Вообще, я не очень люблю вспоминать тот год. Я не жалею, что отслужил, но приятного все равно было мало. Да и выбора у меня, собственно, и не было. Я, конечно, вполне мог и сразу после школы поступить куда-нибудь, но совершенно не был уверен, что все не пойдет наперекосяк. Так что решил сначала добровольно отслужить, а дальше уже как повезет. Приоритетом был МГАФК, но ежу было понятно, что более реальным вариантом для меня был наш областной университет физической культуры, спорта и туризма. Отгулял лето, да по осени сдался в военкомат. После распределка занесло меня аж под Выборг. Три месяца КМБ, а дальше – минометная батарея. Ожидал, на самом деле, много худшего. Если на КМБ нас, слонов, еще мало-мальски дрючили, то в батарее я аж даже вздохнул свободно. Что не избавляло от армейского дебилизма. Командир батареи был тем еще куском говна. Как я радовался, когда, уже будучи почти дембелем, эта сука укатила в отпуск, и последний месяц службы я провел почти в ус не дуя, ходя лишь на утренние построения, да изредка выполняя мелкие указания ВРИО командира, вечно датого лейтехи, да старшины. Ни разу не Шматко, конечно, а Костанчук, но тоже мировой мужик, добрый и спокойный. С ним и поговорить было о чем, засиживались с ним периодически в каптерке допоздна, и на уступки он часто шел, если попросить нормально. Да и вообще к солдатам как к людям относился, что в армии, будем честными, большая редкость. Он меня, кстати, этому трюку с веревками и научил, когда в полях были. И младшего сержанта именно с его ходатайства мне дали под конец службы. Можно сказать, что это был единственный человек в этой клоаке, которого я уважал. Он не был офицером, но, надеюсь, что уже давно до него дослужился. В любом случае, Роман Александрович, я Вас помню. И никогда не забуду.
Что до обычных контрабасов, так тем вообще на нас было натурально насрать, у них своих забот полно, так что мы, сроканы, по сути, были предоставлены сами себе. Единственное, что – сами периодически агитировали за контракт. Хотя без особой охоты. В этом плане там вообще какой-то пунктик был. Как-то нас командование выгнало на плац и заставило маршировать, пока хотя бы десять процентов личного состава не подпишет контракт. Беспредел, короче. Даже вспоминать не хочу.
Так вот, суть устройства – берутся две веревки, метра полтора-два. Из них делаются две самозатягивающиеся петли вокруг дерева, с помощью которых и поднимаешься как по ступенькам, перенося центр тяжести. Я бы сам полез, да только вот в прочности принесенных Максом с Аленой из лодок веревок не был уверен вот прямо совсем. А вот Макса они бы наверняка выдержали. Заставить его, конечно, на это подписаться было той еще задачкой, но совместными с девочками усилиями мы его-таки уломали. Потешное зрелище было, скажу я вам. И довольно нервное, ибо если бы этот идиот шмякнулся и чего-нибудь себе сломал, то виноват был бы я. К счастью, все обошлось, Макс не убился, а полароид был успешно возвращен хозяйке почти без повреждений. Мы даже сфоткались на память. Фотографию эту я спрятал в кармане зимней куртки, покоящейся в шкафу. Как же я надеюсь, что она не пропадет, когда мы вернемся домой…
Так вот, где она! Я оторвался от чтения и подошел к шкафу.
– Ну чего там? – тут же хором принялись расспрашивать меня девочки.
Но я пока еще не был готов дать ответа. Порывшись в карманах, я быстро нашел эту самую фотографию. Вот они, мы, улыбающиеся во все тридцать два. Эмоции, честно говоря, было трудно сдержать.
– Помню эту фотографию, – улыбнулась Славя. – А я все думала, куда она делась после похода на «Ближний».
– Дэн порой бывает весьма сентиментальным, – ага, выпендрился, а сам-то ту гневную записку Алисы до сих пор храню. – Впрочем, его можно понять. Рыжуль, не попросишь у Лены еще раз полароид? Хочу, чтобы и у нас была совместная фотка.
Внезапно я почувствовал какую-то обреченность. Как будто в конце концов она все равно узнает обо мне всю правду, что бы я ей ни говорил, потому что так уж она устроена. Что нам, возможно, будет суждено расстаться. И поэтому мне и захотелось так резко, чтобы и у нас была эта чертова фотография. Что-то более памятное, чем простая писулька.
А у самой Алисы вырвался какой-то протяжный, судорожный вздох. Непонятные эмоции.
– Не занимайся такими глупостями, – фыркает, хотя я прекрасно понимаю, что она просто старается сейчас не выходить из образа.
Что ж, спрошу в следующий раз. Уверен, что ответ будет диаметрально противоположным.
Бережно убрав фотографию назад в карман, возвращаюсь к чтению.
А в остальном, опять же, за вычетом волейбола, ничего особенного. Помогли слегка кибернетикам подготовиться ко Дню Нептуна, да и все, в принципе. Разве что узнал, что паренек один из отряда, Федей зовут, в оружии не хуже меня разбирается. Будет о чем поговорить на еще одну близкую мне тему. А то с Максом в этом вопросе и каши из топора не сваришь.
Кстати, он как раз только что вернулся. И почем-то злой, как черт. Ща узнаю, где он там пропадал все это время. Да и к походу пора уже готовиться.
Господи боже, что за херня происходит в этом лагере? То, что сейчас произошло, это уже немного перебор. И так был слегка ошарашен Аленкиной историей про девочку-кошку, которую мы с Максом, кажись, видели в понедельник. И то странное существо с горящими глазами в окне. Как бы бредово все это не звучало, но все складывается именно таким вот образом, что в этом лагере действительно обитает какая-то гребаная химера. А тут еще такое… Я после вечера страшилок пошел провожать Славю, все было хорошо, и тут на обратном пути я встречаю Лену. Сидит на лавочке с каким-то странным выражением лица. А там история неприятная случилась, Ульянка над ней очень жестко прикольнулась на вечере страшилок. Ну, решил я спросить, все ли ней с хорошо. Подхожу к ней, и тут она с безумный улыбкой, что Джокер отдыхает, на меня с ножом кидается! Я даже охренеть не успел, хорошо, что рефлексы в тот момент сработали быстрее мозга, так что нож я благополучно из рук выбил, отделался лишь легкой царапиной. Стою шокированный, а она гоготом заливается. И что мне вот дальше делать надо было в тот момент? Вырубить ее? А если зашибу ненароком? Однако мысли эти я гонял недолго, ноги сделали свой выбор за меня.
Как потом выяснилось, хорошо, что я не ринулся первым делом к Панамке. Выставил бы себя круглым идиотом. Ибо не Лена это была. Точнее говоря, не наша Лена. Макс вообще на какую-то зомби-Алису наткнулся. Наш старый знакомый Пионер таким образом развлекался. Видимо, он их из каких-то других циклов в наш закинул шутки ради. Сучонок. Трусливое ничтожество, которое возомнило о себе невесть что. Ничего, придет время, я зубы ему пересчитаю.
Вообще все настроение писать отбило. А зафиксировать-то надо, завтра времени, боюсь, не будет. Тем более, что написать так-то есть, о чем. Ибо у нас со Славей наконец-то состоялся разговор, касательно ее мировоззрения. Причем она сама подняла эту тему, что существенно облегчило мне задачу, а то я уж и не знал, как тактичнее будет подступиться к этому.
Началось все с уже упомянутого мною Ульянкиного прикола. И все могло действительно закончиться более мирно, если бы Славка не решила бы вставить свое слово. В итоге – все переругались. И если бы не Макс, то вечер вообще был бы полностью испорчен. Он тогда и сказал ей, что она слишком много на себя берет. И, когда я ее провожал, она просила у меня, считаю ли я так же. Я не стал юлить, сказал все, как есть. Что ей действительно стоит почаще вести себя, как подросток, а не мамочка для всех и каждого. Да, с учетом того, что она родилась в многодетной семье, ей пришлось повзрослеть чуть раньше, чем это было необходимо. Выработать условный рефлекс к стремлению быть старшей. Но это не всегда работает так, как в теории должно. И вообще, большинство наших проблем – в нас самих, а не в окружающих людях. Всегда надо пытаться взглянуть на ситуацию под другим углом. С другой колокольни, если угодно. Она обещала подумать над этим. Я пообещал ей, что, если она чуть-чуть спустит рычаги, то жить станет намного проще.
