Среди недовольных святым угодником Божиим находилось немало и клириков, живших порочно, так как он изобличал их лукавые дела и отлучал иных от Церкви; особенно же они были раздражены поступком некоего диакона Серапиона. Последний, благоверно служа при патриархе и живя благочестиво, однажды в присутствии всех клириков сказал святому:

— Владыка, ты не исправишь сих, если не разгонишь всех их одним жезлом.

На эти слова его многие разгневались и стали дурно говорить в народе о святом патриархе, возводя хулы на того, который был достоин всяких похвал. Недовольство и вражда против святого Иоанна проявлялись и в высшем духовенстве. К числу недовольных святым Иоанном епископов принадлежал некто Севириан, митрополит Гевальский³³⁸. Сначала он пользовался любовью Иоанна, который, отправляясь в Малую Азию для устройства тамошних церковных дел, поручил ему управление своею паствою. Управляя во время отсутствия угодника Божия Константинопольскою церковью, Севириан постарался возбудить против него неудовольствие и происками вошел в милость при царском дворе, надеясь таким образом занять место Златоустого. Вместе с этим он превысил свою власть и допустил в управлении некоторые беспорядки. Возвратившись, св. Иоанн сразу понял всю низость и коварство Севириана и за сделанные им беспорядки хотел удалить его из столицы. Но за Севириана вступилась императрица Евдоксия и, по просьбе ее, Иоанн искренно примирился с ним и простил его. Севириан же остался в душе таким же, каким был прежде и втайне продолжал питать злобу против Златоустого. Святой знал про окружавшую его злобу, но не обращал на нее внимания, ибо чем больше его хулили, тем сильнее процветала слава его; он стал известным даже в отдаленных странах, и многие приходили издалека, желая видеть святого и слушать его учение.

При такой славе Златоустого злоба всех врагов его была бы для него не опасна, если бы в числе враждовавших на святого не находилась сама царица Евдоксия. Это был самый опасный и самый упорный враг святого угодника Божия, ненавидевший его всею душою своею. Все речи Иоанна о сребролюбцах и расхищающих чужое, которые он обращал ко всем вообще, царица относила к себе и думала, что Иоанн ее одну обличает и оскорбляет; ибо она была весьма сребролюбива и одержима ненасытной жадностью к золоту, которое она насильственно отнимала у многих. Гневаясь на блаженного угодника Божия, царица начала помышлять о том, каким бы образом низложить его с патриаршества.

В то время в Константинополе находился один знатный муж, по имени Феодорик, владевший большим богатством. Завидуя ему и желая присвоить себе его имущество, царица искала обвинений против него, но не находила, потому что Феодорик был человек достойный и честный. Не имея возможности причинить ему насилия, царица изобрела хитрость. Она призвала Феодорика к себе и сказала ему:

— Ты знаешь, сколь большую убыль постоянно терпит царское имущество, как много раздается золота охраняющему царство войску и как бесчисленны те, которые ежедневно кормятся от царских сокровищ. Вот почему в настоящее время казна наша несколько истощилась. Итак, дай взаймы в царские сокровищницы часть твоего имущества, этим ты приобретешь у нас расположение; со временем же получишь то, что отдашь ныне.

Феодорик понял, что царица хочет воспользоваться его имуществом не для пополнения царской казны, а для удовлетворения своего ненасытного сребролюбия. Поэтому он отправился к блаженному Иоанну, сообщил ему о сем намерении царицы и слезно умолял святого оказать ему свою помощь и содействие. Иоанн немедленно послал царице письмо, увещевая ее добрыми и кроткими словами не причинять обиды Феодорику. Царица, хотя и гневалась на патриарха, но в тот раз поступила согласно его желанию; она устыдилась премудрых его речей и дала обещание не причинять Феодорику никакого зла. После сего Феодорик, внимая златоглаголивым устам святого, поучавшим о милостыне и советовавшим не на земле скрывать сокровище, где его может отнять рука завистливых, но на небе, где никто не будет ни завидовать, ни отнимать, решил отдать свое богатство Царю Небесному. Оставив себе небольшую часть имущества для прокормления семьи, всё прочее большое состояние свое он пожертвовал в церковную странноприимницу для пропитания странников, бедных и больных. Услыхав о сем, царица весьма разгневалась и послала сказать блаженному Иоанну:

— Святый патриарх! Я, по твоему совету, ничего не взяла у патриция Феодорика для потребностей нашего царства, а ты похитил его имущество для собственного обогащения! Не приличнее ли было бы это имущество взять нам, а не тебе, так как Феодорик обогатился на царской службе. Почему ты не стал подражать нам? Как мы ничего не взяли у Феодорика, так и тебе не следовало брать его имений.

На сии слова Иоанн написал царице следующее:

— Я думаю, для тебя не тайна, что если бы я желал богатства, то ничто не воспрепятствовало бы мне иметь его. Ибо я имел благородных, сановитых и богатых родителей. Но я добровольно отказался от богатства. Ты утверждаешь, что имущество Феодорика я взял для своего обогащения. Но знай, что Феодорик мне ничего не дал; да если бы и давал, то я не взял бы у него. Свое богатство он отдал Христу, раздавая милостыню нищим и убогим. И он хорошо поступил, ибо от Христа сторицею восприимет в грядущем веке. Я желал бы, чтобы и ты, подражая Феодорику, скрывала твои имения на небеси, дабы, когда ты обнищаешь, была принята в вечные обители. Если же ты замышляешь отнять у Христа то, что отдал ему Феодорик, то что нам до того? Ибо, как увидишь сама, ты оскорбишь не нас, а Самого Христа.

Прочитав сие письмо Иоанна, царица еще сильнее разгневалась и стала искать случая отмстить святому.

В то время в Константинополь прибыла из Александрии одна вдова, по имени Каллитропа, по следующему делу. Когда в Александрии областеначальником был Павликий, имевший сан Августа³³⁹, некоторые завистливые люди донесли ему, будто Каллитропа имеет много золота. Павликий же был весьма златолюбив. Ложно обвинив Каллитропу, он повелел взять вдову и вынуждал ее заплатить ему пятьсот золотых монет. Не имея таких денег, вдова отдала под заклад соседям всё, что у нее было, и, с трудом набравши пятьсот золотых монет, вручила их областеначальнику. Скоро Павликий за свои несправедливые дела был лишен сана и отправлен в Константинополь на допрос; туда же отправилась за ним и бедная вдова. Пришедши к царю, она пала пред ним со слезами и воплем, жалуясь на Павликия, что он насильственно взял у нее пятьсот монет золота. Царь приказал константинопольскому градоначальнику произвести по этому делу расследование. Но градоначальник, держа сторону Павликия, оправдал его, а вдову отпустил ни с чем. Еще более оскорбленная этим, вдова прибегла к царице и, рассказав ей свою беду, просила у нее милости и помощи. Златолюбивая царица была рада такому случаю, ибо надеялась чрез это дело приобрести для себя много золота. И вот, она немедленно призвала Павликия, с гневом изобличила его в грабеже чужого имущества и в оскорблении бедной вдовы и приказала держать его под стражей до тех пор, пока он не заплатит сто литр золота. Видя, что не избежать ему рук царицы, Павликий послал к себе домой принести столько золота, сколько требует царица, и передал ей сто литр золота. Из всех этих денег царица передала вдове только тридцать шесть золотых монет и отпустила ее, а всё остальное взяла себе. Вдова ушла от царицы с плачем, оскорбленная таким несправедливым решением. Тут она услыхала о защитнике обидимых — святом Иоанне. Явившись к нему, она подробно поведала о том, что причинили ей Павликий и царица.

Успокоив плачущую вдовицу, святой Иоанн послал за Павликием и, пригласив его в церковь, сказал ему:

— Нам известно о несправедливостях, какие ты, не боясь Бога, делал, оскорбляя бедных и насилием отнимая чужие имения, как поступил ты и с этой бедной вдовицей. Мы призвали тебя за тем, чтобы ты отдал пятьсот златниц той, которую ты несправедливо обидел. Итак, отдай ей, дабы она могла возвратить взятое ею у заимодавцев и не погибла бы вместе со своими детьми в крайней нищете. Тогда и ты освободишься от своего греха и умилостивишь Бога, Которого ты прогневал и Который отмстит тебе за оскорбление сирот, если не раскаешься.