- Еще не известно, кто балласт, - вскинулся Андрей.

Батя предупреждающе приподнял ладонь:

- Продолжай.

- Но, если Андрюхе не нравится, спокойно можно все отменить.

- Ободрать раскраску с погрузчиков, пригасить блеск в глазах, - в голосе Андрея проскользнули скорбные ноты, и Батя повернулся к нему с нескрываемым интересом.

- Ну, ты поэт! А еще доводы “за” есть?

- Людям нравится соревноваться, обгонять других. Быть первым - это громадный моральный стимул, - Андрей схватил со стола сигареты, но, глянув на Батю, бросил обратно. - Нам устроить гонку легко… и дешево. Почему не делать добро, если тебе это ничего не стоит? Мы ничего не теряем, а оборот машин уже вырос.

- И еще светит коньяк за мой счет, - съязвил Данила, и пояснил для отца, - мы поспорили, если выиграет Борода, с меня коньяк.

- Ставки сделаны, ставок больше нет. Затеяли тараканьи бега для своего удовольствия? - Батя в упор смотрел на Андрея. - Ну?

- Борода сказал “крысиные”, - потупился Андрей. - Только все не так: я хотел, чтобы Юрка почувствовал борьбу, победу. Ходит, как не мужик, смотреть жалко.

- Решил сделать человеку хорошо, а надо ли ему это, спросить забыл? - Батя повернулся к Даниле. - Ну что ж, будем считать Юркины беды точкой отсчета, а дальше - вперед и вверх. Приказ свой дай.

Данила, перегнувшись над столом, протянул лист бумаги. Братья напряженно следили, как отец, шевеля губами, неторопливо перечитывает текст.

- Сказал “а”, говори “б”, - Батя поискал глазами по столу, взял маркер, начал зачеркивать и вписывать новое. - Первое место - пятнадцать тысяч, второе - десять, третье - пять; поощрительный приз, придумайте название, - три тысячи, чтоб не пропили, а домой несли. Последнему, две тысячи: “За волю к победе”, как на олимпиаде. Участие по желанию. Андрюха! Тебя я уже записал.

- Почему?

- Потому что соревнования, а не крысиный забег. Будем делать праздник. Жен, детей в зрители, бутерброды, лимонад.

- “Бабе мороженое, детям цветы”, - Данила засмеялся. - А второй сорт позовем?

- Какой второй сорт?

- Гастарбайтеров, приезжих, - начал объяснять Данила и сразу смешался, заметив, как тяжелеет лицо Бати. - Они работают постоянно,… чтоб не отвлекать.

Батя повернулся к Андрею:

- У нас, где приезжие работают?

- Погрузка, выгрузка, уборка.

- Данила, - Батя тяжело пристукивал кулаком по столу. - Ты с понедельника в отпуске на месяц. Дела сдашь Андрюхе.

- Ничего себе, - Данила радостно привстал. - Да я хоть сейчас. И на Мертвое море, на историческую Родину.

- Историческая Родина обойдется пока, а вот на погрузке поработаешь месяцок. Охолонешь.

- Да я. Да я. - Данила хватал ртом воздух. - Да я уволюсь.

- В грузчики не завтра. Время подумать у тебя есть, - жестко подытожил Батя, поднялся и пошел к выходу.

Данила шарил руками по карманам, отыскивая сигареты, заметил пачку на столе, торопливо закурил, несколько раз глубоко затянулся:

- Достали Батины ультиматумы. Просто, по-человечески интересно, почему он не ставит условий тебе?

- Не надо недооценивать Батю, - Андрей усмехнулся и тоже достал сигарету. - Он точно знает, что я уйду и не вернусь.

- А я вернусь?

- Ты даже не уйдешь, - Андрей смягчил слова улыбкой. - Извини, я не грублю, просто констатирую факт.

Субботнее утро порадовало неожиданными для начала ноября солнышком и безветрием. Соревнование собирались начать в десять, но уже к девяти на территории активно тусовались болельщики и участники. Со стороны гаражей доносились звуки прогреваемых движков.

Из двадцати штатных карщиков, автографы и названия машин в списке оставили четырнадцать человек. Желание состязаться у многих исчезло напрочь, как только увидели имена признанных мастеров: Юрки Бороды, и Андрея, однажды при стечении народа поднявшего кар на два левых колеса и “нарисовавшего” по погрузочной площадке красивую ровную “восьмерку”. Васька Кучерявый пробежал глазами список и без колебаний вывел внизу свою фамилию:

- Приз впечатляет, а я строюсь - деньги нужны.

Юрка Борода, надраивая ветошкой борта, радостно рассматривал надпись на лобовой доске кабины. “Мария” - имя красивое, слово звучное. Весь вечер накануне, сопя от удовольствия, вырезал из красной клейкой ленты и размещал буквы. Днем забежал на склад за воздушным фильтром и, пока копался в коробках, нечаянно разговорился с Машей. Легко и непринужденно вспоминали молодость и свою давнюю любовь. Вскоре Юрка спохватился о работе и ушел, но радость и уверенность в продолжении разговора не покидали.

Остановил пробегающего по гаражу с очень занятым видом Серегу Хохла:

- Пошто не участвуешь?

- Андрей забрал мою Хмарку, - горестно выговорил и расплылся хитрой улыбкой Серега. - Начальство надо уважать и уважить.

- Скажи, испугался?

- Не скажу, - Серега заулыбался шире и хитрее. - Ответь, чем отличается украинец от хохла?

- Да, хрен вас разберет. Ничем.

- От вы москали тупые. Украинец живет в Украине, а хохол, где ему лучше. Вот я хохол, а еще судья-информатор, и удивляюсь твоему тыканью. Отныне только на “вы” и шепотом…

- Щас, - не умея скрыть хорошего настроения, Юрка широко улыбнулся. - Вали отсюда. Не подаю по субботам, а потому, свободен.

Юрка завел мотор и, осторожно подгазовывая непрогретым мотором, вывел погрузчик на площадку перед боксом. Хмарку Сереги Хохла осматривал, пританцовывая, Андрей, в камуфляжной спецовке и ярко-желтой бейсболке.

- Конкурирующей фирме физкульт-привет, - Андрей взмахнул над головой кулаком.

- Здорово, - коротко ответил Юрка и снова схватился за ветошку, принялся вновь обтирать борта, скрывая улыбку.

Грубить по-обыкновению сегодня никак не получалось. Да и многое их связывало с Андреем. Считай полгода изо дня в день восстанавливали погрузчики, машины, оборудование складов. Автодорожный институт Андрея неплохо дополнял Юркины практические познания. Случалось, и ругнуться накоротке, и приуныть над неразрешимой задачкой, и порадоваться шелестящему лепетанию изначально “мертвой” техники.

Склады располагались в десять рядов. Ряд - три здания. А между офисом и первым рядом площадь сто на триста метров, гоняй-не хочу. Программа соревнований включала два этапа. Первое, на время: проехать пять метров, подхватить поддон, со стоящим на нем ведром воды, и поставить на крышу грузового контейнера; вернуться на старт и проделать все в обратном порядке.

Второе упражнение - гонка в два круга. Круг включал проезды по рампе, спуск и подъем по пандусам, проезд по “пересеченной местности”, не заасфальтированный ухабистый участок в углу двора, и двести метров ровной бетонки - скоростной участок. Рядком стояли четырнадцать поддонов, на каждом из которых по три ящика столбиком, груз легкий и неустойчивый.

За столиком рассаживались судьи: Батя, Мария Сергеевна, завскладом запчастей, и обиженно поглядывал из-под бровей Данила - главный судья. Серега Хохол бегал по площадке, расставляя машины вдоль белой сплошной полосы.

- Тебе хочется сдать задом? И как ты себе это представляешь? - громко выспрашивал Масю. - Нет, мы конечно можем подвинуть и столик, и судей, и Батю, но тебе будет стыдно. Гони в конец своего Кента.

Длинный Мася на приземистом широкозадом Кенте, трехтонном “Порше”, идеально складывался в образ кентавра, и зрители начали улыбаться. Юрка оказался в середине ряда, между Мустангом Васьки Кучерявого и Хмаркой. Недовольно поморщился в ответ на улыбку Андрея: не понял, о чем тот говорит, протягивая красную бейсболку. Подвинулся на сиденье:

- Ну?

- Тебе пойдет, под цвет.

Юрка помедлил, взял бейсболку и напялил на голову. Свою черную сунул под сиденье.

- Андрей, коньяк в силе?

- Обижаешь?

- Если выиграешь, два с меня, - Юрка показал два пальца. - Согласен?

- Гут. Зер гут. Очень хорошо. Я тебя умою.

- Не кажи гоп.

- Водителей просят пройти на жеребьевку, - объявил в громкоговоритель-матюгальник Серега Хохол.