Мой друг еще всяко пропадал в обществе прекрасной активистки, так что домик был в моем распоряжении. Заслуженный отдых в тишине с книжкой. А вот закончится у меня скоро Адамс, чего мне делать прикажете? Идти на поклон к Жене, окей. Да только вот беглый взгляд на библиотечное содержимое в свое время не обнаружил там никакую интересующую меня литературу. Хотя, думаю, что все же стоило бы провести дополнительную ревизию.

Уже будучи около двери, я услышал внутри домика какое-то копошение. Что было довольно странным – свет ведь не горел. Неужто Дэнчик каким-то образом быстрее меня вернулся и уже завалился спать? Я схватился за ручку, как меня буквально обожгла тревога. Я не мог до конца понять, чего именно я испугался, ведь копошение могло быть всего лишь ветром, потому что кто-то из нас забыл закрыть окно, но все эти странности, которые преследовали меня по пятам, уже очевидно довели меня до ручки.

Я открываю дверь и вижу посреди комнаты силуэт. Сгорбленный силуэт, чья ссохшаяся рука, стоило мне показаться, потянулась в мою сторону… Та самая ведьма из бани!

Сердце заколотилось с запредельной частотой, а крик застрял в горле, из-за чего получился лишь сдавленный писк. Старуху это явно развеселило. С ее стороны раздался хрип, напоминающий едкий смешок:

– Ну здравствуй, Максим! Отдай мне свою кровь!

Все происходило словно в кошмарном сне, в котором ты можешь двигаться лишь невероятно медленно, независимо от быстроты твоей реакции. Каким-то уголком своего обезумевшего от паники, вопящего рассудка я внезапно осознал, что голос у нашего призрака какой-то до боли знакомый… Хотя какой там, спасаться надо! С силой захлопнув дверь перед самым носом у медленно приближающегося привидения, я собирался уже было стартануть на всех парах куда подальше отсюда, но по неосторожности запутался в ногах и кубарем полетел с лестницы, больно ударившись об землю поясницей. А был бы мозг – еще бы и сотрясение заработал до кучи. На руках, используя пострадавшую пятую точку в качестве опоры, я пополз от домика, даже не пытаясь уже встать на ноги, принимая свою неизбежную кончину от потусторонних сил, когда вновь услышал смех. Но только на этот раз он был… девичьим?

– Не понял… – пробормотал я. До меня потихоньку начала доходить вся суть этого привидения, но надо было убедиться…

Используя остаток сил, я поднялся и пулей подлетел к домику. Отворив дверь уже без каких-либо опасений, я увидел хохочущего искренним и радостным смехом «призрака», который аж похрюкивал от удовольствия. Включаю свет и вижу, что тонкая рука – всего лишь криво сделанный из пары палок макет, горб – торчащая из-под накинутой поверх тела простыни подушка, а из-под старушечьей небрежно связанной шали виднеется нагло ухмыляющееся личико…

– Двачевская! – взревел я.

Алиса расхохоталась пуще прежнего, держась за ребра. А я стоял, будто громом пораженный, не в силах ни дальше орать на рыжую падлу, ни нервно хохотать, смеясь над яркими фантазиями своего собственного воображения. И как же я сразу не догадался? Ведь она еще вчера спалилась, когда рассказывала мне эту свою страшилку. А два и два я сложить не сообразил.

– Ой, извини… Но это было… – нервно дышала Алиса. – Ой, кошмар, это же… Ахахахах!

Первая волна шока потихоньку отступала. Я уже начинал соображать и даже вспоминать, как правильно изъясняться на языке родных осинок:

– Ничего сказать не хочешь? – требовательно спросил я.

– А что тут говорить? – хмыкнула девушка, вытаскивая из-за спины подушку и наконец-то получив возможность распрямиться. – Это была моя страшилка. Лично для тебя. Хотя, я надеялась, что вы оба с Дэном завалитесь. Но так даже лучше получилось. Вряд ли бы он начал пищать, будто ему самое ценное прижали.

– Да ты… Да ты… – я не мог найти подходящих слов и просто обессиленно рухнул на пол, прислонившись спиной к стенке. – Ты больная на голову, тебе лечиться нужно.

– Заслужил, – беспечно подмигнула рыжая, пропуская мимо ушей мои угрозы.

Все еще кипя, я посмотрел в ее довольные глаза и понял, что не могу злиться на эту девочку. Ведь это все же просто обычный, пусть и слегка отбитый, розыгрыш. Уж зная ее… Легко отделался еще.

– И чем же я заслужил таких стараний с твоей стороны? – спрашиваю, доставая из кармана курилку и затягиваюсь слегка трясущимися руками.

– Поведением своим, – деловым тоном заявила Алиса, бесцеремонно присаживаясь рядом со мной, все еще укутанная в потрепанную временем простыню, изображавшую рванье призрачной старухи. И ведь по-прежнему хороша, чертовка. – Вообще, изначально это была месть за медпункт. А ты взял и все испортил, помирившись со мной. Ну а что мне теперь было делать – я весь день тогда наряд готовила, легенду придумывала, даже ради этого пришлось Мику в ее самодеятельности помогать, в обмен на иероглифы и ее молчание. Не сворачивать же такой гениальный розыгрыш?

– Так Мику тоже участвует? – удивился я.

– Не совсем, – хмыкнула рыжая. – Просто если бы я начеркала на двери что-то на русском, то могла бы спалиться с почерком. Английский тоже не подходил, по той же причине. Тут-то мне и пришел в голову японский язык, поди, разбери опосля, кто там эти каракули рисует. Пришлось идти на поклон к Мику. Она мне все и рассказала. Но я подозревала, что кто-то из вас пойдет к ней узнавать про перевод. Как и понимала то, что она всяко проболтается, что Алисонька давеча к ней по поводу такого же иероглифа подходила. Вот и пришлось взять с нее клятвенное обещание молчать и не задавать лишних вопросов, подписавшись на дуэт с ней. Так что цени, на какие жертвы я пошла ради тебя.

Хитро-хитро… Ни добавить, ни прибавить.

– Ты же понимаешь, что могла ее подставить перед Панамкой? – хмуро спросил я.

– Ой, да я тебя умоляю, – фыркнула та. – Ее даже если заставить чистосердечно признаться в порче имущества – вожатка бы все равно ей не поверила. Поняла бы, что ее кто-то шантажом заставил. Все же, когда ты эдакий ангелочек, в этом есть свои плюсы. Какая бы хрень не происходила – на тебя в последнюю очередь подумают.

Логично. Ладно, Двачевская, оправдалась, так уж и быть.

– Все равно не понимаю, – покачал головой я. – Ладно, в тот вечер понятно… А сейчас-то на кой?

– Так вечер страшилок же, – заулыбалась та. – Ну и ты меня немного, но разозлил. Плюс еще вся эта история с Улькой и Леной… Серьезно, Макс, вот какого черта?

– А что я сделал-то такого? – нормальная история, я еще и, оказывается, в чем-то виноват?

– Да вот именно, что ничего, – Алиса погрустнела и отвернулась. – Этот друг твой за селючку рвет и мечет, а ты отмалчивался сидел.

– В смысле отмалчивался? – переспросил я. – Я как раз-таки и помирил Ульянку со Славей. Та даже у нее прощения попросила. Просто кто-то уже свинтил в этот момент.

– Наша умница-девочка извинилась перед Улей? – в глазах рыжей отобразился живой интерес. – Ничего себе. Чем шантажировал?

– Ничем, Алис, – вздохнул я. – В этом не было никакой необходимости. Не злись сейчас на меня, но ты о ней довольно предвзятого мнения.

– Ну конечно, – скривилась та.

– Представь себе, да, – сказал немного жестче, чем планировал, но все равно, может так убедительнее получится. – Она просто выполняет свою работу. У нее нет какой-то идеи-фикс испортить тебе или Ульяне жизнь. И она умеет признавать свои ошибки, пусть даже и не всегда сразу.

– Ну, разумеется, опять Алиса дура, которая просто не так поняла намерения девочки, – Алиса поднялась, неожиданно разъярившись, как от пощечины, а в длинных ресницах что-то влажно блеснуло. Опять двадцать пять. Как по минному полю, блин, хожу. Один неверный шаг – и все, расстрел. Вот надо ей быть такой колючкой? Напоминаю, что вообще по всем правилам это я сейчас должен рвать и метать на правах пострадавшего.

– Не, даже не думай сейчас так поступить, – спокойно отреагировал я на ее всплеск негодования. – Опять ты пытаешься все перевернуть так, будто все в этом лагере против тебя. Но это не так. Я на твоей стороне, если ты до сих пор не поняла. И в любом конфликте приму твою сторону. Но в личной беседе будь, пожалуйста, добра на меня не кидаться и спокойно выслушать мое мнение. Я же как лучше хочу. Для тебя в первую очередь.