Литмир - Электронная Библиотека

При таком раскладе у следствия всегда остаётся в запасе возможность воспользоваться формальной лазейкой в виде приснопамятной статьи двадцать четвёртой, чтобы прекратить дело. Не приходится сомневаться в том, что имело место тщательно спланированное убийство, а, как показывает практика, обычно со смертью исполнителя все ниточки, ведущие к организаторам и заказчикам надёжно обрываются. Опять же, будь этот Зубов видным государственным деятелем или другой какой значимой фигурой, никуда не денешься – рой до посинения, а так… Почти наверняка по прошествии некоторого времени следствие – там небось тоже не дурачки сидят! – с удовольствием прекратит дело и славит его в архив. А коли так, то с розыска взятки гладки, и показатели раскрываемости не страдают… В таком примерно ключе рассуждал начальник отдела.

Пенять на него за было бы глупо, потому как «суум куиквэ». Что в переводе с благородной латыни означает «каждому своё». Кочнева заботила лишь красивая отчётность. А Гришину, к примеру, любопытно было бы разобраться в причинах, приведших к столь трагичному финалу. Выяснить, кем был по жизни Кирилл Максимович Прошин? Почему его хотел убить именно китаец? Что это за диски на фотографиях и какое они имеют отношение, если вообще имеют, к убийству? В общем, много чего хотелось разузнать…

Дослушав до конца и по-видимому придя к умозаключению, что в общем и целом серьёзных неприятностей для него с этой стороны не предвидится, Николай Сергеевич отпустил своего сотрудника с миром, напутствовав напоследок:

– Ты, само собой, подключайся! Хотя… Ну, в общем, сам смотри… По обстановке…

Надо заметить, в случае необходимости руководитель отдела умел быть конкретным и жёстким до крайности. Но сейчас его можно было понять как угодно в диапазоне от «Наплюй и забудь!» до «Если свербит, можешь заняться». Гришина такая расплывчатая директива вполне устраивала. Покинув начальственный кабинет спустился во двор, через главковский гараж вышел на улицу отправился прямиком в дом №16 по 3-му Колобовскому переулку, куда не так чтобы давно став начальником отдела, вынужден был перебраться из основного здания Петровки Лёшка Лавров – отличный товарищ, умница, интеллектуал, ну и до кучи один из лучших специалистов ЭКЦ.

Андрей усмехнулся, вспомнив с какой неохотой Алексей Николаевич покидал свою, можно сказать, эксклюзивную лабораторию на шестом этаже. Вообще-то, экспертно-криминалистический центр уже много лет назад переехал на новое место жительства, в этот самый 3-й Колобовский, но Лёшка уже тогда был на особом счету, его ценили и предпочитали держать под рукой. Вероятно потому-то и было позволено небольшой группе криминалистов, в которую естественно входил Лавров остаться в прежних, с позоления сказать, апартаментах. Но всё течёт, всё изменяется. Не то чтобы Алесей Николаевич так уж стремился к карьерному росту, однако в прошлом году получил майора и сразу был назначен начальником отдела криминалистических исследований. Как он не упирался, пришлось покинуть Петровку 38 и перебазироваться в Колобовский, где дислоцировались его подчинённые. Такая вот история! Впрочем, как эксперт-криминалист широкого профиля он по-прежнему был востребован, и довольно часто привлекался руководством для проведения наиболее сложных исследований. На дружеских отношениях эта передислокация, понятное дело, тоже никак не отразилась и помехой общению не стала, ибо пять минут пешком – не расстояние…

Здание, в котором располагался сейчас ЭКЦ, когда-то, ещё в досоветский период – да и в советский тоже – было тюрьмой и изначально называлось, вроде бы, Сретенским арестным домом, переименованным при Советской власти в Сретенскую тюрьму, кажется. Потом здесь лет на тридцать, а то и сорок, поселился топографический политехникум. Теперь вот строение опять вернулось в лоно министерства внутренних дел. Как ты его не реставрируй, не модернизируй, кого ты туда не заселяй, а тюряга она тюряга и есть, подумал Андрей, пройдя через арку внутрь замкнутого типично тюремного двора.

В кабинет Лаврова он вошёл уверенно, без стука – встреченные по пути сотрудники услужливо проинформировали его, что шеф на месте.

– Мои поздравления! – едва открыв дверь, с порога огорошил друга Гришин.

– В каком смысле? – Растерянно уставился на него Алексей Николаевич, ещё секунду назад что-то увлечённо выискивавщий в интернете.

– Так, у тебя ж сегодня годовщина! – пожав другу руку, торжественно напомнил сыщик, у которого была прекрасная память на даты. – Сегодня ровно год, как ты стал начальником отдела!

– Нашёл с чем поздравлять, – фыркнул Лавров.

– Ну, как? Не тяжела шапка Мономаха? Погоны майорские не жмут? —продолжал балагурить оперативник, устраиваясь на одиноком стуле, приставленном к письменному столу.

– Терпимо, – односложно ответил Лавров, давно уже свыкшийся с подходцам Гришина. – Можно подумать, что ты только за тем и пожаловал, чтобы поинтересоваться. Ищи буратин в стране дураков! Выкладывай, зачем заявился?

– Ну, во-первых, тебя проведать… – сказал Андрей, и это было если не чистой правдой, то уж не огульным трёпом точно. Выкроить время, чтобы так просто повидаться и перекинуться парой слов, когда ещё удастся, а тут прекрасный повод совместить приятное с полезным. Лавров это конечно же прекрасно понимал.

– Верю, – кивнул он. – Переходи к во-вторых.

– Отрадно слышать речь мужа, а не мальчика, коим ты был с десяток лет назад, – безжалостно исковеркал Гришин строку из Пушкина, давно перекочевавшую в разряд крылатых фраз и, достав из кармана «Самсунг», занялся манипуляциями, бормоча себе поднос. – Тут, понимаешь… Такая фигня… Вот!

Он нашёл то, что искал и протянул приятелю смартфон.

– Полистай! Там семь фоток подряд идут.

Какое-то время криминалист внимательно вглядывался в экран, так и этак перемещая картинки, потом вернул «Самсунг» хозяину и задумался. Тогда Гришин обратился к нему с простым, но всеобъемлющим вопросом:

– И что это такое, по-твоему?

Лавров с ответом медлил. Он устало снял очки – видно, притомился за день, в компьютер глядючи, – и, подслеповато сощурившись, принялся протирать линзы бархоткой. Покончив с это процедурой, он водворил очки на переносицу и наконец высказался:

– Трудно сказать. Качество изображения – не фонтан. Опять же, непонятно, каковы их реальные размеры? Может, они огромные, а может, совсем мисипусечные. В живую увидеть никак?

– Увы, – с сожалением развёл руками Андрей. – Пока только в таком виде. Могу, если понадобится, раздобыть оригинальные фотографии, с которых переснимал. Там качество на порядок выше. Но это только завтра… – сразу оговорился оперативник, прикинув, что для Ширшова суета сует в самом разгаре, и теребить его сегодня по поводу снимков было бы свинством, тем более что особой спешности, вроде как, покуда нет. – А что касается размера, кто ж его знает… – Гришин озадаченно поскрёб затылок и вдруг встрепенулся, озарённый догадкой. – Стоп! Так его ж вычислить – раз плюнуть! На обратной стороне одной фотографии была пометка, ну, типа, что снято в натуральную величину. Формат снимков половина А4, выходит…

Он бесцеремонно выдернул из подставки для канцпринадлежностей линейку и следующие несколько минут занимался измерениями на экране своего смартфона, подсчётами при помощи калькулятора и записью чисел на первом попавшемся под руку листке со стола Лаврова.

– Готово! – констатировал сыщик, жутко довольный своей смекалистостью. – Если я ничего не напутал, наружный диаметр колеблется от десяти до тринадцати сантиметров, а диаметры отверстий – от двух с половиной до четырёх… Что скажешь?

– Скажу, что свои подсчёты ты проделал на обратной стороне постановления о назначении экспертизы, – без особого восторга, но спокойно заметил криминалист, забрав у Гришина испещрённый цифрами листок, и, на всякий случай, убрал его куда подальше, на другой конец стола.

– Ну, пардоньте! – покаянно извинился сыщик.

– Да ладно. Бывает, – понимающе вздохнул Лавров, видимо и сам не единожды грешивший подобными вещами, и начал рассуждать вслух. – С размерами вроде попадаем… – он задумался, прикидывая что-то в уме, потом высказал новое пожелание. – Знать бы ещё материал, из которого эти кургляши нарезаны…

6
{"b":"866687","o":1}