– Неподалёку, на улице Торговой, находится базар Ружец-кого, который славится тёмными интересами местной шпаны. Будь осторожна! – предостерёг он.

– Тут хотя бы не в таких масштабах, как на Брудне, водятхороводы вокруг магазинов с алкоголем местные пьяницы.

– Ты жила на Брудне? – содрогнулся он.

– Довелось...

– Район с запятнанной репутацией!

– Теперь-то я знаю, но откуда мне было знать тогда?

– Ты очень красивая! – произнёс он на прощание и нехотяотпустил мою руку после долгого поцелуя.

– Спасибо! Я учту это, – ответила я.

Приближался день бракосочетания. Я часто погружалась в раздумья по поводу моих финансовых затруднений. Оставались две недели, и все мои мысли сосредоточились только на этом.

С Мирославом мы встречались достаточно часто. Нужно было не быть женщиной, чтобы не чувствовать, что фиктивный жених влюблён в меня. И я полагала, что будет вполне вероятным, если последует официальное предложение настоящей женитьбы, и тогда автоматически отпадёт вопрос о назначенной им стоимости нашего брака. Но он не спешил, видимо, потому что и так было ясно, что мы поженимся. Я понимала трагизм ситуации и трезво признавала свою неплатёжеспособность, но с каким-то упрямым исступлением верила в чудо: если Мирослав не попросит стать меня его настоящей женой, то нужная сумма свалится на голову прямо с небес или последует иная развязка. Но чуда всё не происходило.

Это было глубокой ночью. Я лежала в кровати с открытыми глазами. Сначала кислая мысль была сконцентрирована на вечном вопросе: что делать? Но внезапно голова сделалась совершенно пустой, и я, прикрыв глаза, ощутила себя плывущей по воздуху высоко над ночной Варшавой. Я вдоволь насладилась полётом, созерцая красоту ночного города.

Светящееся прозрачное облако, которое манило и притягивало, словно белый магнит, помогало лететь, птицей парить над землёй. Дух захватило, когда впереди показался стеклянный небоскрёб с призывно горящими громадными красными буквами: «Мариотт».

Облако вдруг сгустилось и накрыло меня, как покрывалом, плотной белой пеленой. Я бессильно барахталась, бросалась во все стороны, но вокруг была густая мгла молочного цвета.

Когда туман наконец-то разорвался в одном месте, я увидела себя, то есть, своё второе «Я» – в образе брюнетки – у рулеточного колеса. Всё остальное пространство было в том же молочном тумане, тогда как колесо вырисовывалось отчётливо со всеми его чёрно-красными делениями и цифрами над ячейками. Оно неистово вращалось, шарик бегал, как сумасшедший, но я не слышала ни одного звука, только явственно видела картину. Рулетка остановилась – белый шарик, подпрыгнув в последний раз, скатился в лунку – восемь.

Из молочной пелены высунулась огромная рука, снова запустила колесо и бросила шарик. Он летал легко и свободно, а после остановки рулетки, второй раз лёг на цифру восемь. Всё в точности повторилось в третий раз, когда шарик опять упал в ячейку с цифрой восемь. Туманная завеса сомкнулась, словно занавес, прикрывая колесо счастья.

Не трудно было догадаться, что это было видение, с помощью которого высшие силы хотели мне что-то показать. Но что? Я стою у колеса счастья, и шарик три раза падает на цифру восемь. Без сомнения, это было рулеточное колесо в казино.

Когда-то меня часто посещали видения или сны, которые сбывались в точности на следующий день или чуть позже. Иногда это был голос, повествующий о чём-то, и это «чтото» вскоре повторялось в мельчайших подробностях. Но я вдруг смертельно испугалась, засомневавшись в нормальности своей психики и, по всей вероятности, подрезала на корню зарождающийся феномен предвидения. Я скрывала это свойство от окружающих.

Мне каким-то образом, совершенно непроизвольно и спонтанно, удавалось переноситься в пространстве и видеть сцены, происходящие непосредственно в настоящем реальном времени, но чтобы переместиться в будущее и видеть себя со стороны – это было впервые! Конечно же, меня терзали сомнения, и я пыталась оценить всё трезво.

«Моё подсознание искало пути приобретения нужной суммы, и, поскольку мозг лихорадочно работал, ища источник, то он, быть может, нашёл его, – думала я. – Вполне возможно, что увиденное – только плод воспалённого воображения, а не дорога, вымощенная деньгами».

Но я загорелась идеей во что бы то ни стало проверить это, и завтра же.

Для азартных игр, как правило, отводится ночь, когда власть богини луны Тихе, называемая ещё Фортуной, становится мощнее, особенно в полнолуние. Поэтому впереди был целый день, который прошёл исключительно в размышлениях и медитации, а вечером я приступила к созданию своего второго «Я» и снова перевоплотилась в яркую брюнетку.

Нужно было подумать о вечернем туалете. Вполне подошло чёрное муаровое платье, вышитое чёрным бисером, которое было единственным вечерним в моём скромном гардеробе. Я и не предполагала тогда, что начинаю двойную жизнь. Весь этот «камуфляж» был мне необходим, потому что всё, что я собиралась делать, абсолютно противоречило моему истинному «Я». Меняя облик, я становилась существом из другого мира и глубоко верила в это.

Ещё днём я одолжила у Марии ключи от главного входа и, никем незамеченная, выскользнула из гостиницы.

Что могла знать вообще скромная женщина из Советской России о казино? Да ничего абсолютно! Передо мной маячил образ сатанинского агента Джеймса Бонда из «Казино «Руаяль»». Это было единственным, пожалуй, источником из которого можно было почерпнуть хотя бы смутное представление о существовании волшебной рулетки, которая ассоциировалась ни с чем иным, как с «колесом счастья», но я ехала в казино с удивительной уверенностью и сангвиническим спокойствием, как будто большую часть своей жизни провела в игорных домах.

Весь мой облик был совершенно не трамвайным, поэтому я взяла такси. К тому времени я уже научилась неплохо ладить с беспредельно наглыми варшавскими таксистами, которые негласно установили стабильные десятикратные таксы для русских. Если русский – плати! Уж они были безжалостны к нашему брату! Впрочем, автобусные контролёры не уступали им, а даже превосходили в изощрённости применяемых методов, иногда граничивших с переступанием черты закона и попиранием элементарных прав человека.

Шикарный отель не давил на меня, как прежде, своим великолепием. Я царственной походкой прошла к распахнутым дверям казино, кинув презрительный взгляд на пышное убранство холлов, и остановилась у входа.

Вдоль стен игорного зала, исполненные достоинства, возвышались обтянутые зелёным сукном столы для игры в покер. Крупье в ожидании игроков раскладывали новые, ещё не тронутые колоды, а один из них, с ловкостью иллюзиониста, тасовал карты, проделывая умопомрачительные трюки. Стол с рулеткой располагался посередине залы. Но мой взгляд остановился на не совсем обыденном зрелище, которое являли собой втиснутые в угол зала два стола, окружённые многочисленными стульями и восседавшими на этих стульях мужчинами с неестественно возбуждёнными лицами. Их воспалённые взгляды были неотрывно прикованы к пухлым банковским пачкам денежных купюр баснословных размеров аккуратно разложенным по всей площади столов.

Я застыла на мгновение, поражаясь громадному скоплению налички, которую эти безумцы собирались проиграть сегодня. Все без исключения курили и прикладывались к фужерам, горячо обсуждая что-то и одновременно вожделенно созерцая денежные горы.

«Трогательная сцена прощания», – подумала я.

Я прошлась по залу, чтобы освоиться. Меня проводил долгим взглядом высокий, похожий на жердь, лопоухий крупье у покерного стола. Проходя мимо уже бегающей рулетки, запущенной рукой профессионала, я старалась не смотреть в ту сторону.

Подошла к кассе и купила фишку за двести тысяч злотых. Только эту сумму я могла себе позволить проиграть.

Зажав в руке фишку, двинулась к колесу счастья. Нужно было спешить, потому что игорный зал начинал быстро заполняться разноликой публикой, а именно скопление людей вокруг рулетки могло помешать моим планам.