Однажды утром к пустырю выстроилась длинная очередь из фур со шведскими номерами. Внутри лежали свёрнутые в огромные рулоны зелёные ковры. Это был дёрн – слой земли с уже пророщенной газонной травой. Рулоны выкладывали на чернозём, как кладут линолеум на кухне. Буквально за месяц поле стало идеально ровным. Это было последнее чудо из доступных, поскольку следующим этапом началось строительство забора.
– Посмотрели и буде. Так и я Германию посмотрел, одним глазком, – говорил сосед-ветеран. – Много нельзя, а то запрос появится.
Стройка гольф-клуба стала главным событием района за ближайшее десятилетие. Местные жители долгие годы добивались ликвидации пустыря: писали письма в Райком, просили разбить парк, но каждый раз получали в ответ отказ и обещание. Чиновники сетовали на недостаток финансирования и клялись решить проблему пустыря в светлом будущем. И вот светлое будущее наступило меньше чем за год, когда шведы с толком, чувством и расстановкой создали на месте свалки настоящий оазис. Только вход в эту сказку местным жителям отныне был строго запрещён.
А мы, получается, проникли.
Хлёсткий удар совсем рядом был тому лучшим доказательством. Над нами со свистом что-то пролетело, затем раздался глухой всплеск – на ровной глади озера вырос и тут же осел небольшой фонтанчик.
– Shit! – раздалось буквально в нескольких метрах от нас. Мы с Максом не сговариваясь присели, опустив люк и оставив лишь небольшую щель для обзора. Английская речь звучала совсем близко. Вскоре раздался второй щелчок, на этот раз мяч прошёл значительно левее и лёг на траве совсем близко к ярко-жёлтому флажку.
– Good! – одобрительно хмыкнул другой голос.
Ещё один удар, и мяч вновь поднял фонтанчик – на этот раз песчаный. Двое в синих шортах и белых теннисках, непринужденно разговаривая, удалялись в сторону флажка. За собой они катили двухколёсные тележки с полным набором клюшек.
Мы собрались на подземное совещание. Оказалось, что путь длиной в километр наша компания преодолевала более полутора часов. Учитывая усталость, на обратную дорогу нужно было закладывать не менее двух. За это время основательно стемнеет, наше долгое отсутствие во дворе заметят родители, тогда не избежать скандала. Дожидаться темноты здесь и бежать с поля под покровом сумерек не вариант по той же самой причине.
– Мы хотим домой, нам страшно, – заплакали самые младшие члены нашей компании.
– Ничего не остаётся, нужно выбрать момент, когда рядом с нами не будет игроков, и бежать, – предложил Макс.
– Ты забыл, как охраняется поле?
По району давно гуляли страшилки про бойцовских собак, охранявших периметр, охранников с электрошокерами, передвигающихся по полю на быстроходных квадроциклах. Символом поля был «человек-свисток» – удивительно смекалистый дед, вооружённый свистком, резиновой дубинкой и великолепным чутьём всегда оказываться именно в том месте, где перелезают забор.
– На нашей стороне эффект внезапности, – поддержал Макса Тима. – Никто не ожидает, что мы появимся буквально из-под земли. Правда, бежать придётся через всё поле, туда, откуда мы проникали. Ближе к нам тоже есть забор, но там рабица, сетку не перелезть, и сразу за ней река. Пятьсот метров идеально газона – неужели не добежим? Они опомниться не успеют.
Адреналин ударил в голову, в ушах зашумело. Значит, бежать. Решили, что первым пойдёт Тима, за ним Макс, потом я. Хоха замыкает и смотрит за мелкими.
– Вы, скорее всего, отстанете, – Хоха повернулся к Славику и Руслику, – мы первыми будем у забора и поможем перелезть. Если вас всё-таки возьмут на поле, не беда, скажете, что старшие ребята заставили идти с ними. Поругают и отпустят.
Я поднялся по лестнице, чуть выглянул из полуоткрытого люка и осмотрелся. Впереди удалялась компания из четырёх игроков, далеко перед ними сливался с горизонтом электрокар, со стороны дальнего забора никого не было.
– Через три минуты можно бежать, – прошептал я вниз и тут же ощутил, как налились свинцом и отяжелели ноги. Я, Макс и Тима встали на лестнице сразу же под люком, для мощного рывка всей команды нужно было окончательно сбросить его набок. Остальные выстроились в очередь перед лестницей.
– Раз, два, три, – скомандовал Тима, и мы рванули наверх с огромной силой, Хоха плечом, а я рукой сбросили люк в сторону. Мы бежали. Я почти сразу увидел, что за холмом стояли незамеченные нами несколько игроков, которые с удивлением повернулись в нашу сторону. Видел, как встали из-за столов увидевшие нас гости ресторана, подошли к перилам балкона белоснежные официанты. Посреди залитого солнцем оазиса, мимо фешенебельного ресторана, по земле, на ближайшие пятьдесят лет принадлежащей Её Величеству Королеве Шведской, в грязной, разорванной от подземных путешествий одежде, с пыльными волосами и перепачканными лицами, бежали советские школьники. Бежали так, как проносятся аборигены бразильских фавел по фешенебельному кварталу Рио-де-Жанейро. Так, сломя голову, дети крепостных крестьян летели с ворованными яблоками по барскому саду. Так советские школьники неслись по островку западной жизни к бетонному забору, чтобы, перемахнув через него, навсегда вернуться в мир пыльных дворов и серых пятиэтажек, переполненных помоек и пустых прилавков, мир, такой далёкий от этого зазеркалья, и всё-таки близкий сердцу.
Дыхание начало подводить, когда до спасительных деревьев оставалось совсем немного. Мелкие уже порядком отстали, и тут я заметил, как от помещения за рестораном рванул в нашу сторону синий квадроцикл с двумя охранниками.
– Поднажмём! Охрана! – из последних сил крикнул я, и тут же они полностью покинули меня, в глазах потемнело, ноги подкосились. Неимоверным усилием воли я заставил себя пробежать ещё несколько шагов и очутился среди деревьев. Чуть впереди бежал Тима, Макс немного отстал. Близость цели придавала сил, каким-то чудом все мы, хватаясь за кусты, ветки и торчащие из земли корни, смогли забраться наверх, к забору. Макс заметил недавно упавшее на забор дерево. Обхватив его руками и ногами, впиваясь ногтями в сочную весеннюю кору, как и несколько часов назад в сухую штукатурку изоляции, мы карабкались навстречу спасению. Квадроцикл остановился внизу в тот момент, когда Хоха помогал мелким подтянуться на забор. Охранники, в чёрной облегающей форме, бейсболках с длинными козырьками, вооружённые резиновыми дубинками, бросились в погоню, но было поздно. Мы по очереди прыгнули на родную землю и упали на спину, оставаясь лежать с широко раскинутыми руками и ногами. Через несколько минут я услышал охрипший голос Макса:
– Твою ж ты мать, я спрыгнул прямо в собачью какашку!
– Я тоже, – грустно отозвался Хоха. – Новые кроссовки.
– Это Родина, сынок, – подвёл итоги дня Тима, и все засмеялись.
Мысли по дороге с работы: сколько надо ходить пешком?
Наверняка многие слышали, что для здоровья сердца рекомендуется проходить десять тысяч шагов в день. Интересно, откуда появилась такая точная цифра?
Оказывается, в 1964 году одна японская компания разработала шагомер, назвав его «Манпо-Кей», что в дословном переводе означает «измеритель для десяти тысяч шагов». Громкое название было лишь маркетинговым ходом, хотя и основанным на небольшом исследовании молодого японского учёного Йоширо Хатано. Получается, что рекламный слоган стал своего рода медицинской аксиомой. Но насколько это актуально в наши дни?
Разобраться в этом вопросе попытались учёные из Гарвардской медицинской школы. Они провели крупное исследование, в котором приняли участие почти семнадцать тысяч женщин в возрасте от шестидесяти двух до ста одного года. Людям в таком возрасте бывает трудно ходить, и десять тысяч шагов могут оказаться слишком серьёзной нагрузкой. Тем не менее, все участники эксперимента в течение четырёх лет были достаточно активны. При этом учёные добились чистоты эксперимента – волонтёры не имели серьёзных заболеваний, и даже если ходили меньше остальных, причиной этого не было плохое самочувствие.
Оказалось, что явная разница в продолжительности жизни начинается на уровне четырёх тысяч четырёхсот шагов в день. Ежедневно проходившие не меньше этого расстояния жили значительно дольше тех, кто проходил меньше. Но самая большая продолжительность жизни зафиксирована у тех, кто проходил в день семь с половиной тысяч шагов, что в среднем составляло около четырёх километров. А вот большая дистанция уже не сказывалась на продолжительности жизни.
В последнее время учёные меняют отношение к физической нагрузке. Если ещё недавно нас зазывали на турник, советовали в любом возрасте бегать и осваивать велосипед, то сейчас они стали более осторожны в своих рекомендациях. Ведь суставы, мениски, позвоночник в этом случае вынуждены выдерживать немалую дополнительную нагрузку. Не стоит забывать и о травмах, которые нередко получают не только во время занятия экстремальными видами спорта, но и в спортивном зале.
Получается, что самая физиологичная и самая безопасная нагрузка – это ходьба. И если кто-то думает, что это легко, пусть попробует пройти пять километров в день по пересечённой местности, хотя бы в течение недели. А если взять в руки палки и перенести часть нагрузки на верхний плечевой пояс, ходьба станет скандинавской, а количество мышц, вовлечённых в процесс, превысит девяносто процентов.
