Дети пошли в школу чуть более двух недель назад, и примерно в то же время Зак, Обри и Стивен приступили к переезду. К настоящему моменту большая часть их вещей уже привезена, но нам еще многое предстоит сделать, прежде чем мы сможем сдать дом Зака новому доктору, который переезжает в город со своей женой и детьми, и это не давало нам покоя.

— Ладно, я собиралась приготовить завтрак. Ты будешь? — спрашиваю я, рассматривая его, пока он медленно сокращает расстояние между нами.

— Нет, я не голоден. Поел недавно.

— О, — бормочу, отступая, когда он втискивается в мое пространство. Я ударяюсь спиной о кухонную столешницу, а Зак руками сжимают мои бедра. Затем поднимает меня, и мне не остается иного выбора, кроме как обхватить ногами его бедра. — Ох.

Я улыбаюсь, но мой мужчина не улыбается в ответ. Вместо этого рычит, стискивая мою попку. Я приближаюсь к его губам, и Зак касается языком моих губ, отчего сердце сжимается от желания и возбуждения. Направляясь обратно в спальню, я слышу, как закрывается дверь, и прерываю наш поцелуй.

— Спасибо, что отвез детей в школу, — говорю я ему.

Я не ожидала, что он вернется домой чуть позже шести утра, но когда он вошел и сказал мне, чтобы я спала, и что сам соберет детей в школу, пришла в полный восторг.

— Я чертовски рад, что тебе сегодня не на работу, — бормочет он, когда моя спина ударяется о кровать, и Зак опускается на меня сверху, прижимаясь губами к моему подбородку, затем облизывает и покусывает шею, одновременно расстегивая фланелевую рубашку, которую я накинула утром поверх ночнушки. — Иначе мне пришлось бы прийти к тебе на работу, чтобы трахнуть.

Он кусает меня за грудь, заставляя охнуть.

— Клянусь, я не мог выбросить тебя из головы все утро.

Он стягивает верх моей ночнушки, затем облизывает сосок, пока его рука путешествует по шелковистому материалу, покрывающему мой живот.

— Оставить тебя в постели… вот в этом.

Он смотрит вниз, когда его пальцы скользят под край трусиков рядом с моим входом, так близко к тому месту, где он мне сейчас нужен.

— Знаешь, как это хреново — ходить с полустояком, пытаясь разобраться с мелкими городскими проблемами? — ворчит Зак, заставляя меня улыбнуться при возникшей в голове картине. Затем я шиплю, когда он кусает мой сосок достаточно сильно, чтобы было больно, и нежно скользит пальцем по моим складкам. — Черт, ты уже промокла для меня.

Зак втягивает сосок в рот, сильно посасывая, пальцами кружа по клитору. Переместив руки к его талии, быстро расстегиваю пуговицы рубашки, затем вытаскиваю ее из джинсов, нуждаясь в прикосновении к нему, в ощущении его теплой кожи.

— Зак, — стону я, когда он проникает в меня одним, а затем вторым пальцем, достигая точки G.

— Охренеть, я чувствую, как ты сжимаешь мои пальцы, — стонет он, затем медленно двигается вниз по моему телу, и я понимаю, что сейчас будет. То, что я люблю, то, чего жажду от него; его рот на мне, а пальцы внутри меня — чувство, не похожее ни на какое, что я когда-либо испытывала раньше. Его рот накрывает меня поверх трусиков, пока пальцы ласкают точку G. Нуждаясь в большем, тянусь вниз, чтобы отвести ткань в сторону, и он останавливается. — Продолжай. Покажи мне свою киску и скажи, чего ты хочешь.

Закрыв глаза, медленно сдвигаю трусики в сторону и жду, но все, что чувствую, это его дыхание, и я открываю глаза, встречаясь с ним взглядом.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — требует он.

Прикусив губу, набираюсь храбрости.

— Хочу, чтобы ты съел меня, — шепчу я.

Глаза любимого вспыхивают, затем его рот оказывается на мне, покусывает половые губы, затем лижет, тянет, сосет клитор, а пальцы внутри меня двигаются синхронно с моим сердцебиением, которое, клянусь, чувствую повсюду. Кончаю сильно, так сильно, что перед глазами вспыхивают звезды, и громко кричу, радуясь, что детей нет дома, потому что не знаю, смогла бы я контролировать это, если бы они были здесь. Приходя в себя, вижу Зака, стоящего рядом с кроватью и смотрящего на мою киску, где все еще находятся мои и его пальцы.

— Разденься, а потом встань на колени на краю кровати.

Перекатившись, снимаю рубашку и ночнушку, затем откидываюсь назад и избавляюсь от промокших трусиков, бросая их на пол. Снова перекатываюсь, вставая перед ним на колени. Глядя на него через плечо, наблюдаю, как он снимает рубашку, которая уже распахнута, а затем расстегивает джинсы. В ту секунду, как его член оказывается на свободе, он указывает прямо на меня, кончик красный, с каплей предэякуляции, которую я хочу слизнуть.

— Можешь взять мой член в рот в любое время, детка. Когда он у тебя во рту, ты молчишь. А когда я трахаю тебя, ты громко кричишь, и я не могу трахать тебя так часто, как хочу.

Он проводит рукой по своей длине, и я чувствую, как сжимается моя киска. Он прав; когда он меня трахает — действительно трахает — я не могу вести себя тихо, даже если пытаюсь. Располагаясь позади меня, он проводит пальцами по моим складкам, по клитору, заставляя мои бедра дернуться.

— Чувствительно?

— Да, — выдыхаю я, пока он ласкает снова и снова, с каждым движением его пальцев становится все труднее оставаться в вертикальном положении. Затем я чувствую, как он скользит глубоко в меня, медленно, дюйм за дюймом. Громко стону, когда он наполняет меня полностью, скольжу на руках вперед по кровати, и приподнимаю задницу, полностью отдаваясь ему, но теряя его пальцы на клиторе.

— Блядь, как же мне нравится видеть тебя такой, — рычит он, держа меня за ягодицы, когда выскальзывает и снова входит. — Такая красивая.

Его ладони перемещаются, хватая меня за бедра, чтобы сильнее насадить на свой член. Вцепившись в простыню, держусь изо всех сил, пока он жестко трахает меня. Это не занятие любовью, он владеет мной.

— Зак.

— Я чувствую, детка. Ты уже близко. Дождись меня, — требует он, двигаясь все быстрее и быстрее, чувствуя, что я раскалываюсь надвое, и мне трудно не кончить.

— О, боже, — паникую я, зная, что больше не могу сдерживаться. С ним слишком хорошо, и он задевает мою точку G каждым толчком.

— Прикоснись к себе. Перенеси себя за грань.

Упершись лбом в кровать, провожу рукой между ног. В тот момент, когда касаюсь клитора, сильно кончаю, выкрикивая его имя, слыша, как он стонет мое имя после одного... двух... трех толчков, и глубоко погружается в меня.

Тяжело дыша, скольжу вперед по кровати, колени не в силах меня удержать. Чувствую на пояснице его губы, затем слышу лязг пряжки. Тепло его тела исчезает, и звук шагов удаляется в направлении ванной. Еле осознаю его возвращение, когда он вытирает меня, и едва открываю глаза на его слова, что он вернется в четыре, что он меня любит, а затем чувствую прощальный поцелуй.

Переворачиваюсь, ощущая боль в мышцах, наклоняюсь над краем кровати и смотрю на часы.

— Дерьмо, — стону я, перекатываясь на спину.

Уже двенадцать, а мне все еще нужно принять душ и сходить в магазин, прежде чем забрать детей из школы. Неделю назад я научилась не брать их за покупками. Все они, как правило, загружают тележку нездоровой пищей, а через день жалуются, что в доме нет еды.

Спотыкаясь, иду в душ, закалываю волосы, чтобы не пришлось их сушить, затем быстро моюсь, желая, чтобы Зак был дома и принял душ вместе со мной. После душа вытираюсь, надеваю джинсы, университетскую толстовку с капюшоном и кроссовки. Мне нужно выполнить несколько поручений, помимо покупки продуктов, а раз в воздухе веет осенью, нет ничего лучше, чем иметь возможность одеться поудобнее.

Схватив ключи со стойки и сумочку, убеждаюсь, что с Пенни все в порядке, затем выхожу и направляюсь к фургону. Сажусь за руль только для того, чтобы сразу же выйти из машины и вернуться к дому, чтобы запереть дверь. Неделю назад Зак нашел дверь незапертой, и в ту ночь он наказал меня. Ну, наказание — неподходящее слово для того, что он сделал. Быть близкой к тому, чтобы кончить, но не получить это из-за того, что он раз за разом останавливался, было удивительным и раздражающим способом донести его точку зрения. С тех пор я не оставляла дверь незапертой, так что, в конце концов, план Зака сработал.