О моем участии в произошедших событиях всем приказали молчать. Такэми покарала Салисэ – и точка! Ивату, телохранителей Императора и тех ребят, что прибежали к посольству Ясудо, приняли в Войско Зари, и они теперь такие же паладины. То есть рот никто из них гарантированно не раскроет, и это главное. Лишняя известность мне сейчас ни к чему.

Народ в столице праздновал неделю, но мы с ребятами уехали на третий день, сразу после коронации нового Императора. Грустно было расставаться с братом, но ничего не поделаешь – у него теперь своя жизнь. Все как договаривались: принц женился и отпустил своего джинна в закат. Ещё бы цепи снял, но это, к сожалению, не в его силах…

– Паломники, да… – голос Иоши оторвал меня от раздумий. Енот посмотрел на Эйку и ехидно поинтересовался: – А знаешь ли ты, паломница, что в храм Райдена-сама нельзя зайти, имея хоть какую-то растительность на теле? Так что придется тебя обрить…

– Я тебя сейчас сама обрею! – недобро нахмурилась девушка, когда до нее дошел смысл сказанных приятелем слов. – А то болтаешь много в последнее время. Или ты собрался вместе с Таро идти в храм? Не, ну ты скажи, и я быстро избавлю тебя от всякой растительности…

– Он бре-шет, – Нэко развернулась в воздухе и с укоризной посмотрела на тануки. – Расти-тель-ности не долж-но быть только на голове, но ёкай это пра-вило не ка-сает-ся!

– Значит, брить будем только его? – ничуть не смущенный этой отповедью, енот повернул голову и смерил меня задумчивым взглядом. – Он же не может сказать, что он ёкай, да и по дерьму вон гуляет, как самый обычный человек…

При приближении к Синему Лесу Иоши заметно занервничал и оттого много и не по теме болтал. Не знаю уж, в чем причина такого его состояния, но спрашивать точно не буду. Не хочу смущать. Нужно будет – расскажет сам, а если не нужно – так и по фигу.

– Все в порядке, братишка, – я улыбнулся и похлопал приятеля по плечу. – Уверен, что в храм меня пропустят и так.

Не ожидавший такого ответа енот смутился и, отведя взгляд, посмотрел в сторону города.

– Я тоже уверен, что тебя пропустят хоть как, но… не знаю… Неспокойно мне на душе. Вот уже три дня чувствую приближение смерти. Что-то страшное, но не знаю что – и оттого не нахожу себе места.

– А что конкретно ты чувствуешь? – я переглянулся с Эйкой и тоже посмотрел в сторону города. – Где это «страшное» нас ждёт?

– Не знаю, – Иоши покачал головой, – но в Муцу нас никто не посмеет тронуть. Приняли Ёсида нового Императора или нет – дело десятое. Никто, даже сам Райден-сама, не захочет вызвать на себя гнев Солнцеликой богини. Темные или асуры в городе тоже вряд ли появятся. Райден-сама не Такэми, он их всех ненавидит и уничтожит при первой же возможности, но вот дальше – в ущелье Тивата – одна чернота. И Аокигахара ощущается как-то странно…

– Да, он прав, – подтвердила лисица. – Я почти не чувствую Синий Лес. Возможно, что-то притаилось в ущелье и блокирует весь Ментал…

– А ну, отставить панику! – я перевёл взгляд с Иоши на Эйку. – Мы ведь не за мухоморами в лес пошли? Так чего вы тогда хотите? Нас, конечно, будут встречать, и, конечно, придётся драться. Кто-то из вас в этом сомневался?

– Мухоморы… что это? – Иоши посмотрел на меня и поморщился. – Какие-то заклинания?

– Ну, можно сказать и так, – я усмехнулся и снова хлопнул приятеля по плечу. – Это грибы. Навроде мацутакэ, но немного другие. Если парочку сожрать, то такие заклинания в голове пойдут – закачаешься. Так что оба – хвосты пистолетами, и чтобы о плохом больше не думали! Оно нас и так найдёт…

– Пистолетами? Это как? – Эйка удивленно приподняла брови.

– Это как у кошек, когда у них хорошее настроение, – ответил я и… вляпался в очередную кучу дерьма.

Сука! Да сколько же можно?!

– Пис-то-летами… – промяукала Нэко и, облетев вокруг меня, изобразила правильное положение хвоста.

Я посмотрел на неё, и меня вдруг пробило на смех.

Не, ну а как по-другому? Идём тут, заморачиваемся, боимся какой-то черноты, что поселилась в ущелье Тивата. Герои, блин, древних легенд. Вчетвером вышли на битву с Владыкой Нижнего Мира. Не, этот червь огребет у нас по любому! Дерьма бы только на дороге было поменьше…

В Муцу мы зашли без каких-либо проблем. Молодой самурай, девчонка в накидке и худой крестьянин с пропитым лицом, в которого превратился Иоши, никакого беспокойства у стражи на воротах не вызвали. Храм Райдена тоже долго искать не пришлось. Он здесь что-то навроде Императорского дворца в Хейанкё – центральное здание города.

Четырехэтажное каменное строение с характерными гнутыми крышами по размерам не уступало московскому гипермаркету, и хрен его знает, сколько тут обитало монахов. Впрочем, какое мне дело? Язык-то, он и до Киева доведёт. Поэтому вряд ли я буду долго искать эту женщину. Маму… Это ведь она меня родила…

– Ждите здесь, – я указал ребятам на небольшой палисадник напротив входа на территорию храма и, пригладив на голове волосы, отправился в сторону больших дубовых ворот.

Не пропустят? Ну и хрен с ними! Пусть позовут мать, а с ней я могу поговорить где угодно. Главное, чтобы позвали.

В воротах дежурил десяток солдат во главе с тремя самураями. Рослые, наголо выбритые, в фиолетовых с белым накидках и эмблемами клана на правой части груди.

Ещё издали, судя по выражению лиц, я понял, что они меня не пропустят. Нет, во взглядах самураев не было ни ненависти, ни злости. Лишь легкое небрежение с толикой презрения. Так сытые породистые псы смотрят на приблудившуюся дворняжку.

Нет, понятно, что после долгого пешего перехода вид я имел нетоварный. Доспех запылился, плащ стал похож на грязную тряпку, гэта,[3] опять же, в коровьем дерьме. Однако все они прекрасно понимали, как может выглядеть человек, прошедший за день десяток ри. Но почему тогда так на меня смотрели?

Нестрижен и небрит? Ну, возможно… Только положить мне на их тонкую душевную организацию. Я не Райдену молиться пришел, а к матери. И попробуют только они ее не позвать!

За воротами просматривался просторный двор, посреди которого прямо напротив входа в храм высилась пятиметровая статуя бога.

Мощный широкоплечий мужик чем-то неуловимо напоминал Джеки Чана. В грозном, понятно, его варианте. В тяжелом латном доспехе и шлеме с высоким гребнем, Райден стоял, опираясь обеими руками на канабо, и тяжелым взглядом смотрел на входящих в храм посетителей.

У ног статуи бога, свернувшись, лежал зверь, очень сильно напоминающий того хорька из астрала, который, явившись в виде удара молнии, очень вовремя вразумил Ату. Райдзю – Иоши вроде говорил, что его зовут так? Он ещё за ухо меня укусил напоследок.

– Ты что-то хотел, самурай? – от созерцания статуи меня отвлёк низкий голос командира охраны. Мужик вышел вперед и, положив ладонь на рукоять тати, спокойно посмотрел мне в глаза. – В храм в таком виде мы тебя не пропустим. Райден-сама требует к себе уважения, а ты сейчас похож на бродягу. Помойся, остриги волосы и тогда уже приходи. В городе есть рёканы, там хватает купален.

– Мне не нужно в ваш храм, – я встретился взглядами с командиром охраны. – Я пришел к своей матери. Позовите ее, и мы поговорим здесь.

– К матери? – самурай нахмурился и покачал головой. – Если твоя мать служит в храме, ты опозоришь ее таким своим видом. Уходи и возвращайся, когда помоешься и острижешь волосы.

Он ведь мог меня не оскорблять, но, видимо, некоторых горбатых исправит только могила…

– Вот зачем ты нарываешься? – глядя в глаза самурая, со вздохом произнес я. – Думаешь, твой бог оценит это высокомерие? Думаешь, ему не наплевать на то, как я выгляжу? Или ты считаешь, что у тебя две жизни? А эти бойцы за твоей спиной смогут чем-то тебе помочь?

– Да ты никак угрожаешь мне, щенок?! – криво усмехнувшись, прорычал командир охраны и рванул из ножен свой тати.

Я усмехнулся ему в ответ, и в этот момент мир утонул в серебристо-фиолетовой вспышке. Как тогда в астрале… Такой же искрящейся и такой же безумно красивой. Землю под ногами тряхнуло, по ушам ударил грохот громового раската, и я почувствовал легкое покалывание у себя на щеке.