Ответом на этот вопрос было однозначное «нет». Я был абсолютно уверен, что Дэнчик придерживается такого же мнения. «Совенок» пусть и казался очень милым и дружелюбным местом, но провести здесь вечность, переживая каждый раз одни и те же события… Это и правда можно сойти с ума. Даже с учетом постоянного общества красивых девушек. Затянувшийся на две недели День Сурка.

– А кто эта она? – спросил Дэнчик.

– Та, кто действительно всем здесь управляет, – Пионер понизил голос почти до шепота. – Как выразился Максик – местный божок. Она не злая, если что, просто очень себе на уме. Построить с ней адекватный диалог весьма затруднительно. Я больше даже удивился из-за того, что у той вариации вообще получилось до нее достучаться, а не из-за того, что он смог вернуться…, – показалось, что Пионер хотел сказать слово «домой», прежде чем в последний момент оговориться. – К исходной стадии.

Голова шла кругом. Да уж, язык мой – враг мой. А если даже быть точным – не язык, а шальная мысль. Вот какой черт меня дернул подумать, что какое-то слишком скучное приключение получается? Получите-распишитесь. Шизанутые пионеры-путешественники в пространстве, какие-то Боги, циклы, витки, возможность никогда не вернуться домой… Мама мия. Честно говоря, я не был к такому готов. У меня все же в моем мире была яркая и насыщенная жизнь, успех в любимой профессии, живые и здоровые родители. А у Дэнчика? Карьера футболиста, пусть и временно приостановленная, мама, сестра. И что нам теперь? Забыть обо всем этом? Хрен там плавал! Выберемся, чертов ты хохотун. Без обмена душами. Даже не назло тебе. А просто потому, что так надо.

– А если уехать? – предположил я. – Угнать, допустим, автобус в начале какого-нибудь витка и уехать?

– Самый умный? – с презрением спросил Пионер. – Будто я не пытался. Сбегал я, и не раз. Без толку. Да и, как правило, дальше близлежащего городка убежать у тебя и не выйдет. Либо тебя ловит милиция, либо автобус ломается. Ну, или еще какая-нибудь мелочь. Пробовал сбежать по железнодорожным путям за пристанью, та же история. Однажды мне повезло, я все же смог выбраться, и, представьте себе, почти доехал до Иркутска, но снова потерпел неудачу. Смена заканчивается, и где бы ты ни находился – ты проснешься на следующий день в этом злосчастном автобусе. И все сначала.

Я снял почему-то запотевшие очки и протер глаза. Все, что говорил Пионер, было полной бессмыслицей. Поверить в это было очень тяжело. Что-то здесь было явно нечисто. Такая сущность, как Пионер не может быть добродетелем. Конечно, все мы читали и «Фауста» Гетте, который вечно хочет зла, но вечно совершает благо, да и «Мастер и Маргарита» Булгакова одно из самых моих любимых произведений, но… Все же этот пионер по имени Пионер и не Воланд. Такой же пленник, какими стали мы. И у него вполне могут быть свои интересы.

– Я тебе не верю, – озвучил мои мысли Дэнчик. – Ты что-то утаиваешь, я это чувствую.

– И что же это может быть? – голос Пионера сделался непривычно серьезным.

– Не знаю, – честно ответил мой друг. – Знаю только то, что у меня набралось достаточно причин тебе не доверять. Я тебя насквозь вижу. Почему, например, ты считаешь остальные версии себя твоими вариациями? Почему не ты чья-то вариация?

– Потому что я был первым, кто попал в этот лагерь, гений, – сардонически улыбнулся Пионер. – Она сама мне об этом говорила. Так что тут я уверен на все сто. И разве от этого что-то поменяется? Даже если я не оригинал, то только у меня есть власть путешествовать по чужим циклам. И даже управлять ими. Могу продемонстрировать.

– Не на… – хотел было остановить я Пионера, но тот уже щелкнул пальцами. Я вновь ощутил уже знакомый толчок в груди и спустя секунду вместе с Дэнчиком и Пионером оказался посреди ночи на тропинке, ведущей в лес.

– Следуйте за мной, – шепнул Пионер. – И не шумите, а то обоих спугнете.

Мы прошли чуть глубже в лес и вскоре наткнулись на стоящего к нам спиной пионера, который усиленно что-то высматривал в кустах.

– Мои вариации бывают теми еще извращенцами, – хмыкнул Пионер и, отойдя чуть в сторонку, поманил нас рукой, показать, что же там так тщательно рассматривало его альтер-эго.

И черт бы меня побрал, если бы я сказал, что не хотел бы увидеть это снова! Перед нами предстала совершенно обнаженная Славя, купавшаяся в озере. Яркий лунный свет отражался от ее мокрой кожи, делая ее похожей на древнегреческую статую. Это зрелище было настолько прекрасным, что в нем будто не осталось места ни для чего мирского, плотского – только возвышенное восхищение истинной красотой.

Я ненароком глянул на Дэнчика – тот стоял красный, как рак, переминаясь с ноги на ногу. Его чувство смущения явно проигрывало сейчас внутреннему вуайеристу.

– Если кому срочно понадобилось от руки набросать карту «Совенка», то можете отлучиться, – Пионер-таки смог испортить этот прекрасный момент пошлой шуткой. Я в нем не сомневался.

Ветка под ногой подглядывающего пионера предательски хрустнула. Тот было засуетился, но обернувшаяся на шум Славя, казалось, его не заметила. Как и нас.

– Ладно, дети мои, полюбовались красивой девушкой, теперь следующий пит-стоп, – осклабился Пионер, готовя пальцы в характерный жест.

В животе ухнуло, и вот мы оказались недалеко от сцены. Там я тут же увидел Алису, с блаженной улыбкой положившей голову на плечо очередной вариации нашего Пионера, который играл ей что-то до боли знакомое на гитаре. Стоп, Двачевская способна на проявления нежности? Без малого, это меня удивило даже больше, чем все остальное произошедшее за сегодня. И ведь у нее даже как-то лицо изменилось. От той рыжей фурии не осталось и следа, сейчас она казалась такой красивой, настоящей, словно ангел, которого хотелось защищать… Интересно, наша Алиса смогла бы поверить в происходящее сейчас здесь, на наших глазах?

– Некоторые из нас не такие аутисты, поэтому не теряются, а сразу берут быка за рога, – пояснил Пионер, следя за происходящим на сцене действом. – Этот, например, в реальной жизни был богатеньким сынком, вставшим на путь исправления. Правда, толку от этого исправления уже, ровным счетом, никакого, но все же.

Я почему-то не удивился. Кто еще мог с легкостью охмурить нашу бандитку, если только не сопоставимый ей по наглости и уверенности в себе человек?

– Едем дальше, там будет мое любимое, – объявил Пионер.

Мы оказались около одного из домиков лагеря. Вокруг стояла благоговейная тишина, нарушаемая лишь пением сверчков и… всхлипами?

– Что там такое творится? – с опаской спросил Дэн.

– А вы загляните в окошко, и узнаете, – лицо Пионера исказила совсем недобрая, почти что безумная ухмылочка. – Только сразу предупреждаю – это очень жирный спойлер.

Мы с Дэном переглянулись, словно ища друг в друге надежду на то, что кто-нибудь из нас сейчас придумает причину не заглядывать туда. Но любопытство, как известно…

Одна из половиц на крылечке скрипнула, но плачь моментом не прекратился. Наоборот, он будто стал даже сильнее. Была-не была.

Внутри мы увидели пионера, который крепко обнимал что-то большое, обернутое в простыню. Заляпанную кровью простыню. Я нервно сглотнул, когда в темноте комнаты разглядел два фиолетовых хвостика, выглядывающих из-под белой ткани…

– Порой смены оканчиваются весьма трагично, – безразлично пожал плечами Пионер. – Безответная любовь творит страшные вещи. Знаете, сколько раз эта бешеная вскрывалась на моих руках? Кошмар. Это уже даже становилось смешно. У меня одно время развлечение было – как быстро я доведу ее до суицида. Впрочем, оно мне уже через пару витков наскучило.

Меня передернуло от отвращения. В том, что Пионер далек от адекватности сомневаться не приходилось, но теперь я четко понял, что это не просто неадекват, а совершенно невменяемый психопат.

– Намеренно доводить человека до самоубийства… Что ты за урод такой?

– Какой есть, – пожал плечами Пионер. – Впрочем, даже это не самый худший вариант развития событий.