– Так вон оно что. А я удивлялась.

– Да. Но мне пришлось всё же месяц поучиться, прежде, чем встретиться с вами.

– Так что я должна делать, доктор Петерсен? Я не понимаю, чего все от меня ждут.

– Просто будьте с нами. И помиритесь, пожалуйста, с Ильей.

– Мое примирение с Ильей ничего не даст. Это моя вторая жизнь и я прекрасно понимаю, что нам вместе быть просто не суждено. Я обжигалась на мужчинах такого типа не раз. И однажды из-за одного такого же умерла.

Карлос тоже прошёл месячные курсы русского. И уже через месяц он сидел в самолёте Москва – Сургут. Официально он был представителем итальянской компании Leonardo Helicopters.

Карлос был выбран для этой поездки не только потому, что он знал всё о вертолётах. Так же он был чертовски обаятельным и невероятно общительным. Он находил общий язык абсолютно со всеми. А это его умение было сейчас важней.

Карлос стоял на вертолетной площадке и рассматривал МИ-8. Он был настолько увлечён, что не заметил, как к нему подошли.

– Красавец, да? – гордо спросил подошедший.

– Глаз не отвести. Хотел бы на на этом красавце полетать.

– Так ты тоже вертолётчик?

– А кто, кроме вертолётчика смог бы оценить? Я на Агусте летаю. А на Ми-8 не приходилось.

– Ого. А я на Агусте не пробовал. Если дашь полетать, я тебе дам на Василисе прокатиться.

– Заметано. Я – Карлос Малина.

– Илья Бакунин.

Илья протянул Карлосу руку.

– Кстати, а почему Василиса? – полюбопытствовал Карлос.

– Потому что прекрасная. – непонятно ответил русский вертолётчик. – Откуда ты, Карлос?

– Аргентина.

– Хорошо по-русски говоришь.

– Изучал с детства. Всегда мечтал в вашу страну приехать. Хорошо, что теперь такая возможность есть.

– Это точно. Слушай, Карлос. Мне интересно про Аргентину послушать. Сейчас я в рейс, а вечером давай ко мне на дачу. Банька, шашлычок, водочки по 100 грамм.

– Почему же по сто? Я бы не стал зарекаться.

Илья рассмеялся и хлопнул Карлоса по плечу.

– Я смотрю, ты – свой парень. Ну давай, до вечера, я за тобой заеду в восемь.

К десяти часам шашлык был съеден. Мангал уже почти потух, но Илья встал и начал подбрасывать в него дровишек.

– Знаешь, люблю я огонь. Когда тухнет, неуютно себя чувствую. Я вон даже в доме камин соорудил. Но по летнему времени с камином там сейчас жарко будет. Давай на природе посидим. Не возражаешь?

Карлос покачал головой, мол, не возражаю.

Мужчины были утомлены после бани и водки. Долго разговаривали о вертолётах, а потом, как бывает у подвыпивших мужиков, разговор зашёл о женщинах.

– Ты женат? – спросил Илья.

– Был. Не раз. Я женщин очень люблю. Мне одной всегда мало. Их, красивых очень много. Всех конечно не окучишь, но я стремлюсь.

Илья захохотал.

– Та же история. Я второй раз уже женат. Ты бы ее видел. Обалденная. Стюардесса. Был у нас такой фильм «Экипаж». Про летчика, который гулял направо и налево, пока не стал со стюардессой мутить. Тут его разгульной жизни и пришёл конец. Парень влюбился. Это прямо про меня. После этого фильма половина наших ребят в лётное пошли.

– Так почему твоя стюардесса не с нами сейчас?

– А – Илья махнул рукой. – Стервой оказалась потому что. Думал мы друг для друга созданы, а она за меня выскочила, потому что залетела и возраст поджимал.

– Так у тебя ребёнок есть?

– Есть. Сын. Вообще на меня не похож. Вот как так? Чтобы ничегошеньки от меня не досталось?

– А других детей нет?

– Есть. Тоже сын. Грехи молодости, так сказать.

– И что, тоже не похож?

– Похож, и даже очень. Только я его давно не видел.

– Нехорошо это. Детей бросать нехорошо.

– Я и не бросал. Его мамаша меня видеть не хочет.

– Накосячил что ли?

– Ну типа того.

Илья замолчал. Карлос взял бутылку и начал разливать водку.

– Знаешь, Илюха, как бы мужчина не гулял, у него в жизни всегда бывает особенная женщина. Такая, которую потеряешь и жалеешь потом всю жизнь.

– Она и есть особенная. Та, что видеть меня не хочет, особенная. Моя первая любовь, моя первая женщина. Обидел я её. Очень обидел.

Илья помолчал, потом продолжил:

– Она в школе первой красавицей была. Дочка начальника, вся в фирме. На служебной машине отца рассекала. Хоть для кого завидная партия. А она меня выбрала. Нам тогда по тринадцать было. Я из себя ничего не представлял. Почему именно я – загадка. Три года она меня вытёсывала, как скульптор Галатею. Учила книги читать, с уроками помогала, заставила серьёзно языками заняться. Даже танцевать меня научила. В последнем классе она вдруг залетела. Про аборт не хотела слышать. Прикинь, нам по 16. Какие на хрен из нас родители? К тому же я к концу школы возмужал, похорошел. На меня девки горстями стали вешаться. Мне погулять так-то хотелось, а вовсе не пелёнки менять.

Илья разлил водку, намахнул свою стопку и продолжил:

– Я и в училище не из-за неё поехал, как все подумали. Я – вертолётчик потомственный. По стопам отца пошёл. Ну и фильм «Экипаж», я говорил уже. В Советском Союзе было всего одно вертолётное училище гражданской авиации. То, что она с сыном жила у бабушки и дедушки, в том же городе, где было это училище, совпадение. Если честно, я к ней не хотел идти. Не было у меня отцовских чувств, да и к ней больше не было. Думал, встречу случайно, всё ей честно скажу. Так и получилось. Случайно встретил.

Илья опять замолчал.

– Ну, – подбодрил его Карлос. – Сказал?

– Нет, не сказал. Когда увидел, у меня будто внутри всё задрожало. Я вдруг понял, что до сих пор её люблю. Она сидела в парке со всех сторон обложенная книгами. Такая маленькая и беззащитная. После родов она оформилась и будто светилась вся. Ещё красивее стала. Я и не хотел подходить, ноги сами понесли.

Бакунин опять разлил, и они выпили. С каждой рюмкой он всё больше погружался в прошлое.

– Лерка, так её зовут – Лера, будто почувствовала, подняла голову, увидела меня, вскочила так резко, что книжки рассыпались, подбежала, кинулась на шею. Я её подхватил на руки и начал кружить.

Рассказ принимал нужное направление. Поэтому Карлос следил, чтобы рюмки не пустели. Выпили закусили и рассказ продолжился.

– Я только потом заметил коляску. Она стояла в теньке под деревом. Лерка подвела меня, достала свёрток и дала мне в руки. На меня смотрел серьёзно крохотный мальчонка. Он схватил мой палец ручкой и улыбнулся. И всё, я пропал. Подумал тогда, всё сделаю для этого человечка, только слова не сдержал.

– Почему не сдержал-то? По твоему рассказу чувствуется, что их обоих любил.

– Да потому что красивый очень. Бабам нравился. Молодой, кровь бурлит. Нет, сначала всё было зашибись. Каждую увольнительную я к ним. Бабка у Лерки мировая. Борщ, салатики, пирожки. Я ж в казарме жил. Не то, чтобы не доедал, но семейного уюта очень не хватало. Недостатка в сексе не испытывал, с сыном возился. Мне завидовали все до одного курсанты. Королеву, говорят, отхватил.

Язык Ильи чуть заплетался. Но мысль он пока не терял.

– Через год она уехала учиться в Киев. А я перешёл на другой курс. Стало больше увольнительных. Окреп за год подготовки. Хохлушки – девки знойные. Сначала одна, потом другая… Когда Лерка приезжала я конечно сразу приходил. Но больше по обязанности. Меня стала утомлять её любовь. Хотелось лёгких отношений, а не вот этого всего. Мы должны были закончить одновременно и уехать в Сибирь. Лерка для этого училась, как бешеная, даже через курс перескочила. И вдруг она приехала и сказала, что согласилась остаться в Киеве на интернатуру. Ещё два года, сказала она, и я слово даю, что приеду. Я состроил из себя обиженного, наговорил ей всякого. Нехорошо мы расстались, очень нехорошо. Только дело, Карлос, вовсе не в обиде было. Что она со мной не едет, я даже обрадовался.

– А в чём-дело-то было?

– Я испугался. Говорил же, дочка начальника. Духи французские, золотом увешана, шмотки там, машина. А что я, вчерашний курсант мог ей дать? Мне её папаша как-то по пьяни задал вопрос. Как ты, мол, будешь мою дочь содержать? Она, говорит, к лучшему привыкла. И вот свербило у меня, ох как свербило. До такой степени, что приехал и женился. Чтобы мосты сжечь, понимаешь?