«Вот до чего доводит пристрастие к фильмам ужасов. И неделя пребывания в мистическом лагере. Так что идите вы все к неизвестной науке матери, гребаные Касперы».

Воодушевившись собственным мыслям, я, после недолгих колебаний, гордо вздернув голову, пошел прочь от этой мечты сталкера и двинулся в лес, в неизвестность.

Но уже очень скоро вся бравада сошла на «нет». Особенно с учетом того, что я нихрена не видел. Я не считал себя трусливым, но сейчас мне было реально страшно. Деревья стояли такой плотной стеной, листва у них была такая густая, что лунный свет почти не проникал сюда, и лишь самые верхние ветки дымчатым узором сквозили на фоне звездного неба. Воображение рисовало огромные тени, которые возникали передо мной и снова исчезали, бесшумно скользя на мягких лапах.

Может, стоило остаться в старом лагере? Соорудил бы кое как себе лежбище из подручных материалов, дождался бы рассвета и только тогда уже вернулся бы в «Совенок»? Жалко, что эта мысль пришла уже, когда возвращаться было бы довольно опрометчиво. Я уже на тот момент не был уверен, что правильно иду, а так бы я и подавно заблудился.

Ночь была на редкость тихая, так что я мог слышать каждый шорох, почти что каждый взмах крыла редкой птицы. В таких условиях ни капли не было удивительным то, что я шарахался всякий раз, когда до меня доносился треск веток, ибо в голове сразу возникал образ чего-то огромного и охочего до моей тушки. Не то, чтобы я был особо мясистым, но с паршивой овцы, собственно, хоть шерсти клок.

В какой-то момент начало казаться, что лес начал редеть. Хотя я уже был ни в чем не уверен. Но идти действительно становилось легче. Хотя не исключено, что я просто уже привык к обстановке, так что начал подсознательно ориентироваться. В любом случае, такая позитивная динамика меня не могла не радовать.

Стоило мне приободриться, как послышавшиеся сзади странные звуки вернули меня к действительности. И это уже был не просто треск древесины где-то вдалеке. Я отчетливо слышал звук, который ни с чем нельзя было спутать, если ты хоть немного в этом всем деле разбираешься.

По моим следам определенно шел медведь.

В темноте ничего нельзя было разглядеть, так что я не мог сказать с уверенностью, на каком расстоянии от меня находился Потапыч. Но явно пока что не в считанных метрах, так что я рискнул прибавить шагу. Медведь подслеповат, и если еще не догадался о моем присутствии, то можно постараться уйти незамеченным, главное, постараться сделать это тихо. Но с каждым новым шагом треск становился громче и страшнее, а надежда на то, что у меня получится убраться без приключений улетучивалась. Я весь похолодел и почувствовал, как волосы встали дыбом у меня на голове, а колени подгибались от страха. В то, что это происходит на самом деле верилось с трудом. Настоящий ночной кошмар – одинокий путник, тишина, серебристые лунные блики на прогалинах, черные пятна кустов и где-то среди них затаилась Смерть.

«Вся ягода выгорела, под снег почти ничего не ушло. А это у него, у миши, первая жрачка, как из берлоги вылезет. Да и с рыбой в местных реках в последнее время не густо», – вспомнил я слова водителя автобуса, везшего нас в «Пойму». М-да, ситуация из разряда «полная задница». Попасть под оголодавшего медведя – сомнительное удовольствие. А то, что бурый вообще так-то самую малость трусоват и не любит с людьми связываться по той простой причине, что человеки в его пищевой рацион как-то не входят, было слабым утешением.

Расстояние между мной и медведем сокращалось с каждой секундой. Прятаться и таиться в таких ситуациях бессмысленно, тварь почти что разумная, захочет – по любому найдет. Единственным адекватным решением было сейчас остановиться и действовать по ситуации, самое главное только – спокойно и без паники.

Оборачиваюсь и сталкиваюсь с ним почти что нос к носу. Стоит, принюхивается, водит мордой из стороны в сторону. Размеры меня, признаться, поразили, – я таких здоровых не то чтобы в лесу, ни в одном зоопарке не видел.

– Ах ты ж собака сутулая, – начал я уверенным тоном. Это должно помочь успокоить его, да и самому успокоиться, чего уж там. – Гнида ты бурая. Иди-ка ты нахрен, будь так добр.

Медведь встал на дыбы. Каких усилий мне стоило не показать класс спринта в эту секунду – ума не приложу. Ведь сделай я это – все, можно было бы попрощаться с жизнью. Но я остался стоять недвижимо, смотря животному прямо в глаза. Ну, по крайней мере в ту точку, где они по идее должны находиться. Тактика пока работала, миша нападать не спешил. Я начал медленно пятиться назад по диагонали, не сводя глаз с медведя. Тот тут же опустился и сделал пару шагов в мою сторону, что вынудило меня вновь остановиться.

Ладно, меняем тактику. Поднял руки вверх, растопырился, изо всех сил топнул ногой:

– Пшел вон отсюда, дурной мохнатый буратино!

Медведь отпрыгнул, но не убежал. Стоит, смотрит. А я перешел в наступление – к нему пододвигаюсь, кричу, руками машу. Короче, всячески показываю, что я его не боюсь, да и вообще я тут хозяин, а не он. А в голове всем Богам молюсь, чтоб у косолапого в башке не переклинило и он не начал атаковать. Ну, жить захочешь – еще не так раскорячишься.

«Ну уходи, уходи же…»

– Боря! Боря!

Какого…

Ну все, от страха окончательно крыша поехала. Уже женские голоса мерещатся.

А медведь внезапно будто потерял ко мне интерес и повернул массивную голову в направлении таинственного голоса. Не померещилось что ли? Тут в дальнем конце прогалины дрогнули кусты, и я увидел смутные человеческие очертания. Молодая девушка высокого роста. Лица и так хрен разглядишь, а без очков это вообще не представлялось возможным. Впрочем, это было и не важно. Потому что сейчас мне помимо себя придется спасть еще и эту дуру. Кажись, ребятки деревенские в лес пошли на ночь глядя, да и заблудились. Еще и друг друга потеряли. И сейчас эта деваха медведя увидит, и всяко побежит. Причем еще, скорее всего, с визгом. А у медведя – инстинкт. Все, что бежит и боится – это добыча, которую нужно съесть.

– Боря, ну что ты устроил?

Не понимаю, она слепая? Не увидеть медведя с такого расстояния, ну, даже мне не представляется возможным.

И тут произошло то, что окончательно заставило меня разувериться в происходящем – девушка прильнула вплотную к медведю и начала его чесать за ушком, будто это был ласковый домашний пес.

– Ты… Чего творишь, бешеная? – выдавил я, срываясь на фальцет.

– Я? – откликнулась та даже с какой-то агрессией. – Это ты что творишь! Напугал Борю своими воплями, а он просто познакомиться хотел!

А, это я его напугал? Ну вообще отлично. Не, удивляться дальше точно больше нечему. Факт наличия в этом мире сумасшедшей барышни, которая ведет дружбу с медведем по имени Борис, не казался уже чем-то странным. Я даже удивлен, что узнал об этом только сейчас.

– А он, типа… твой? – спросил я, закашлявшись.

– Что значит «мой»? – настороженно уточнила девушка.

– Ну, типа… – идиотия ситуации продолжала набирать обороты. – Домашний?

– Нет, конечно! – в интонации девушки сквозило явное раздражение от моей, с ее точки зрения, тупости. – Боря гуляет, где хочет. Просто мы с ним дружим. Иногда вместе гулять ходим. Вот, сегодня тоже пошли.

– Хороший… досуг, – протянул я, все еще с опаской смотря на мишу.

– Да уж получше, чем у некоторых, – фыркнула незнакомка. – Лесных животных пугать.

– Да я защищался, вообще-то! – так, ладно, хорош церемониться. Еще какая-то отбитая наглухо мне тут упреки будет делать. Хотя, думаю, зря я так. У девочки за спиной нехилый такой аргумент в виде примерно шестисот килограмм живого веса, оснащенного зубами и когтями. Но уж извините, нервы совсем ни к черту. – Откуда мне было знать, что этот… этот… ручной? Хорош со мной так разговаривать, я тебе ничего плохого не сделал! Помоги лучше, раз ты так охрененно в лесу ориентируешься, я заблудился, еще и без очков не вижу нихуаййй!!

Боль в ребрах вновь дала о себе знать. Я уж и забыл о такой мелочи, да. Повисла тишина, которую некоторое время ничего не нарушало, кроме щебетания птиц. Не мог сказать наверняка, но чувствовал, что моя внезапная спутница меня внимательно разглядывала.