Такие установки покупали императорские семьи для своих островов, станций и крейсеров. Выпускала и обслуживала их корпорация Зен.

Установку нельзя было сдвинуть с места, потому что положение было привязано к местности. Ее нельзя было отключить, потому что для этого надо было находиться внутри. Нельзя было попасть внутрь, потому что не встречалось мага такой силы, способного пройти через ее защиту.

Вернее, не встречалось до сих пор…

Класс мага отмечался числом «А». Я встречал нескольких «ААА», это были невероятно сильные маги, не стремящиеся показывать свое могущество. Четыре и Пять «А» нельзя было распознать, если они этого сами не хотели. Они анонимно консультировали корпорацию Зен в конструировании ее устройств.

Для того чтобы гарантированно преодолеть выстроенную ими защиту, требовался класс Семь «А»…

Это был немыслимый уровень. Фактически божественный. Появление такого существа в расстроенных чувствах где-нибудь неподалеку было бы чертовски опасным испытанием. Неосмотрительное поведение всегда плохо заканчивалось для цивилизаций, опрометчиво решивших поддразнить или просто побеспокоить его.

Другой вопрос в том, что оно забыло здесь?

Почему все это совершило?

Что могло так ожесточить его сердце?

#

11.

Морские львы лишь отдаленно напоминали земных.

Они были больше, брутальнее, но главное отличие — рог на голове, как у единорога. Им морские львы рыли пещеры в снегах. Пробивали лед поднимаясь с глубин на поверхность. Сражался с врагами и другими львами. Охотился на большую рыбу.

Я заметил упоминание в записях планетарной истории о морских львах. Указывалось, что они обитали в северной части материка во льдах. Там же, в записях, я увидел картинку пещеры, изображающей среду обитания.

И я летел к месту на севере, ориентируясь на приблизительные координаты, ни на что особо не рассчитывая. Просто из любопытства.

К моему удивлению, пещера действительно существовала, и даже несколько. Мне довелось проверить три, прежде чем нашел их.

Войдя в грот, я сразу увидел, что искал. На лежанке с закрытыми глазами покоились два морских льва. Один из них, похоже, давно умер и мумифицировался почти полностью, над лбом возвышался маленький женский рог. Он встречался крайне редко и обладал исключительной ценностью.

Я собрался обломить его.

Неожиданно второе животное, проснулось, открыло глаза и, приподняв голову, посмотрело на меня. И я осознал, что это старый морской лев, греющий своим теплом умершую подругу.

Все было бесполезно. Он напрасно тратил свои силы…

Я наложил на его ум, пространство тела, свои волю и намерение, показывая создаваемое мной будущее: «я забираю рог, да будет так».

Обычно, этого всегда было достаточно в общении с животными. Но я не знал, что морские львы разумны.

Он в ответ показывает картинку. Ему нужна рыба Глаа, которая живет глубоко под водой, в Ирийской впадине, в кромешной мгле. Лев слишком стар, чтобы совершить свое путешествие. Он согласен на обмен.

Я мог настоять на своем, но не стал. Это не сделало бы меня счастливым, и я согласился на его условия. Потому что никогда не нарушал принцип свободы воли.

Даже животные имели на нее право.

Послал ему мысль «я согласен».

Морской лев обратно вернул мне короткий фильм, запись памяти с видами впадины и маршрутом к ней. Он был там однажды в молодости, много лет назад, когда путешествовал со своей подругой.

Картинка была исчерпывающей, и я уже знал нужные координаты и мгновенно переместился туда, и завис над бушующим океаном.

Закрыл глаза и стал погружаться в бездну.

Волнение постепенно прекратилось… Мне не требуется воздух, и я не дышу.

На глубине открыл глаза, было очень темно, чернота. Я расширил глаза и посмотрел вокруг истинным зрением.

Чернота вокруг меня рассеялась, и я увидел, что окружен рыбами Глаа.

Тысячами рыб.

Они словно знали, что я приду.

Наш разговор не задался с первой секунды.

Я обратился к ним как к разумным. Послал историю девочки, историю льва.

Отвергнуто. «Не наше дело».

Прошу снова.

Они не хотят, а я не хочу возвращаться ни с чем. Прошу снова и снова. Я не могу вернуться просто так… Накладываю на стаю намерение: «одна из вас пойдет со мной». Показываю будущее. Показываю, что это произойдет в любом случае.

Рыбы возражают, обнажая острые зубы.

Я им надоел.

Они развернулись уже, чтобы уплыть, но остановились.

— Я пойду, — выплыла вперед молодая рыба. — Потом просто приму рождение снова.

И представилась:

— Кэн… И вот мое условие.

Он послал мне не просто запись памяти, а запись своей мечты.

Потрясенный увиденным, я смотрел на него.

Рыбы Глаа были не просто разумными. Они были разумными второго порядка… Они могли мечтать.

Я снял куртку, и обернул Кэна, чтобы он не выскользнул у меня из рук на высоте. Прижал его к груди. И мы начали медленный подъем на поверхность, перепад давления был слишком велик.

Остановился на небольшой глубине, недалеко от бушующих волн.

Предполагая, что ему будет мучительно дышать разреженным воздухом, положил руку на его голову, чтобы погрузить в сон и разбудить наверху.

Но Кэн возразил.

— Не сейчас, — сказал он, — когда закрою глаза.

Я кивнул, прижал его к груди и взлетел над бушующим океаном сквозь метель.

На пяти километрах облака начали редеть.

Мне следовало торопиться, дорога была каждая секунда. Я сместился к магическому уровню реальности сильнее чем обычно, здесь время текло медленнее, давая Кэну возможность насладиться красотой заката, подсвеченными холмами облаков, полетом и ветром.

Я ощущал его эмоцию. Это был не страх — восторг.

Кэн закрыл глаза:

— Сейчас.

Я положил руку ему на голову и погрузил в сон.

Мне казалось, что сознание Кэна отделилось от него, и какое-то время мы вместе летели под небесами, совсем рядом.

А потом это ощущение исчезло.

«Он поднялся чуть выше и сел там», — подумал я.

И оборвал полет.

Теперь мы падали с высоты, пронзив снежные облака, к бушующему серому океану. Я крепко прижал куртку с Кэном к рубашке.

Перед самой землей затормозил и медленно вошел в грот. В пещере оказалось светло, стены поросли люминесцентным мхом, который давал ровное желтое освещение.

Я развернул куртку и положил вместе с ней тело на плоский камень у светящейся стены, как на алтарь.

Морской лев ждал меня.

Он неожиданно вставил рог в щель между плитами и, упав вниз, с криком сломал свой прекрасный символ, который значил для него все.

Рог откатился к воде, и я поднял теплую кость, еще хранящую жизнь, картины его памяти: молодость, встреча с любимой, океан, лед и солнце, дети, и они выросли, старость. Тут я увидел, что его подруга, которую я счел мертвой, подняла голову и смотрела на меня.

Все было ради нее…

Но я уже летел назад, к рыбам.

Мы договорились встретиться на новом месте, в бухте, где не было ветра. Погрузился на глубину. Рыбы уже были там.

Спокойная вода в бухте светилась темно-синим свечением.

Я почувствовал немой вопрос и вынул из кармана кристалл. Протянул вперед на ладони, и отпустил его, кристалл повис между нами.

Это была запись памяти Кэна, его последних минут. Беспристрастная запись произошедшего, сфокусированная моей волей.

Я качнул ладонью и запустил ее. Кристалл действовал один раз и передавал запись со всеми ощущениями прямо в мозг.

Мы смотрели глазами Кэна: как выходим из глубин, поднимаемся над облаками и летим, ощущая восторг, красоту полета, солнце и ветер до момента, когда я положил руку и погрузил его в сон.

— Достаточно, — остановил меня старший. — Мы запомним его таким.

Я остановил запись, и кристалл распался серебристыми блестками.

— Зачем запоминать? — удивился я. — Скоро расскажет сам.

Повисла пауза. Потом старший сказал:

— Мы не реинкарнируем. Если уходим, то навсегда.