Я прижалась к нему всем телом, и потерлась об него, словно большая кошка. По его расширенным зрачкам и учащенному дыханию я поняла насколько это ему нравиться. В одну секунду он поднял меня за бедра и завел мои ноги себе за спину. Сердце колотилось где-то в горле, когда он сорвал с меня последнюю преграду.

— Не уверен, что после всего этого смогу отпустить тебя на все четыре стороны,- пробормотал он, вмиг охрипшим голосом и вошел в меня.

Почему так не было раньше? Разве мы натворили бы столько глупостей, если любили бы так раньше? Я царапалась и покусывала его плечо, пытаясь заглушить стон, рвущийся из груди. В глазах плыло, эта была уже другая реальность, где были только мы, где жили только прикосновения друг к другу, чувственные до боли. Я инстинктивно сжала бедра, не желая его выпускать, ощутить до конца в себе, быть с ним одним целым.

Антон засмеялся тихо и нежно.

— Солнышко, пощади, я хочу дожить до того момента, как мы отсюда выберемся.

— И не подумаю,- в ответ улыбнулась я, двигаясь навстречу ему. Я не закрывала глаза, я смотрела на него, растворяясь в нем. Его тело было прекрасно, натренированное, сильное тело мужчины — хищника. Это больше не пугало меня, а приводило в восторг. Его руки были напряжены до предела, он держал меня так, будто боялся отпустить. И я бы отдала все, чтобы так он держал меня всю жизнь. В последний момент, когда я уже почти теряя сознание, расцарапывая его плечи до крови, он впился в мои губы, заглушая мой и свой собственный стон. И еще очень долго он не отпускал меня, целуя припухшие от поцелуев губы.

Я любила его. Я не хотела его отпускать. И ради этого стоило жить.

— Тебе очень больно? — спросила я, глядя на его руки.

— По сравнению с душевной болью — это ничто,- горько рассмеялся он и пристально посмотрел на меня. От его взгляда я вспыхнула, потому что видела в его глазах отражение собственных воспоминаний — вот он входит в меня сильно и в тоже время нежно. Как же я люблю его, я должна сказать ему правду, хотя бы эту, что произошло тогда в доме, где прятал меня Ян.

— Антон, он заставил меня это сказать тогда, он сказал, что убьет моих родителей и тебя,- я не могла больше скрывать, видя, как он мучается. Но Антон покачал головой и сказал:

— Не оправдывайся, я…

— Да поверь, ты мне, Господи! — закричала я, меня душили слезы,- Я сказала тебе все специально, чтобы ты наплевал, ушел, смог защитить Кирилла, остался жив! Я даже пыталась застрелить его, но не смогла, я слабая, прости меня…- он прервал меня, крепко прижав к себе так сильно, что стало больно.

— Ты сильная, намного сильнее меня, а я дурак, раз поверил, что такая как ты действительно может меня любить.

— Я люблю тебя, я очень сильно тебя люблю, пожалуйста, поверь мне, — всхлипнула я.

— Любимая, не надо, я уже давно простил тебя. Не надо больше лжи.

Именно после этих слов, я поняла, какая я дрянь. Я собиралась и дальше убеждать его, но дверь внезапно распахнулась и зашли двое.

— Хозяин хочет вас видеть, голубки,- ехидно произнес один из них и направился к Антону. Он достал из кармана брюк наручники и помахал ими перед Тошкой.

— Не дури, Синица, — предупредил он его. Антон усмехнулся и протянул ему сложенные вместе руки. Выводили нас по одному. Дом, в котором мы находились, был не очень большим, потому что через одну комнату, мы очутились в просторном зале, где и сидел Бересов.

Мой сопровождающий толкнул меня в кресло, стоящее возле Бати. Антон же остался стоять посреди зала.

— Я подумал, и решил, что документы, принадлежащие мне, ты и так вернешь,- произнес Сергей через какое-то время.

— Можешь начинать, Батя,- зло улыбнулся Антон,- Только так ты ничего не получишь.

— Ты что, тварь, решил, что я пытать тебя буду? Правильно решил, буду, только чуть позже, а пока ты посмотришь вот на это,- Бересов щелкнул пальцами, и охранник возле меня резко влепил мне пощечину так, что в глазах потемнело. От неожиданности я вскрикнула, и дала себе обещание, что эти свиньи больше от меня и стона не услышат.

— Продолжить или начнем сотрудничество?

Я украдкой взглянула на Антона — он побледнел, и, было видно, заколебался.

— Молчи! – крикнула я,- Они все равно нас убьют!

Расплата наступила незамедлительно, следующий удар, уже кулаком пришелся в живот, и я согнулась, ловя ртом воздух.

— Сука! — взревел Антон,- Я буду убивать тебя очень медленно!

На Антона обрушился град ударов. Я зажмурилась, не в силах смотреть на это.

— Не переусердствуйте,- рыкнул Батя своим людям,- Он мне пока нужен.

— Ты ублюдок! Жалкий ублюдок! — закричала я и заревела. Бересов усмехнулся, а охранник продолжал меня удерживать, чтобы я не рванула к Тошке. На него было страшно смотреть – раны, нанесенные Яном, кровоточили, один глаз практически заплыл, он часто дышал и сплевывал кровью. Но его не сломали, пока еще. … Смотрел на врагов он четко и уверенно.

— Будешь подыхать как собака! — бросил он Бересову.

— Значит, не хочешь по-хорошему, да? — задумчиво спросил Сергей — Разденьте девку! — приказал он своим шакалам, а я потеряла дар речи и вжалась в кресло.

— Ах, ты мразь! – вскинулся Антон, но его тут же сшибли с ног двое отморозков и крепко удерживали, будто наручников недостаточно.

Мерзкая улыбочка играла на лицах тех, кто нарочито медленно ко мне приближались.

— Только тронь ее, тварь! — зарычал Антон и те, кто шли ко мне слегка замешкались и уставились на него. Слава о Синице ходила убойная, никто с ним связываться не хотел. И сейчас мальчики растерялись.

— Ну, чего встали? — гаркнул Батя,- Разденьте ее!

Мальчики вышли из оцепенения и вновь двинулись на меня.

— Как ты думаешь, Синица, долго твоя баба продержится? Ее отымеют на твоих глазах, хорошо если она не свихнется после этого,- продолжал Бересов свой монолог, вселявший в меня ужас,- Я оставлю ее в живых, а ты сдохнешь с мыслью о том, что не захотел ей помочь.

— Отпусти ее, я отдам тебе документы,- с отчаяньем произнес Антон. Сергей подошел к нему вплотную и, глядя в глаза, сказал:

— Меня этот вариант уже не устраивает. Снимите с него наручники,- приказал он своим людям.

Двое схватили меня за руки и выдернули с кресла. Я лихорадочно думала, что делать, их пятеро, нас двое. Но так просто сдаваться я не собиралась. Дождавшись, когда с Антона снимут наручники, я качнулась в сторону одного из парней, он по инерции поймал меня, и я с силой нажала на ту самую точку, как и учил Антон. Парень свалился и я, не дожидаясь реакции второго, резко развернулась и ударила его в пах. Тот взвыл, сложился пополам, чем и привлек внимание

Бересова, а я, особо не мудрствуя, ударила парня прикладом его же пистолета. Батя недоуменно смотрел на своих поверженных людей. Амбалы возле Антона тоже впали в оцепенение. Тошка не стал терять драгоценные минуты и выключил тех двоих настолько быстрыми движениями, что я не успела понять, как он это сделал. Батя наконец-то пришел в себя и вскинул ствол, направив его на Антона.

— Даже не думай! На улице полно моей охраны!

Раздался щелчок – ствол снят с предохранителя. А я со всей дури бросилась к Бересову. Секунды бегут, раз, два, три…Успею?

Батя, недолго думая, развернулся ко мне лицом, и скользнула мысль – я первая.

Но что-то произошло. Выстрела не последовало, пистолет вместе с Бересовым отлетел в сторону. Наступила тишина, белая, как снег, без вкуса и запаха. И среди этой тишины, как гром раздался голос моего мужа:

— Дура! Какая же ты дура! Ты что на тот свет собралась?

Он орал во всю глотку и тряс меня за плечи. Я могла лишь криво улыбаться.

И тут началось. Этот звук теперь я не спутаю ни с чем – свист пули. Не бойся свиста пуль, своей ты точно не услышишь. Мы укрылись за отключенным телом одного из парней, Тошка перевернул рядом стоящий стол, и, позаимствовав ствол у отключенного охранника, отстреливался. Две пули угодили в прикрывающее нас тело. Парень умрет, так и не придя в сознание. К горлу поступила тошнота. Я часто задышала, боясь, что меня сейчас вырвет прямо здесь. Молчание и свист пуль. Где-то совсем рядом грянул взрыв, земля дрогнула. Антон чертыхнулся.