. Обнаженный до пояса Раян стоит и держит на руках сладко спящую Мию, пропаливая меня требовательными зелёными глазами.

Вместо слов с моих губ срывается только хрип. Господи, это случилось! То, чего я так боялась… Отрицать, что Мия его, теперь будет просто глупо.

Я вяло сползаю на край кровати и свешиваю ноги вниз, придерживая на груди одеяло. Замечаю, что все ещё нахожусь в нашей спальне. Там же, где стоит кроватка Мии, которую… Раян перенес сюда?

Пелена дурмана падает с глаз и я осознаю, что между нами произошло. Господи, что я наделала?

С горла вылетает дрожащий вздох и на глаза наворачиваются слёзы. Я зажмуриваюсь и с горечью глотаю ком, а в следующий миг ощущаю возле себя слабый порыв воздуха. Разжимаю слезливые веки и вижу Раяна, опустившегося передо мной на корточки. Его пальцы поглаживают мои бедра, а глаза обеспокоенно шарят по лицу.

— Эвелин, что такое? — следов металла в его голосе больше нет. — Я навредил тебе?

Я смыкаю губы и отрицательно качаю головой. Сказать по прежнему ничего не выходит. Чувствую непривычную слабость в теле и между ног все ноет, но знакомое кряхтение малышки заставляет быстро переключиться.

— Мне нужно покормить ее, — едва выдавливаю из себя. — Раян, пожалуйста, выйди, — сухо прошу я.

— Нет, — звучит безапелляционное.

Раян поднимается и подходит к кроватке, наклоняется и вновь берет дочь на руки. Прижимает к обнаженной груди и я волнительно задерживаю вдох, обнаруживая, насколько она выглядит маленькой в его больших руках. Я моментально подначиваюсь, но напряжение быстро сходит, потому что он держит ее так, словно хрустальную вазу, которая может разбиться от малейшего неточного движения.

Раян возвращается и садится рядом со мной. Я принимаю дочь в свои объятия и обречённо выдыхаю, понимая, что выбора особо у меня нет. Я не могу расслабиться, зная, что он будет смотреть, как я кормлю Мию. Но разве он оставляет мне право решать? Сквозь неловкость я приспукаю одеяло, обнажая грудь, и малышка тут же реагирует, радостно закряхтев.

Она быстро находит сосок и опускает пухлые пальчики на грудь, начиная увлеченно сосать. Сначала впивается сильно, но через минуту успокаивается и закрывает глазки, продолжая есть.

Я вдруг слышу прерывистый выдох рядом. Сама закрываю глаза и сглатываю, а внутри зарождается странное волнение. Что он сейчас чувствует, видя это? Вдруг его это оттолкнет?

Вместо ответов на свои беззвучные вопросы я ощущаю мягкий поцелуй, опустившийся на шею. Разжимаю веки и опускаю взгляд, неосознанно задержав дыхание.

Ладонь Раяна поддерживает головку малышки, нежно гладя большим пальцем щёчку, а губы продолжают целовать меня, прокладывая дорожку вдоль шеи.

— Я подумал, что это его ребенок, — выдыхает мне в кожу горячим воздухом, переполняя мурашками. — Знала бы ты, что я чувствовал в тот момент… Убить его хотел.

По моему телу проходит ледяной озноб от того, как прозвучали последние слова. Я вспоминаю момент, перед тем как потеряла сознание, и пазл идеально складывается. Так вот почему Раян смотрел с такой яростью! Его ненависть была направлена не на меня, а на Себастьяна.

Имя жениха словно ударяет молотом по голове. Я испуганно дёргаю голову к Раяну, но он вдруг пивается в мои губы таким жадным поцелуем, что голова взрывается головокружением. Мысли тают и тело покрывается дрожью, пытаясь задавить мысли о Себастьяне. Раян насилу отрывается от меня и тяжело дышит.

— Спасибо за дочь, — благодарно выдыхает мне в губы, отчего у меня сводит дыхание.

Я, словно завороженная смотрю в его глаза. На секунду мне кажется, что лёд тает и зелень становится ярче и теплее. Но в следующий миг раздается сопение малышки, разрушая момент, и я часто моргаю, а затем смотрю на уснувшую малышку.

— Дай мне ее, — требует Раян и я подчиняюсь.

Он забирает дочь и поднимается, медленно ложа ее в краватку. Я навостряю дыхание, наблюдая, как изгибаются мышцы его крепкой спины, когда он наклоняется над кроваткой. Переживаю, что дочь проснется и начнет плакать, требуя меня, но вместо этого комнате раздается телефонный звонок. Я озадаченно замираю в первые секунды, прежде чем соображаю, что это звонит мой телефон. Раян застывает на секунду, но быстро отмирает, продолжая укладывать малышку.

Я встаю, придерживая на груди одеяло, и тянусь к тумбочке, где лежит мой телефон. Я точно знаю, что оставляла его в другой комнате, но решаю сейчас не акцентировать на этом внимание. Но стоит мне только взглянуть на имя звонившего, как мысли простреливает ядовитой стрелой.

Себастьян.

По позвоночнику ползет колючий шар. Он ведь должен вернуться сегодня! Что, если он приходил? Или прямо сейчас стоит под дверью?

Я бросаю глубоко растерянный взгляд на Раяна, и он, кажется, все понимает без слов. Поджимает губы и кивает, возвращая глаза к заворочавшейся дочке:

— Возьми трубку.

Я послушно провожу дрожащим пальцем по сенсору и прикладываю телефон к уху. Сердце бьётся в панике, потому что я понятия не имею, что ему сказать.

— Себастьян… — робко начинаю я, но меня перебивает женский голос.

— Что? — непонимающе сиплю я, пытаясь разобрать. — Да, это я.

Голос в трубке продолжает говорить, а я чувствую, как мое сердце в один момент вылетает из груди. Телефон вываливается из моих рук, а с горла срывается всхлип.

Я начинаю дрожать, а затем лихорадочно бросаюсь в поисках одежды. Сквозь пелену слёз быстро просовываю ноги в штаны и успеваю застегнуть лифчик, когда руки вдруг дёргают меня на себя и смыкают ладони на лице.

— Эвелин, что случилось?

Вместо слов из горла вырывается ещё один всхлип, а с глаз текут слёзы. Пальцы Раяна стирают их и крепче сжимают мое лицо.

— Эвелин, — четко выговаривает он. — Тихо. Дыши. А теперь скажи мне, что случилось.

— Себастьян… — беспомощно скулю я, объясняя обрывками: — Там была ещё одна лазейка… Ловушка… На них напали… Он в больнице.

Раян двигает глазами по моему лицу ещё некоторое время, не выражая удивления, а затем сдержанно кивает и отстраняется.

— Я поеду с тобой.

Я растерянно моргаю и шмыгаю носом, смахнув со щеки упавшую слезу.

— Я позвоню Мелиссе, чтобы присмотрела за Мией, — лепечу я и быстро хватаю с тумбочки телефон, дрожащими пальцами набирая номер девушки.

* * *

Пока я жду Мелиссу, мне кажется, что стрелки на часах замирают, коварно посмеиваясь надо мной. Мне тяжело найти себе место, руки трясутся и фантазия бурно нашёптывает разные исходы. А все потому что я не помню всего, о чем мне сказала коллега Себастьяна из-за элементарной паники, ворующей слова из контекста. Поэтому я так и не знаю, в насколько тяжёлом он состоянии.

К прибытию Мелиссы я успеваю переодеть Мию, ещё раз покормить, и у меня получается даже немного успокоиться. Она приезжает примерно через два часа, с недоверием поглядывает на Раяна, пока я сбивчиво пытаюсь объяснить ей, что делать, и кивает, обещая, что с Мией все будет хорошо.

Я не боюсь оставлять дочь с ней. Она любит Мию, как родную племянницу и часто уделяет ей внимание.

Пока еду с Раяном в такси, волнение снова обостряется. Я ощущаю его горячую ладонь на своем бедре и плотные короткие поглаживания по спине, но мне некогда зацикливаться на этом, потому что мои мысли бегут одна впереди другой. Это случилось сегодня, может быть, в то самое время, когда я изменяла Себастьяну с отцом своей дочери. И самое ужасное, что я не знаю, насколько серьезно он ранен.

Больница появляется в моем кругозоре неожиданно. Я позволяю Раяну помочь мне и сопроводить внутрь, где он обо всем узнает вместо меня.

Он остается в приемной, а я лечу по коридору, придерживая халат на плечах, норовящий соскользнуть от быстрого потока воздуха. Когда нажимаю на ручку двери, сердце бухкает так, что этот звук отдается в ушах.