Привет! Меня зовут Рекс и я щенок породы немецкой овчарки. Мы живём в большом доме со своей семьёй: папой Арнольдом, мамой Матильдой, сестрой Бетси и маленьким братиком Тимми, а еще у нас есть дедушка Эрнест. Он ученый искусствовед и историк. Нашей семье принадлежит музей, расположенный в старинном особняке и дедушка работает в нём директором.

Смеркалось. Мы собрались в кабинете вечером, когда музей уже закрылся для посетителей. Дедушка часто после работы остаётся еще на некоторое время со своим заместителем учёным Борисом Косточкиным. Коллегам и старым друзьям всегда есть что обсудить и вспомнить. На этот раз к ним присоединились мы – я с братом и сестрой и мои одноклассники близнецы пудели Боб и Билл и моя подруга Мери, породы спаниель. В кабинете уже стояла нарядная ёлка, жарко пылал камин, за окном медленно падали снежинки. Дедушка вручил каждому по большой чашке горячего шоколада. Мы расселись на свои любимые места. Бетси с Мери залезли на широкие подоконники, облокотились на подушки, потягивали вкуснейший напиток и зачарованно смотрели на улицу, украшенную к Рождеству. Я с близнецами Биллом и Бобом уселись на любимый коврик около камина, только маленький Тимми не мог усидеть на месте. Он бегал вокруг стола и прямо на ходу пил горячий шоколад.

Первой прервала молчание Мери:

– Дедушка Эрнест, а что это за портрет висит в холле музея? На нём изображена красивая собачка в белой шубке и прелестной меховой шапочке.

Дедушка внимательно посмотрел на Мери, а потом перевёл взгляд на коллегу Бориса Косточкина. Борис кивнул:

– Я думаю им можно рассказать.

Дедушка покачал головой как бы в нерешительности, помолчал немного и затем начал рассказ:

– В прошлом веке этот особняк принадлежал семье Графа Леднёва. На портрете изображена его дочь Ирена. Когда мы купили это здание, то решили оставить портрет на прежнем месте, так как он красивый и хорошо передаёт дух старины.

– Но что особенного в этой Ирене Леднёвой? Почему вы с Борисом Косточкиным так переглянулись, дедушка? – спросил я. Я очень внимательный и у меня нюх на всякие тайны, я сразу заподозрил, что дедушка и его коллега знают какой-то секрет.

Вместо дедушки ответил Борис:

– Сколько раз я просил, Рекс, называй меня просто дедушка Борис. Вся семья графов эмигрировала в Европу примерно сто лет назад, но поговаривают, что их дочь Ирена осталась на родине и превратилась в Ледяную Принцессу.

Тимми прекратил бегать и уставился на дедушкиного заместителя:

– А Ледяная Принцесса добрая, дедушка Борис? Она как Пёс-Мороз приносит подарки щенкам под ёлочку?

– Добрая она или нет, судите сами. Если хотите, я расскажу Вам историю, которая произошла со мной, когда я был маленьким щеночком. Тогда мне удалось увидеть Ирену Леднёву или Ледяную Принцессу.

– Вы по-настоящему видели Ледяную Принцессу? – всплеснула лапками Бетси.

– Я не только видел её, но даже разговаривал с ней.

– Ох, как же интересно, расскажите дедушка Борис, – попросила Бетси.

– Ну, слушайте. Произошло это давным-давно, когда я был еще маленьким щенком и только начал ходить в первый класс собачей школы. Зима в тот год выдалась лютая, морозная. Мы жили в деревне, и в школу приходилось ходить через лес. Мама работала дояркой, она уходила так рано, что по утрам я её совсем не видел. Готовил завтрак и провожал меня в школу папа. Он работал трактористом, и зимой у него было больше свободного времени. Мы весело шагали по заснеженному лесу, папа рассказывал истории, и время в пути пролетало незаметно, даже мороз, казалось, отступал, становилось тепло.

Но вот, однажды, папа поскользнулся, сломал лапу и повредил спину. Доктор, который приехал из соседнего села, прописал постельный режим. Теперь папа не мог больше провожать меня в школу. Да и готовить завтрак и одеваться мне приходилось самому. Часто свитер был надет шиворот навыворот, правый валенок на левой лапе. Теперь я шёл через лес, постоянно спотыкаясь и падая, боясь каждого шороха, ведь любимого отца не было рядом, чтобы поддержать меня.

Щенки из класса, видя, как я приходил в школу весь в снегу и несуразно одетым, начали дразнить и толкать меня. Особенно доставал один щенок породы бультерьер, звали его Генка Борзов. Он и шагу не давал мне ступить, как только я появлялся в коридоре школы, сразу подбегал ко мне, сдергивал мою шапку-ушанку, высоко подкидывал её в воздух и кричал, дико смеясь:

«Борис – кис-кис, отсюда брысь! Опять припёрся маминкин щеночек. А ну уходи в свою берлогу, пей молочка, что мамочка принесла».

Генка казался мне таким большим и сильным, я жутко его боялся. Мне хотелось пойти на него с кулаками, вцепиться зубами в его глотку, силой отобрать свою одежду, но я не мог. Я просто стоял и смотрел, как он издевается надо мной, как подкидывает мою шапку высоко вверх, как смеются его дружки…

Вот если бы папа выздоровел! Он бы пришёл и разобрался с Генкой, он бы научил меня постоять за себя, он бы… но папе становилось только хуже, от травм у него развились новые болезни и теперь он едва узнавал меня и маму.

Однажды, в последний день учёбы перед зимними каникулами, Генка опять пристал ко мне, отобрал шапку и шарф, а его дружки сняли с меня куртку. Они высоко подкидывали мои вещи, смеялись, громко лаяли и улюлюкали. Это увидела девочка из параллельного класса, маленькая, но отважная собачка породы спаниель, совсем как ты Мери, она подбежала к нам, встала между мной и Генкой и твёрдо сказала:

«Не смей обижать маленьких! Верни вещи этому щенку сейчас же!»

Генка только засмеялся в ответ:

«Какой же он маленький? Борька – мой одноклассник, а то, что ростом не вышел – это его проблемы. Пусть сам всё и заберёт!»

Генка грубо оттолкнул собачку, та упала на пол и больно ударилась, а другие щенки залаяли:

«Фу, за него девочка заступается! Борька – кис-кис, отсюда брысь!»

Злость и обида кипели во мне, лапы сжались в кулаки, но от страха я не мог сделать ни шагу к Генке, я даже не помог девочке подняться. Я просто стоял и слизывал текущие по морде слёзы.

– Бедный дедушка Борис! – всплеснула лапами Бетси.

– А я бы, я бы на вашем месте… ух, я бы потрепал этого Генку, на нём бы живой шерстинки не осталось, – Билл замахал кулаками в воздухе.

– А я вот так схватил бы его, раз, и вывернул прямо наизнанку! Пусть бы дружки полюбовались на его внутренности! – закричал Боб.

– Да, если бы вы тогда стояли со мной, дорогие щенки, всё сложилось бы по-другому. Но я был совершенно один, и никто не заступился за меня, кроме той маленькой собачки, которой мне и в глаза стало стыдно смотреть. Мне было так плохо, что я заскулил, выбежал на улицу без верхней одежды и понёсся в лес со всех лап. Как долго бежал, не помню. Я мчался, мчался без оглядки, перешёл на четыре лапы и гнал, гнал, куда глаза глядят. С трудом уворачивался от сосен и елей и вот врезался в широкий ствол и упал без сил. Пролежал там всю ночь и очнулся только под утро. Я весь закаченел, меня спасло только то, что я породы колли и обладаю длинной теплой шерстью, будь я таксой, левреткой или, например, немецкой выжлой, то точно замерз бы насмерть.

Встал, отряхнулся от снега и огляделся. Зимний лес был со всех сторон. Я прислушался и принюхался. Никакого намека на нашу деревню, ни лая собак, ни знакомого запаха. Первый раз в жизни пожалел, что я не кот. Вот вкарабкался бы на сосну, под которой спал и разглядел бы дорогу домой, но нет, полагаться приходилось только на запах. Мои следы ночью замело, и я не помнил, откуда прибежал. Ну же нос, мой нос, ты не можешь меня подвести. Ну, должен я учуять хоть что-то пусть даже под слоем снега. Я встал на все четыре и стал усиленно втягивать ноздрями воздух. Вдруг я почувствовал приближающийся резкий незнакомый запах, какой-то зверь мчался прямо на меня. От испуга я подпрыгнул и попятился назад. Через секунду передо мной очутился полосатый кабанчик.