- Послушайте, - сказал полковник. - Я бы вам... за вашу услугу... Видите ли, этот документ... он для меня особенно дорог... Вот вам, пожалуйста, возьмите, - быстро закончил он и сунул Пишторе бумажку в пятьдесят крон.
Пиштора был приятно поражен и даже стал серьезным.
- Ах, право, не за что! - сказал он, быстро пряча кредитку. - Такой пустяковый случай. Премного благодарен. Если я вам понадоблюсь...
- Я дал ему пятьдесят крон, - благодушно объявил жене полковник Гампл. - Такому шмендрику хватило бы и двадцати, но... - полковник махнул рукой, - будем великодушны. Ведь документ-то нашелся!
1928
ПОЭТ
Заурядное происшествие: в четыре часа утра на Житной улице автомобиль сбил с ног пьяную старуху и скрылся, развив бешеную скорость. Молодому полицейскому комиссару Мейзлику предстояло отыскать это авто. Как известно, молодые полицейские чиновники относятся к делам очень серьезно.
- Гм... - сказал Мейзлик полицейскому номер 141. - Итак, вы увидели в трехстах метрах от вас быстро удалявшийся автомобиль, а на земле - распростертое тело. Что вы прежде всего сделали?
- Прежде всего подбежал к пострадавшей, - начал полицейский, - чтобы оказать ей первую помощь.
- Сначала надо было заметить номер машины, - проворчал Мейзлик, - а потом уже заниматься этой бабой... Впрочем, и я, вероятно, поступил бы так же, - добавил он, почесывая голову карандашом. - Итак, номер машины вы не заметили. Ну, а другие приметы?
- По-моему, - неуверенно сказал полицейский номер 141, она была темного цвета. Не то синяя, не то темно-красная. Из глушителя валил дым, и ничего не было видно.
- О господи! - огорчился Мейзлик. - Ну, как же мне теперь найти машину? Бегать от шофера к шоферу и спрашивать: "Это не вы переехали старуху?" Как тут быть, скажите сами, любезнейший?
Полицейский почтительно и равнодушно пожал плечами.
- Осмелюсь доложить, у меня записан один свидетель. Но он тоже ничего не знает. Он ждет рядом в комнате.
- Введите его, - мрачно сказал Мейзлик, тщетно стараясь выудить что-нибудь в куцем протоколе. - Фамилия и местожительство? - машинально обратился он к вошедшему, не поднимая взгляда.
- Кралик Ян - студент механического факультета, - отчетливо произнес свидетель.
- Вы были очевидцем того, как сегодня в четыре часа утра неизвестная машина сбила Божену Махачкову?
- Да. И я должен заявить, что виноват шофер. Судите сами, улица была совершенно пуста, и если бы он сбавил ход на перекрестке...
- Как далеко вы были от места происшествия? - прервал его Мейзлик.
- В десяти шагах. Я провожал своего приятеля из... из пивной, и когда мы проходили по Житной улице...
- А кто такой ваш приятель? - снова прервал Мейзлик. - Он тут у меня не значится.
- Поэт Ярослав Нерад, - не без гордости ответил свидетель. - Но от него вы ничего не добьетесь.
- Это почему же? - нахмурился Мейзлик, не желая выпустить из рук даже соломинку.
- Потому, что он... у него... такая поэтическая натура. Когда произошел несчастный случай, он расплакался, как ребенок, и побежал домой... Итак, мы шли по Житной улице; вдруг откуда-то сзади выскочила машина, мчавшаяся на предельной скорости...
- Номер машины?
- Извините, не заметил. Я обратил внимание лишь на бешеную скорость и говорю себе - вот...
- Какого типа была машина? - прервал его Мейзлик.
- Четырехтактный двигатель внутреннего сгорания, - деловито ответил студент механик. - Но в марках я, понятно, не разбираюсь.
- А какого цвета кузов? Кто сидел в машине? Открытая или лимузин?
- Не знаю, - смущенно ответил свидетель. - Цвет, кажется, черный. Но, в общем, я не заметил, потому что, когда произошло несчастье, я как раз обернулся к приятелю: "Смотри, говорю, каковы мерзавцы: сбили человека и даже не остановились".
- Гм... - недовольно буркнул Мейзлик. - Это, конечно, естественная реакция, но я бы предпочел, чтобы вы заметили номер машины. Просто удивительно, до чего не наблюдательны люди. Вам ясно, что виноват шофер, вы правильно заключаете, что эти люди мерзавцы, а на номер машины вы - ноль внимания. Рассуждать умеет каждый, а вот по-деловому наблюдать окружающее... Благодарю вас, господин Кралик, я вас больше не задерживаю.
Через час полицейский номер 141 позвонил у дверей поэта Ярослава Нерада.
- Дома, - ответила хозяйка квартиры. - Спит.
Разбуженный поэт испуганно вытаращил заспанные глаза на полицейского. "Что же я такое натворил?" - мелькнуло у него в голове.
Полицейскому, наконец, удалось объяснить Нераду, зачем его вызывают в полицию.
- Обязательно надо идти? - недоверчиво осведомился поэт. - Ведь я все равно уже ничего не помню. Ночью я был немного...
- Под мухой, - понимающе сказал полицейский. - Я знаю многих поэтов. Прошу вас одеться. Я подожду.
По дороге они разговаривали о кабаках, о жизни вообще, о небесных знамениях и о многих других вещах; только политике были чужды оба. Так, в дружеской и поучительной беседе они дошли до полиции.
- Вы поэт Ярослав Нерад? - спросил Мейзлик.- Вы были очевидцем того, как неизвестный автомобиль сбил Божену Махачкову?
- Да, - вздохнул поэт.
- Можете вы сказать, какая это была машина? Открытая, закрытая, цвет, количество пассажиров, номер?
Поэт усиленно размышлял.
- Не знаю, - сказал он. - Я на это не обратил внимания.
- Припомните какую-нибудь мелочь, подробность, - настаивал Мейзлик.
- Да что вы! - искренне удивился Нерад. - Я никогда не замечаю подробностей.
- Что же вы вообще заметили, скажите, пожалуйста? - иронически осведомился Мейзлик.
- Так, общее настроение, - неопределенно ответил поэт. Эту, знаете ли, безлюдную улицу... длинную... предрассветную... И женская фигура на земле... Постойте! - вдруг вскочил поэт. - Ведь я написал об этом стихи, когда пришел домой.
Он начал рыться в карманах, извлекая оттуда счета, конверты, измятые клочки бумаги.
- Это не то, и это не то... Ага, вот оно, кажется. - И он погрузился в чтение строчек, написанных на вывернутом наизнанку конверте.
- Покажите мне, - вкрадчиво предложил Мейзлик.
- Право, это не из лучших моих стихов, - скромничал поэт. - Но, если хотите, я прочту.
Закатив глаза, он начал декламировать нараспев:
