Третий опыт решили провести при измененных заданных параметрах: в финальной части на пути разогнанного пучка частиц ждал набор не частиц-целей, а специального оборудования для фиксации характеристик пролетающих мимо частиц.

Их отсутствие в том месте, где они должны были пролететь, основательно озадачило ученый мир: экспериментальные объекты исчезли по пути к искомой цели. Слушая лекции по космологии, мы наперебой засыпали профессора вопросами: почему переставали фиксироваться частицы в коллайдере, не было ли ошибок в расчетах?

И даже через несколько лет после открытия перехода тема перемещения через пространство, из одного места пространства в другое, все еще была в числе самых передовых научных достижений, ее новизна будоражила своей необычайной революционной простотой каждый новый набор адептов космоса. Если ученые мужи все еще не могли осознать и поверить, что человек победил его величество Время, то что говорить о нас, молодых слушателях Высших курсов по изучению подпространственного перехода. Нам не терпелось узнать, как развивались события дальше, а развивались они стремительно благодаря простой случайности, а точнее – внимательности экспериментаторов.

С легкой улыбкой я вспоминаю свой первый восторг от того, насколько просто были выявлены закономерности. Любому исследователю ясно: чтобы выявить устойчивость изменений, необходимо проводить опыт каждый раз с новыми вводными. Фиксирующее оборудование стали перемещать все ближе и ближе к месту старта частиц.

Когда было установлено, что частицы исчезают примерно через пять метров после перемещения по стволу коллайдера, встал вопрос: это закономерность или снова случайность? Попытки изменять даже на небольшие величины характеристики разгона частиц приводили только к отмене эффекта исчезновения частиц. А возврат на исходные позиции – повторение точных условий первоначального эксперимента – тут же приводил к возврату этого эффекта. Разгоняемые частицы не обнаруживались ни в каком другом месте канала коллайдера.

Именно тогда и возникла гипотеза: частицы не исчезают, а перемещаются куда-то за пределы пространства коллайдера.

В том первоначальном, пионерском эксперименте необходимо было установить место, куда перемещаются экспериментальные частицы. Попытки размещать улавливающее оборудование в разных местах и даже за пределами коллайдера ни к чему не привели.

И снова был проведен эксперимент, другой – по перемещению в это неизвестное место уже макрочастиц, совсем небольших, размером с обычную песчинку. Разумеется, условия должны были быть аналогичными предыдущим, но для этого потребовалось совершенно другое оборудование, другие энергии и мощности.

Новый опыт привел к такому же результату – частица алмазной пыли исчезла из рабочего пространства макроколлайдера.

Размеры и типы экспериментальных объектов менялись постоянно, были задействованы и биологические экземпляры. Не менялся только результат – все исчезало в неизвестном направлении. Хотя даже визуально фиксировался сам момент исчезновения, но ни один прибор не мог зафиксировать, куда именно пропадало содержимое коллайдера.

Любое увеличение массы и размеров макрообъектов вело к значительному увеличению расхода энергии. Ставки в этой научной гонке все возрастали, возникла необходимость подключать к подобным опытам все большее количество ученых. Отчеты об исчезающих частицах читались нами как увлекательный фантастический роман. На лекциях по открытию перехода я примерял на себя роль ассистента, много раз запускавшего один и тот же эксперимент. Я представлял себя искателем истины, приключений и просто игроком в какой-то непонятной игре, в которой была скрыта тайна. Я сожалел, что опоздал родиться. Появись на свет лет на сто раньше, я обязательно был бы возле коллайдера, и неважно кем – специалистом, помощником-ассистентом, уборщиком помещений, простым подавальщиком инструмента, да хоть бы и дежурным на кнопке «вкл-выкл».

Наконец в качестве объекта перемещения стали запускать крошечные приборы, способные передавать мощные радиосигналы на большие расстояния. Результат оставался неизменным – ни один из приборов не выходил на связь после исчезновения, и ученые почти отчаялись понять природу этого феномена. Предположили, что либо любые механизмы в ходе исчезновения разрушаются, либо они перемещаются на такое расстояние, с которого сигнал от этого передающего устройства уже не мог добраться до экспериментаторов. Был еще и третий вариант, совсем фантастический – перемещаемые объекты попадают в иное измерение или иные вселенные.

Когда встал вопрос о прекращении подобных экспериментов в массовом масштабе, на выручку во второй и решающий раз пришел случай.

Находившаяся на орбите Юпитера автоматическая станция, побочной миссией которой являлось исследование реликтового фона Вселенной, внезапно зафиксировала странный сигнал из района орбиты Ганимеда.

Группа ученых, работавшая над расшифровкой и интерпретацией сигналов юпитерианской станции, решила опубликовать этот сигнал в открытом доступе, который и дошел спустя недолгое время до группы, занимавшейся перемещением объектов в коллайдере, – было идентифицировано передающее устройство, ранее запущенное в коллайдере. И оно переместилось с Земли на орбиту Ганимеда!

Все остальное было уже делом постановки целого ряда типовых экспериментов, после чего удалось рассчитать необходимые параметры и энергии, которые приводят к перемещению различных объектов на заранее рассчитанные расстояния и направления.

Наука долгое время не имела четкого представления относительно механизма этого феномена, что только лишь рождало многочисленные теории. Основная, казалось бы, лежала на поверхности и пыталась объяснить вновь открытое явление с точки зрения квантовой запутанности частиц. Однако такая теория предполагала бы, что оригинал отправляемого объекта аннигилируется, а в другом месте Вселенной появлялась бы лишь его копия, что никак не объясняло, каким образом воспроизводились простые биологические объекты и даже животные, опыты с которыми уже удачно проводились.

Сейчас уже понятно, что человечеству так и не удастся раскрыть секрет феномена, приводившего в действие столь грандиозный способ перемещения на любые расстояния в пространстве. Случайным или закономерным было это открытие, теперь никого не интересует. Готово ли было к нему человечество? В любом случае оно стало новым витком цивилизационного развития и послужило разработке новой идеологии, получившей название Доктрины по расселению во Вселенной.

По космическим меркам мы почти не успели воспользоваться этим подарком, только начали осваивать планеты из других звездных систем и даже галактик, когда пришел конец всему.

Теперь меня до последних минут будет мучить вопрос: а не был ли вызван грандиозный финал манипуляциями со столь же грандиозным открытием, подаренным человеку? Подаренным кем? Случаем, опытом, Богом? Пожалуй, Богом, который наигрался созданной им Вселенной и решил смять ее и выбросить, как это делают дети с наскучившими пластилиновыми фигурками, вместе с человечеством – ничтожно малой частью Вселенной.

И на этот вопрос мы никогда не узнаем ответа.

Перед отбытием на станцию на прощание мне уже совсем нечего сказать Земле и ее обитателям.

Сейчас одиннадцать ноль-ноль по Гринвичу. В столице моей родины на два часа больше. Много ли произошло там перемен с тех пор, как я покинул нашу планету? Вопрос без ответа за ненадобностью последнего. Я, возможно, даже смог бы получить сколько-нибудь исчерпывающий ответ вопреки уставу, если бы у меня была тяга к изучению этой информации. Люди, родные и незнакомые, их лица и имена, дома, дороги, города, страны, в которых я никогда не был, – все это для меня лишь слова. Слова из головы или слова, высвечивающиеся на цифровом дисплее приборной панели, двоичный код, пиксели и электричество. Все, что когда-то было создано великим трудом живых людей из неживого материала, так неживым и осталось, хоть и сохранило где-то внутри тепло живого прикосновения.