Сегодня мы отошли от подобной трактовки. Как вы могли отметить, основная часть доклада посвящена тому, что прогрессом на самом деле не является, но на поверку оказывается лишь его яркой этикеткой, под которой скрыты достижения начала и середины двадцатого века, но никак не технологии будущего. Над точным определением меры прогресса до сих пор продолжается работа, но ввиду многогранной сложности самого процесса, теоретические модели очень сложно обосновать. Основной путь исследований, по которому мы сейчас идём – эмпирический, а в качестве инструмента поиска нового определения мы снова вернулись к философии. Тем не менее, главные приоритеты при конструировании Нового Мира у нас уже появились.
Приоритет первый – Земля на прежде всего. Любая дилемма в любой инстанции, начиная с мировых судов и заканчивая цивилизационными спорами, должна решаться в пользу сохранения планеты и её биосферы.
Приоритет второй – смена демографического курса. Совершенно ясно следует осознать, что человечеству не грозит вымирание.
Приоритет третий – полное упразднение парадигмы консьюмеризма как вредоносной культуры.
Приоритет четвёртый – уничтожение верховой и низовой коррупции, а так же всех незаконных видов мотивации одних граждан другими. Уничтожать коррупцию любыми способами и средствами, не противоречащими вышеприведённым приоритетам.
По основным приоритетам, с которыми мы точно определились, это всё. Руководствуясь этими четырьмя принципами, всего за несколько лет мы достигли невероятных результатов в пилотном регионе, но впереди самые главные изменения, которые откроют нам путь к созданию сверхцивилизации, возможностям которой действительно не будет пределов. Доклад окончен.
Глава 17. Дом второго куратора
Звуки «Четырёх сезонов» Вагнера, заполнив салон автомобиля, изливались наружу, окутывая своей гармонией улицу, город, мир и Вселенную. Казалось, на крыльях этого звучания можно перенестись в любую точку пространства, заглянуть в тайны великого и ничтожного, далёкого и близкого, проникнуть в самую фундаментальную структуру здания этого мира. Беспилотник двигался по заранее указанному адресу, согласно списку обязательных встреч из конверта. Лев смотрел сквозь стекло на залитое дождями шоссе, погружённый в глубокие размышления. Его сейчас не волновали дела. Он не думал о том, чем предстоит заниматься в ближайшем будущем, его не волновала собственная судьба. Но как ничтожны оказались многие из его представлений о том, как устроен мир. За два дня погружения в Общество он начал осознавать кое-что. Только начал. Пока что осознание окончательно не сформировалось, ведь ширму перед ним ещё никто даже не приоткрывал, но нужно быть совершенным истуканом, чтобы не понимать – он приглашён на прелюдию перед чем-то значимым. Лев ощущал себя деревенским мужиком, наткнувшимся на торчащий из почвы тоненький металлический стержень, копая колодец в огороде. Может ли мужик предположить, что под его ногами зарыт огромный древний собор, по тоненькому острию верхнего купола, едва выглядывающему из земли?
В этот раз путь занял больше времени. Машина припарковалась во дворе огромного частного дома, чем-то напоминающего по архитектуре исторические здания в центре Вашингтона. Подобные дома строились в период с семнадцатого по восемнадцатый века и тем удивительнее, что это прекрасное поместье еще не превратили в музей. Не успел он выйти из машины, как тут же подошли двое крепких мужчин в чёрном и в тёмных очках. Очевидно было, что это служба безопасности. Теперь Лев чувствовал себя даже более привычно, ведь если бы и здесь он спокойно смог зайти в открытую дверь, то его вера в значимость Общества могла слегка пошатнуться. Эта мысль ему показалась забавной, и он невольно улыбнулся уголками рта, заходя внутрь. Охрана за всё время не произнесла ни слова. Его проводили на второй этаж, где Лев оказался в просторном помещении, залитом дневным светом. В центре залы его уже ждали. За небольшим круглым столом сидели трое мужчин, двое из которых тут же встали со своих мест, заприметив гостя. Мужчина постарше остался сидеть, что никак не оскорбило Льва, учитывая возраст незнакомца. По его костюму можно было подумать, будто он или добыл его в музее или переместился в этот дом прямиком из девятнадцатого века. Лев успел отметить, что у этого человека присутствовало едва уловимое сходство с Джорджем Аккедисом, читавшим вводный доклад в первый день конференции. Нет, внешне эти люди принадлежали к совершенно разным типам, но что-то в глазах и взглядах объединяло их.
– Добрый вечер, господин Селезнёв–, хриплым, старческим голосом поприветствовал старик запоздалого гостя –, позвольте представиться – меня зовут Дэвид Гесс. Огромная честь представить и моих друзей: Кевин Уоллес и Александр Корецкий –, Дэвид сделал многозначительный жест ладонью в сторону сидевших с противоположной стороны стола. Кевин Уоллес оказался руководителем интернационального научного холдинга, в составе которого работали учёные самых разных специальностей как из Нового Вавилона, так и из Красного Союза. В прессе никогда не упоминалось о существовании такой крупной кооперации, но отдельные ветки исследований, являвшиеся субпроектами, всё же иногда попадали в поле зрения средств массовой информации. Например, проект создания единого центра обработки данных, получаемых тремя эшелонами радио- и двумя эшелонами оптических телескопов, работа над которым велась уже в течение почти двадцати лет, являлся только малой долей из всего спектра исследований коллаборации, возглавляемой этим человеком. Что касается второго человека, то меньше всего этим вечером Лев ожидал встретить философа, однако именно им оказался Корецкий. Как и положено философу, он носил длинную, густую бороду, что делало этого человека похожим на учёных мужей позапрошлого столетия, портреты которых висят в каждом учебном заведении.
Огромный дом казался совершенно пустым. С той минуты, когда Лев переступил порог в сопровождении охраны, он не услышал ни единого звука из соседних помещений, не заметил ни прислуги, ни домочадцев – никого, кроме троих людей за круглым столом. Через огромные окна хорошо виднелось, что дождь усилился и как ночную тьму время от времени озаряли далёкие вспышки молний. В самой зале тоже царил сумрак, несмотря на обилие источников света – все они оказались приглушены до уровня сумеречного освещения.
– Господин Селезнёв, вы знаете, кто такой Александр Корецкий? – без долгих вступлений спросил Дэвид Гесс.
– Не могу утверждать, что хорошо осведомлён, но его имя мелькало несколько раз в моей ленте новостей –, честно признался Лев.
– Значит, вы в курсе, что его имя связано со Святославией. Этого уже не мало.
Здесь нужно сказать несколько слов о Святославии. Самое крупное государство Интермариума – оно образовалось в результате событий, ставших наиболее мрачными страницами в истории двадцать первого века. В конце концов, на растерзанных всевозможными войнами просторах восточной Европы, подобно Фениксу, восставшему из пепла, возникло новое национальное государство. Возможно, последняя держава такого рода в мире. Старые границы стран Восточной Европы оказались стёрты с политической карты, а уставшие от нашествий орд машин, созданных убивать, народы объединились вместе под общим флагом, чтобы выжить. Все прежние разногласия, подобно картонным перегородкам, сломались под натиском народной воли к жизни. Новое образование провозгласило себя государством восточных славян. Во главе Святославии встал человек, твёрдо огласивший, что пришёл конец угнетению родственных народов, а любое посягательство на суверенитет как с востока, так и с запада, наткнётся на непоколебимую, решительную ответную реакцию. Тотальная воинская повинность граждан Святославии, помноженная на маниакальные усилия в области милитаризации, сделали из этого государства неприступный бастион, за стенами которого каждый, считающий себя угнетённым славянским человеком, мог рассчитывать на защиту, при определённой степени лояльности. За всё, конечно, надо платить, и гражданам нового государства предложили обменять часть свобод на безопасность. Впрочем, после событий, совсем недавно изменивших политический ландшафт бывшей Европы, это вовсе не казалось слишком большой проблемой. Новый лидер очень быстро укрепил свою власть чередой жестких политических решений, при этом заручившись поддержкой большей части населения. Судьба Святославии, находящейся на стыке двух цивилизаций, прямо посреди Интермариума, не обещала быть лёгкой, к тому же, за последние два года количество горячих точек в буферных зонах только выросло. Уникальность положения государства восточных славян заключалась в том, что если такие страны, как например Индия или Нигерия, будучи относительно самостоятельными политическими субъектами, всё равно прирастали нитями симбиоза к одной из двух сверхдержав, обязываясь проявлять солидарность по отношению к дружественному союзу и косвенно присоединяясь к борьбе против антагониста, то Святославия находилась в конфронтации сразу со всеми и не имела открытых союзников. Из всех государств мира ни одно не заявило официально о поддержке независимости страны восточнославянского возрождения, как иногда называли жители Святославии свою новую Родину. Обвинения в адрес республики сыпались одно за другим: нарушение территориальной целостности и покушение на суверенитет целого ряда мирных государств, обвинения в геноциде, в незаконной милитаризации, в нарушении прав человека, военных преступлениях, разработке всех видов оружия массового поражения, пренебрежении этическими нормами при проведении научных исследований и много других. На заседаниях совета безопасности ООН, в которых, разумеется, не присутствовали представители Святославии, единогласными решениями принимались ограничивающие, запрещающие, всемерно осуждающие и другие резолюции, призванные максимально сковать любую международную активность восточнославянской республики. Новый Вавилон и Красный Союз, вместе со всеми своими сателлитами, суммарно ввели десятки тысяч экономических и технологических санкций, с целью подавления финансовой системы и промышленности, оставив нетронутыми лишь некоторые каналы продовольственного обмена, как маленький намёк на благие цели всестороннего давления на новый суверен. Подобный широкий жест, по словам мировых лидеров, является ясным знаком заботы о простых гражданах Святославии, ведь никто не хочет гуманитарной катастрофы, а санкции направлены, по словам инициаторов эмбарго, против правящего класса. Тем не менее, государству восточных славян удалось стабилизировать как экономику, так и промышленность, а через три года после образования уже и наладить экспорт избытков продовольствия, произведённого внутри. С этого момента единственным рычагом давления при урегулировании споров со Святославией, равно как и последним аргументом, стал военный шантаж, зачастую несущий грозный намёк на «вынужденное применение превентивного ядерного удара». Так как ядерное оружие после разделения мира сосредоточилось преимущественно в руках администраций двух супердержав, то подобные перспективы не казались далёкими, однако, за все годы торговли угрозами, этот способ диалога ни разу не принёс успеха ни одной из угрожающих сторон.
