Между тем у юноши стало развиваться стремление к целомудрию, чистоте, посту, бдению и молитве, к таким добродетелям, каковыми отличаются мужи крепкие, его стала занимать жизнь подвижническая. Он искал встречи с иноками, воздавал им должную честь и вступал в беседы об иноческой жизни, так что вскоре у него самого возгорелось желание стать иноком, и он молил Бога о сподоблении его иноческого чина. Уже в это время, много слыша о чудесах во святом граде Иерусалиме и на святой горе Афонской, он горел желанием посетить сии святые места. Но для сего не наступило еще время.

Когда Даниил достиг зрелого возраста, сербский краль Стефан Урош Милутин, слыша о его достойных качествах, призвал его к своему двору, полюбил и приблизил к себе. Несмотря, однако, на свое знатное происхождение и близость к государю, Даниил не возгордился, но и при дворе держал себя смиренно и ни на минуту не оставлял мысли об иноческой жизни.

Благочестивый краль Милутин нередко совершал богомольные путешествия по своей земле, посещая церкви и монастыри, поклоняясь святыням и раздавая богатую милостыню. В одно из таких путешествий в свите краля находился и Даниил. Во время остановки в монастыре Святые Троицы в Сопочанах^[723] Даниил, всегда любивший беседу с иноками, встретил одного такого инока, который вполне отвечал его желаниям. Он нашел в этом иноке хорошего себе советника и помощника, согласившегося пособить молодому вельможе принять иноческое пострижение.

Когда краль Милутин и свита окончили богомолье в Сопоче, когда все отдались после трудов отдыху, благочестивый юноша, при помощи названного инока, тайно ночью удалился из монастыря. Новый его руководитель привел его в Кончульский монастырь святого Николая на реке Ибре; игуменом сего монастыря, Никодимом, беглец от царского двора и пострижен был в иноческий чин с именем Даниила.

Давно жаждавший иночества, Даниил, сподобившись принять оное, с великою ревностью стал выполнять иноческие обеты; ревностно посещая с другими вместе церковные службы и в течение дня неся все монастырские труды, Даниил ночью наедине предавался бдению, богомыслию и непрестанной молитве. Молитва, слезы умиления и покаяния, пост и другие подвиги скоро сделали его образцом для других иноков. Слава его подвигов распространилась и за пределы монастыря. Скоро он стал известен тогдашнему Сербскому архиепископу Евстафию II^[724], который захотел вызвать Даниила к себе, нуждаясь в просвещенных и благочестивых духовных лицах. Не раз Евстафий звал к себе Даниила, но, привыкши к монастырской жизни, которой давно желал, вельможный инок не хотел расстаться с местом своего пострижения, так что архиепископ вынужден был обратиться к кралю Милутину, чтобы сам государь приказал монаху явиться к архиепископу.

Принятый благосклонно Евстафием, Даниил вскоре посвящен был им в иеромонахи и удержан архиепископом при его дворе, который находился в монастыре Жиче^[725].

Находясь и при архиепископе, Даниил продолжал подвижническую жизнь, ни в чем не нарушая монашеского обета. Но вместе с тем Даниил исполнял разные поручения архиепископа и служил по делам управления церковью. Даниил отличался красотою лица и прекрасным голосом и имел "дар от Господа вещати смысленно и разумно пред царями", по пророку Исаии.

Издавна Даниил желал видеть святую Афонскую гору. Еще первый сербский государь, святой Стефан Неманя, отец первого сербского архиепископа св. Саввы, основал на Афоне сербский Хиландарский монастырь, в котором и подвизался Стефан, в иночестве Симеон Неманя, равно как и сын его святой Савва. Хиландарский монастырь на Афоне стал поэтому навсегда самой драгоценной святыней для сербов. Краль Милутин возобновил его; вместо древней небольшой обители он создал дивный монастырь, который находился невдалеке от морского берега. По просьбе тогдашнего игумена Кириака, Милутин для защиты монастыря на самом берегу моря построил пирг, или укрепленную башню, с церковью Спаса для зашиты монастыря от морских разбойников.

Упомянутый шумен Кириак вскоре умер. Архиепископ Евстафий и краль Милутин, заботясь об избрании достойного преемника, для совета созвали духовный собор, который единодушно остановился на иеромонахе Данииле. И вот давно жаждавший видеть святую Афонскую гору, Даниил назначается прямо игуменом знаменитого уже и тогда и особенно важного для сербов Хиландарского монастыря.

Время, в которое угодно было Богу возвести Даниила на игуменство в Хиландаре, было трудное и тяжелое не только для святой горы Афонской, но и для всего царства Греческого. В то время двигались уже турки-османы на Царьград; не только теснили в Азии, но пытались проникнуть через море и в Европу. Цари греческие употребляли все меры для защиты христиан от неверных. Кроме своих сил, они всячески старались отыскать и постороннюю помощь. Так и сербский краль Милутин помогал царю греческому Андронику Старшему против турок в Азии. Потом царь греческий вынужден был прибегнуть к наемным войскам, к испанским каталонцам. Эти сборные из разных народностей наемные войска не сдержали договора, скоро вошли в связь с турками, и из помощников и защитников скоро обратились в лютых врагов православного христианского царства. Они грабили, разоряли и жгли жилища по всему Балканскому полуострову. По берегам греческих морей свирепствовали морские разбойники, особенно венецианские. Как сухопутные враги — каталонцы, так и морские — преимущественно венецианцы, не оставили в покое и святую гору Афон. Преувеличенные слухи о богатствах Афонских монастырей привлекали хищников, которые, не давая никакой пощады населению, не разбирая ни звания, ни возраста, пленяли, убивали и грабили.

От этих разбойников, хотя и христиан, но латинян, не избавилась и сербская Афонская Хиландарская лавра.

В такое-то тяжелое время святой Даниил был назначен на игуменство в Хиландаре.

Краль Милутин и архиепископ Евстафий отпустили Даниила с богатыми дарами для святой Хиландарской лавры. Давно жаждавший подвизаться на Афоне святой Даниил с радостью стал осуществлять свои давние надежды. Он всею душою предался иноческим подвигам, твердо поборая все искушения, которые многоразлично метал на пути его спасения враг диавол. Пример игумена и его красноречивые наставления и поучение поддерживали и распространяли в монастыре благочестие, единомыслие, порядок и взаимную любовь.

Но сверх духовных подвигов, игумену Даниилу пришлось совершать и подвиги внешней борьбы, защиты обители от упомянутых разбойников, которые опустошили и разорили всю святую гору. В крепкий и благоустроенный Хиландарский монастырь сбежались многие монахи и простые окрестные жители, женщины и дети, ища здесь крова и пропитания.

Все монастырские запасы отданы были на пропитание бедствовавшего населения, но и они истощились. Всюду кругом распространялся голод. Люди и даже скот в опустошенной стране гибли от голода. Ввиду невыносимого бедствия сами монахи Хиландарского монастыря стали разбегаться, ища спасения, но и они попадали в рабство к врагам или умирали голодною смертью. Только непоколебимый в твердости игумен Даниил не падал духом. Три с половиной года он отсиживался в укрепленной обители. Не раз враги подступали к воротам монастыря, ломились в него, но без успеха удалялись, обещая снова возвратиться. Даниил неутомимо защищался с бывшими в монастыре людьми и с постоянною молитвою к Господу Богу.

В виду грозившей страшной опасности, заботливый и предусмотрительный игумен взяв обещание и заложников от укрывавшихся в монастыре людей в том, что они будут защищать монастырь, решил спасти его сокровища и помочь беде удалением на время к своему покровителю, сербскому кралю Милутину.

Дав значительную сумму золота оставшимся в монастыре, Даниил вместе с несколькими людьми из братии забрал священную утварь и драгоценности, даже монастырский скот, и отправился в Сербию сквозь земли, занятые и опустошенные неприятелями. По милости Божией, среди всевозможных опасностей, он благополучно пробрался в тогдашнюю сербскую столицу, в город Скопье. Краль Милутин с радостью принял игумена Даниила и уговаривал его остаться у него до тех пор, когда минует опасность. Но Даниил, отдав Милутину на сохранение монастырские сокровища и скот, ушел обратно, готовый все перетерпеть, даже мученичество.