Житие преподобного Иоанна Колова
Память 9 ноября
Девятого ноября православная Церковь ублажает преподобного Иоанна Колова163. Такое название преподобный Иоанн получил за свой малый рост164. Еще в юных летах он оставил мир и ушел с братом своим Даниилом в Скитскую Египетскую пустыню165. Сначала он и брат его Даниил жили среди подвигов в полном уединении, но потом он сознал, что при его пылком и страстном характере строгое подвижничество может быть осуществлено лишь при строгом руководстве других более опытных подвижников — старцев. К такому сознанию необходимости для себя строгого и опытного руководителя он был приведен следующим событием вскоре же после его прихода с братом в пустыню. Однажды он совершенно неожиданно сказал своему брату сподвижнику:
— Не хочу я более ни о чем заботиться, я хочу жить в пустыне без печали, как ангел.
Сказав это, он снял с себя свои одежды и вышел из кельи. Ночью случился большой мороз: обнаженный Иоанн долго боролся со стужею, наконец, будучи не в силах более переносить ее, решился возвратиться обратно в свою келью.
— Кто здесь, — раздался из неё голос Даниила, когда замерзающий Иоанн постучался в дверь.
— Я, брат твой, я не могу более переносить мороза и возвратился сюда, чтобы послужить тебе, — отвечал ему Иоанн.
— Уйди, демон, — возразил Даниил, — и не соблазняй меня; — Ангел о теле своем не заботится и пищи не требует.
Тут понял преподобный Иоанн, что слишком понадеялся на свои еще неокрепшие в борьбе со страданиями и искушениями силы, понял свою ошибку и горько зарыдал о ней. Тогда Даниил отворил пред ним двери кельи и сказал:
— Брат мой, так как ты имеешь плоть, то и должен страдать ради одежды и плоти.
После такого вразумления он вскоре оставил Даниила и отправился к некоему старцу Пимену. Он желал воспитать в себе твёрдую волю, готовую на всякие подвиги, никогда не оставляющую раз избранный путь, между тем преподобный Пимен и был известен именно твердостью и непреклонностью своей воли. Отречение преподобного Пимена от мира было так беспредельно, что он отказался от свидания даже со своею матерью, пришедшею в скит навестить его. К такому-то старцу с твёрдым характером и направился еще неустановившийся окончательно в неуклонном следовании избираемым подвигам, нетерпеливый, страстный и пылкий Иоанн. Придя к нему, Иоанн дал обещание повиноваться ему во всем, чего бы только тот от него ни потребовал. Преподобный Пимен, желая испытать его терпение, заставил его поливать совершенно сухое дерево, и он три года трудился над поливкою этого дерева, хотя оно уже настолько было сухо, что труд его для всех должен был казаться совершенно напрасным. Но на самом деле труд и терпение преподобного Иоанна не остались напрасными: спустя три года иссохшее дерево покрылось пышною зеленью и дало обильные плоды. От всех бывших свидетелями чуда дерево то было названо «древом послушания»166. Придя к преподобному Пимену с пылкою душою, преподобный Иоанн приобрел у него кротость и смирение агнца. Раз сказал ему один брат:
— У тебя злое сердце.
— Это правда, — с кротостью отвечал ему Иоанн, — и даже более злое, чем ты думаешь.
Так умел он кротко переносить обиды.
Живя сначала под чужим руководством, преподобный Иоанн впоследствии и сам приобрел способность мудро руководить другими. Господь судил ему быть руководителем и наставником преподобного Арсения Великого, впоследствии так же, как и он, прославившегося великими подвигами167. Этот Арсений, патриций по происхождению, прибыл в пустыню прямо от императорского двора, где он был наставником детей императора Феодосия Великаго: Гонория и Аркадия. Оставив двор, где его окружали великие почести, он, будучи сравнительно еще молодым (ему было тогда около сорока лет), но уже духовно опытным подвижником, решил для продолжения своего духовного развития и дальнейшего совершенствования отдать свою волю в безусловное распоряжение преподобного Иоанна. Некоторым из братий на первых порах казалось странным, что муж столь высокообразованный и столь знатного происхождения пришел для своего дальнейшего просвещения к простым и неученым старцам. Один из братий не мог скрыть своего любопытства и спросил его однажды:
— Как это ты, изучивши греческие и римские науки, просишь наставления у простого и непросвещенного старца?
— Правда, что я владею научным образованием, — отвечал Арсений, — но я не знаю даже азбуки того, что знает этот простой и неучёный человек, потому что (пояснил он) смирение есть начало всех добродетелей, как азбука — начало книжного бытия.
Так ценил он смирение, процветавшее в обители некогда пылкого и горделивого Иоанна. Лишь после нескольких лет совместной подвижнической жизни, когда Арсений услышал таинственный голос, призывавший его бежать от людей и пребывать в молчании, потому что «молчание есть корень безгрешности», преподобный Иоанн благословил его оставить сожительство и предаться полному уединению и безмолвию в пустыне. Но сильная любовь к своему смиренному наставнику и всем его ученикам заставляли его не раз оставлять свое пустынное уединение и вновь возвращаться на некоторое время в обитель.
Ревнуя о своем спасении, преподобный Иоанн с равным же усердием заботился и о спасении других. В городе Александрии в его время жила некая девица Таисия. Воспитанная благочестивыми родителями, она по смерти их всё доставшееся ей состояние употребила на дела благотворительности. Скитские старцы, среди которых жил преподобный Иоанн, приходя в город, не раз встречали для себя приют в её доме. И вдруг до старцев дошли слухи, что Таисия давно, уже прожила свое состояние и теперь, будучи не в силах бороться с бедностью, обратила свою красоту и молодость в источник средств для своего содержания. Сильно скорбели старцы, узнав о таком падении добродетельной Таисии и решили, наконец, сделать попытку к отвлечению сироты от её погибельного заблуждения. Это трудное дело они решили возложить на преподобного Иоанна.
— Бог дал тебе мудрость, — обратились они к нему, — между тем до нас дошли слухи, что столько благотворившая нам сестра Таисия живет очень дурно. Потрудись, авва, побывай у ней и поговори с нею, не придет ли она после твоих речей в себя.
Помолился преподобный Иоанн и вскоре же отправился в путь. Он знал, что медлить в таком деле нельзя. С каждым часом Таисия могла опускаться в глубину все большего и большего падения. Вот, он и пред домом Таисии, но теперь уже вход в него для старцев закрыт. Как раньше в него входили все, желавшие что-либо вынести из него на нужды свои, так теперь, наоборот, входили в него только те, которые несли с собою деньги и сокровища. Старец кротко обратился к прислужнице с просьбою доложить госпоже о его приходе. Но при перемене в настроенности госпожи произошла перемена и в её прислужницах. Грубая служанка, зная, что у смиренного старца ничего не может быть общего с её госпожою, отвечала сильною бранью на его просьбу. С кротостью принял её брань преподобный старец и вновь повторил свою просьбу только с таким добавлением:
— Скажи еще госпоже твоей, что я могу достать ей драгоценные вещи.
Тогда прислужница решилась доложить о нем госпоже.
— Пусть войдет, — сказала Таисия, — иноки ходят по берегам моря, и им иногда действительно попадаются драгоценные раковины и каменья.
Вошел преподобный Иоанн к Таисии, сел около неё, вздохнул тяжело и заплакал.
— О чем ты плачешь? — удивилась Таисия.
— Что отвратило тебя от Иисуса Христа, Жениха Бессмертного? Зачем ты забыла о Его чертоге и грязнишь себя нечистыми делами? — спросил ее преподобный.
И вдруг вспомнился несчастной женщине давно забытый ею Христос, любить Которого в детстве учили ее покойные ее родители. Слова старца Божия, как огонь, сожгли все плевелы, заглушившие добрые семена, давно посеянные в её сердце. Искреннее раскаяние быстро охватило и потрясло все её существо.
