От воспоминаний о настойчивых толчках Рича и исступленном зверином рычании Пенелопу замутило. До нее дошло, что в предыдущие разы его стоны были вызваны бессилием и разочарованием. Горячая струйка жидкости между ног развенчала все сомнения – их брак закреплен. Только сейчас Пенелопа осознала, что до сих пор оставалась девственницей и, даже несмотря на принесенные обеты, могла изыскать способ разрушить супружеские узы. Стоило ей объявить, что Рич несостоятелен как мужчина, брак был бы аннулирован. От грустных размышлений ее отвлек стук в дверь.

– Это я, Жанна. Можно к тебе?

– Конечно.

– Я слышала, как Рич ушел, и решила составить тебе компанию.

– Хвала небесам, что у меня есть ты. – Позорный эпизод с переодеванием в мальчика не поддавался описанию, однако Пенелопа поделилась с Жанной, что наконец потеряла девственность, радуясь возможности разделить свои печали с подругой.

– Как бы там ни было, дело сделано, – сказала Жанна.

Да уж, подумала Пенелопа.

– Будем надеяться, он заронил во мне свое семя.

– Если бы только я знала… – протянула Жанна.

– Рич попросил меня почитать ему. – Пенелопа задумалась, стоит ли об этом рассказывать, и, решившись, поспешно произнесла: – Из послания Павла к Коринфянам.

– Прямо во время?..

Она кивнула.

– Думаешь, это пуританский обычай?

Пенелопа начала осознавать странность произошедшего и глубину своего незнания. Возможно, религиозная графиня намеренно держала ее в неведении, чтобы она была более сговорчива на брачном ложе.

Едва проснувшись, Пенелопа тут же вспомнила про мужскую одежду под кроватью. Жанна уже встала и приказала слугам растопить очаг. Что им сказать? Эти вещи слишком малы для Рича. И как объяснить кровь? Улучив момент, когда подруга отвернулась, Пенелопа вытащила подозрительные предметы из-под кровати, скатала в комок и завернула в простыню.

– Что ты делаешь? – удивилась Жанна.

– Надо как-то поступить с бельем. Здесь кровь.

Француженка поморщилась:

– Я им займусь.

– Нет, я сама.

Пенелопа испугалась, что ее настойчивость вызовет подозрения, однако Жанна, кажется, ничего не заметила.

– Вообще-то, это моя обязанность, но если хочешь – пожалуйста.

Зажав компрометирующий узел под мышкой, Пенелопа направилась в покои мужа, расположенные в дальнем крыле дома. Она точно не знала, куда идти, поэтому спросила дорогу у пажа и в конце концов очутилась перед массивной дубовой дверью. Ей не пришло в голову постучать; уже утро, слуги давно встали. Хотя, дай она себе труд задуматься, ее бы насторожило, что в покоях Рича тихо, как в склепе.

Пенелопа толкнула дверь и на цыпочках вошла в спальню. Полог вокруг кровати был задернут, из-под него доносился громкий ритмичный храп. Через несколько мгновений до нее дошло, что это не храп, а тяжелое дыхание: вероятно, внутри лежит собака, которой жарко в духоте. Девушка отдернула полог. Луч света упал на чье-то лицо. На Пенелопу удивленно смотрел обнаженный юноша. Рядом с ним, уткнувшись лицом в подушку, лежал ее муж.

От потрясения она не могла ни сдвинуться с места, ни отвести глаз.

– Не останавливайся, – простонал Рич. – Ради бога, не останавливайся. – Он нашарил рот юноши и засунул в него два пальца, однако парень отшатнулся. Рич поднял голову и увидел Пенелопу, застывшую, словно библейская жена, превратившаяся в соляной столп.

– Убирайся! – крикнул он. – Убирайся отсюда, ты… ты… сука!

Пенелопа опрометью бросилась прочь по лабиринту коридоров, пока не поняла, что заблудилась. Обнаружив маленькую винтовую лестницу, она спустилась до самого низа, различила в темноте контур двери и принялась отчаянно колотить в нее.

– Кто сюда ломится? – Дверь отворилась, за ней оказалась кухня. На пороге стоял мужчина в окровавленном переднике и с ножом в руке – вероятно, повар или мясник. – Прошу прощения, миледи, – он снял шапку. Все, кто находился на кухне, обернулись и как по команде обнажили головы.

Вперед вышла грудастая женщина:

– Миледи, вам дурно?

Не в силах вымолвить ни слова, Пенелопа лишь покачала головой.

– Вы небось повстречали призрака. Он бродит по верхнему коридору, потому мы и держим дверь на запоре, хотя вряд ли замки его остановят. Так вы его видели, миледи?

– Да. Кажется, это призрак, – онемевшими губами пробормотала Пенелопа.

– Идемте, миледи, – женщина протянула ей руку. – Бог мой, да вы холодная, как смерть. Садитесь у очага; я сделаю вам поссет[16] и пошлю за вашей служанкой. Эй, ты, – она щелчком пальцев подозвала паренька, безмозгло таращившегося на хозяйку дома, сидящую в ночной рубашке у огня, – приведи сюда новую горничную-француженку. – Она обернулась к Пенелопе: – Давайте-ка мне ваш сверток. Ума не приложу, зачем вам бродить по верхнему коридору с тюком белья. У нас прислуги больше, чем крыс в Лондоне.

Только сейчас Пенелопа заметила, что по-прежнему прижимает к груди злосчастный узел, и стиснула его еще крепче.

– Идемте ко мне в прачечную, там тепло, чисто и не воняет кухней, – понимающе кивнув, проговорила женщина.

Пенелопа покорно направилась за ней через мощеный двор в хозяйственную пристройку. Воздух там был спертый от жары и едкий от щелока. Над огнем в чане кипела вода, на рейке под потолком висели ряды простыней. Девушка опустилась на скамью и бросила сверток на пол. Оттуда вывалилась мужская одежда.

Женщина без удивления подняла ее и внимательно осмотрела, затем швырнула окровавленную рубашку и скомканную простыню в корзину с бельем, смятый до неузнаваемости воротник положила на стол, а остальное отодвинула в сторону и, тяжело вздохнув, села рядом с Пенелопой.

– Я знаю лорда Рича с младенчества. В молодости я ходила у него в няньках, так что все его причуды мне хорошо известны.

– Причуды… – повторила Пенелопа.

– С мальчиками. У некоторых мужчин бывают такие наклонности.

– Но… – К глазам девушки подступили слезы, перешедшие в рыдания. Женщина раскрыла объятия и прижала ее голову к своей объемистой груди. Разумеется, Пенелопа слышала о подобном, но не решалась произнести вслух, ибо даже помыслить о столь противоестественном деянии казалось кощунством.

– Это гораздо более распространено, чем вы думаете, юная леди. Желания плоти не всегда поддаются объяснению.

– Но он же богобоязненный человек, пуританин, – все, что она смогла сказать.

– Возможно, как раз поэтому. – В словах женщины была своя логика. – Знайте, я с вами. Коли вступите в грязь, сразу зовите мистрис Шиллинг. И помните, ваш муж в душе хороший человек, просто его терзают внутренние демоны. Уверена, у вас скоро появится ребеночек и все будет хорошо. Когда держишь на руках собственного малыша, остальное не имеет значения.

Слезы у Пенелопы высохли. Мистрис Шиллинг подала ей льняной платок и надела на нее накрахмаленный чепец.

– Ну вот, теперь вы как новенькая.

Рич позвал Пенелопу к себе лишь во второй половине дня, после ее возвращения с верховой прогулки по пустошам. Привычный аллюр Красотки действовал успокаивающе. Не обращая внимания на предостережение Альфреда поберечься, девушка пришпорила лошадь и представила, как ветер уносит прочь воспоминания об утреннем происшествии. Плащ взметнулся в воздух, словно крылья, в ушах стоял грохот копыт. На краю леса Красотка остановилась; невдалеке паслось небольшое стадо оленей. Молодой самец шагнул вперед и гордо замер, бесстрашно глядя на Пенелопу большими влажными глазами. Она тут же вспомнила своего первого убитого оленя; сожаление, что пришлось лишить жизни столь прекрасное создание, навело на мысли о Сидни.

Пенелопа часто размышляла – если бы ей достало смелости прийти той ночью в музыкальный зал и отдать свое девичество возлюбленному, что тогда? Однако по пути в покои Рича ее посетила иная мысль: возможно, неприятное открытие о муже послужит ей на пользу.

Внезапно девушка поняла: она не желает становиться жертвой обстоятельств. Если ей суждено участвовать в придворных интригах, отстаивая интересы рода Деверо, значит, пора учиться превращать недостатки в достоинства. Власть можно получить не только грубой силой или плетением политических интриг, но и используя чужие секреты. Она вспомнила молодого оленя, его бесстрашный взгляд, и почувствовала перемену в себе, словно по венам потекла не кровь, а жидкая сталь.