Всего припарковано три грузовика NDF. Это легко могло означать пятнадцать вооруженных милиционеров. Все в пределах двухсот ярдов от входной двери дома Бьянки. Вот почему регулярные силы безопасности ослабили свою охрану, несмотря на повышенную угрозу местоположению.

Район был защищен, фактический квартал, в котором жила Медина, был защищен, главные ворота ее собственности были защищены, и территория была защищена, хотя только парой головорезов, которые поняли, что они были четвертым кольцом в опасности, и поэтому, вероятно, предположили, что они будут хорошо осведомлены о любых угрозах задолго до того, как территория была нарушена.

И Корт решил, что было бы безопасно предположить, что в доме также будут люди из службы безопасности.

Он сосредоточился на ближайшем подразделении национальных сил обороны, припаркованном в военном внедорожнике впереди и справа от Корта, на равном расстоянии между ним и домом Бьянки. В свой бинокль он увидел троих мужчин, стоящих у машины, у всех за плечами висели винтовки. Он полагал, что эти парни понятия не имели, что они здесь защищают один конкретный дом; их просто отправили на перекресток, вероятно, ночь за ночью, и хотя он был уверен, что их руководство зачитало им закон о массовых беспорядках о сохранении бдительности, человеческой природе свойственно терять бдительность, когда часы и дни начинают складываться.

Он подумал, что если ему удастся перелезть через забор в закрытый район, он, вероятно, сможет подобраться достаточно близко, чтобы убрать этих придурков, не производя лишнего шума.

Но, возможно, ему не пришлось этого делать. Он посмотрел на форму, которую носил, и сравнил ее с униформой, которую носили бойцы NDF. За исключением нескольких дополнительных нашивок на плечах формы бригады «Пустынные ястребы» и чуть более сложного камуфляжного рисунка, туника и брюки выглядели практически одинаково. У бойцов NDF были черные береты, и майор Валид покинул базу только с оливково-зеленой бейсбольной кепкой в заднем кармане брюк, но Корт полагал, что его собственные темные волосы и короткая борода, которая выглядела точно так же, как короткие бороды, которые носит треть здешних мужчин двадцати-тридцати лет, наряду с его отношением «я знаю, что я делаю», позволят ему приблизиться к комплексу, особенно если он выйдет за пределы освещенных электричеством улиц по соседству.

Корт потратил еще минуту, чтобы проложить маршрут по улицам, переулкам, коммерческим помещениям и жилой недвижимости между ним и домом Бьянки у подножия холма, затем спустился из магазина с бассейнами и фонтанами.

Он бормотал себе под нос, спускаясь. «Ладно, Джентри. Время украсть ребенка».

ГЛАВА 40

Бывшие французские иностранные легионеры Бойер и Новак стояли на задних ступеньках фермерского дома за пределами Парижа со своими автоматами Heckler & Koch MP5, которые они держали наготове на плечах, направив стволы на фигуру, приближающуюся со стороны леса. Вдалеке одинокий фонарь качнулся и задрожал, когда дверь закрывалась, за ней явно шел человек.

Бойер сказал: «Сообщите об этом остальным».

Когда Новак связался по рации с Кэмпбеллом и Лагари в передней части дома, предупредив их, чтобы они были готовы, дверь в комнату с камином на ферме открылась позади них. Бойер случайно оглянулся и увидел Тарека Халаби, стоящего там в вельветовых брюках и темном кардигане, его глаза были прикованы к свету, падающему на дом с задней лужайки.

Его голос выдавал беспокойство. «Кто это?»

Бойер ответил по-французски: «Мы не знаем. Но если он попытается что-нибудь предпринять, он умрет».

Когда до светофора оставалось всего сорок ярдов, Бойер крикнул по-английски: «Стой, где стоишь».

Индикатор перестал двигаться, а затем щелкнул и погас. Голос на французском ответил: «Я безоружен. Я выполню все ваши приказы, месье».

Двое мужчин осветили фигуру своими оружейными фонариками. Мужчина закрыл лицо и глаза руками, чтобы скрыть это от своих глаз.

«Это может быть уловкой», - сказал Тарек, и это разозлило Бойера, который не для того провел большую часть своих пятидесяти пяти лет в адских дырах третьего мира, чтобы хирург с адресом на Левом берегу Парижа рассказывал ему, как делать свою работу. Тем не менее, Халаби был клиентом, поэтому Бойер просто сказал: «Возвращайтесь в дом, доктор. Мы обыщем его и доставим к вам для допроса».

Халаби выполнил инструкции, закрыв за собой дверь.

Новак окликнул человека, который теперь был на свету. «Повернитесь и сделайте шаг назад с поднятыми руками».

Фигура повиновалась, но когда он поднялся по пологому склону в траве и прошел через изгородь высотой по пояс, он оглянулся в направлении двух мужчин, наставивших на него пистолеты.

«Разворачивайтесь!» — приказал Бойер.

Но мужчина повернулся только наполовину, и он перестал двигаться. Через мгновение он позвал. «Пол? Пол Бойер? Это ты?»

Бойер посмотрел на Новака, который снова посмотрел на Бойера. Француз сказал: «Кто, черт возьми, спрашивает?»

Мужчина с поднятыми руками рассмеялся достаточно громко, чтобы его услышали на другом конце патио. «Каковы шансы, мой друг? Это я. Себастьян. Мы вместе работали в Малави. Снова в Энтеббе. Не так много лет назад».

Бойер опустил оружие. «Дрекслер?»

«Во плоти. Как я уже сказал, я безоружен, так что, если бы вы оказали мне любезность и не стреляли в меня, я был бы вам очень признателен».

Теперь Бойер смотрел на Новака, но держал пистолет поднятым и направленным на Дрекслера. «Иди, проверь его. И будь осторожен… Он хитрый лис».

Дрекслер услышал это и усмехнулся в темноте. «Как поживает твоя восхитительная жена, Пол?»

«Она бросила меня. Вышла замуж за министра правительства Кении».

«Никогда не выносил эту сучку, если ты не возражаешь, что я говорю».

«Ни в малейшей степени. Как у тебя дела, Дрекс?»

* * *

Тарек Халаби стоял в комнате с камином в задней части дома, уперев руки в бока, когда два бывших легионера ввели Себастьяна Дрекслера внутрь. Новак вернулся в тыл, но Бойер остался позади Дрекслера, опустив оружие, но готовый в спешке поднять его при необходимости.

Тарек заговорил с заключенным. «Вы говорите по-французски?»

«Я понимаю, доктор. На самом деле, мы с вами уже говорили раньше. Говорил по телефону на днях.»

Глаза Тарека расширились. «Эрик?» — спросил я.

«Правильно».

«Почему ты здесь?»

Дрекслер сказал: «Принося извинения и проявляя уважение, я поговорю с месье Винсентом Воландом наедине, или я не буду говорить вообще. Однако я должен сообщить вам, что у меня есть коллеги поблизости, и, в отличие от меня, они пришли этим вечером не для того, чтобы поговорить. Я только прошу вас разрешить мне поговорить с Винсентом с целью предотвращения очень прискорбного события, произошедшего сегодня вечером».