Президент Сирии Ахмед аль-Аззам сам должен был подписать этот план, и он был согласен с этой идеей по очень простой причине, что сто миллионов евро в Швейцарии в Meier Privatbank были, по сути, последними деньгами, которые он и его жена спрятали за границей в качестве страховки от свержения власти дома. Если швейцарские банкиры, которым удавалось так долго прятать награбленное, хотели послать европейского шпиона работать полный рабочий день, защищая свои финансовые интересы, то Ахмед знал, что это сработает лучше, чем его собственная разведывательная служба, пытающаяся сделать то же самое.

Конечно, как только Дрекслер прибыл, он был тщательно проверен печально известным сирийским «Мухабаратом», их Службой общей разведки, но с него сняли подозрения, а затем он начал выполнять указания как Шакиры, так и Ахмеда, и он начал работать с «Мухабаратом» в операциях, которые включали обеспечение безопасности иностранных активов первой семьи.

Было большое количество угроз оффшорным финансам Аззамов. Правительственные структуры ищут их, журналисты расспрашивают о них, сторонние банки с вопросами о законности кандидатов в трасты. Со временем Дрекслер создал обширную сеть европейских сотрудников для продвижения целей Аззамов на континенте: копы в Париже, сотрудники разведки в Великобритании, коррумпированные юристы в Люксембурге, компьютерные хакеры на Украине.

Счета Шакиры оставались в безопасности, и время от времени на них поступало больше денег от коррупционных схем Аззамов в Дамаске.

Эти отношения между Дрекслером и Аззамами складывались хорошо для всех вовлеченных сторон, и швейцарский агент по контракту был полностью занят своими задачами, когда между первой леди и Дрекслером завязался роман. Со стороны Шакиры было легко увидеть, что подпитывало желание. Она была женщиной, запертой во дворце, в окружении немногих, кроме подхалимов, которые были полностью обязаны ее мужу, лишенному любви. Когда опасный, но экзотичный Дрекслер появился на экране, он встретился с ней взглядом и показал свой интерес к ней, и, в отличие от других мужчин, ему разрешили конфиденциальные встречи с ней в ее частных апартаментах.

Ей не потребовалось много времени, чтобы добиться расположения привлекательного европейца.

Дрекслер, с другой стороны, был мотивирован сочетанием двух простых наркотиков: адреналина и похоти. Он спал с любовницей полевого командира, наложницей египетского президента, женой нигерийского генерала и даже дочерью главного инспектора Интерпола в Греции, ведавшего его делом. Себастьян Дрекслер был охотником за шкурами, а Шакира годилась для того, чтобы висеть у него над камином.

Для него в их романе не было ничего особенного. У него было бы лучше, но со временем он начал беспокоиться, что холодная и жестокая женщина может на самом деле подумать, что она влюблена в него, и глубокой ночью это показалось ему более ужасающим, чем перспектива того, что Ахмед Аззам может узнать об их романе и приказать убить его.

Переспать с первой леди было самым рискованным поступком в полной опасностей жизни Себастьяна Дрекслера годом ранее, когда Шакира вызвала его в свой офис и попросила ненавязчивой помощи по деликатному личному вопросу. Дрекслер, который был только рад еще больше втереться в доверие к первой леди и тем самым укрепить себя как опору сирийского режима, внял странной просьбе разыскать испанку, живущую в Дамаске, и выяснить, чем она занималась.

Казалось, что это будет легкая работа. Шакира нажила врага в лице какой-то женщины здесь, в ее стране, она не хотела идти по официальным каналам, чтобы продолжить то, что, по мнению Дрекслера, было не более чем ссорой, и он полагал, что разберется с этим вопросом за пару дней.

Он не мог ошибаться сильнее.

Дрекслер следил за Бьянкой Мединой, выполняя большую часть работы самостоятельно, и постепенно пришел к осознанию того, что эта ссора между двумя женщинами на самом деле была чем-то гораздо большим.

Первым предупреждением был высокий уровень безопасности. Медина никогда никуда не выходила без того, чтобы ей не позвонила специальная группа офицеров личной охраны алави. Для гражданского лица это было неслыханно в Дамаске. Его исследование деталей показало ему, что они оплачивались из специального фонда в банке, принадлежащем высокопоставленным членам правящей партии Баас, и это беспокоило Дрекслера даже больше, чем сама безопасность.

Но он продолжил, потому что первая леди была не из тех, кого можно вывести из себя, и если его работодатели в Meier Privatbank когда-нибудь услышат, что он не выполняет указания их клиента, в Гштааде, как и в Дамаске, будет адская расплата.

Его наблюдение за домом женщины в районе Меззе 86 показало ему, что она, похоже, не выходила из дома на работу, и хотя она была одинока и любила ночную жизнь, она определенно не была связана с большой группой друзей или знакомых. Она часто посещала лучшие клубы и рестораны города, но всегда возвращалась домой одна, в окружении своих охранников.

Дрекслер определил, что, если она не спала с кем-то из своей охраны, она соблюдала целибат.

И затем, на восьмой день его репортажа, его опасения, что эта операция может превратиться в нечто деликатное, подтвердились. Около полуночи он заметил три автомобиля неописуемого вида, проезжавшие по проспекту Заида бин аль-Хаттаба в районе Бьянки Медины. В свой бинокль ночного видения он увидел, что на них были номерные знаки, указывающие на то, что они принадлежат президентским силам безопасности.

Когда наряд свернул на кольцевую дорогу перед домом Медины, опасения Дрекслера возросли. И когда несколько минут спустя частные силы безопасности Алави покинули дом, швейцарский агент начал испытывать серьезные опасения, что он знал, что происходит.

Его опасения оправдались, когда сразу после этого к дому подъехали еще два автомобиля. Президент Ахмед аль-Аззам сам выбрался из машины и вошел в дом.

Итак… так оно и было. У президента Сирии явно был роман с этой двадцатипятилетней испанской моделью, и клиенткой Дрекслера в этом деле была жена президента.

Он мгновенно понял, что оказался между самой большой скалой и самым трудным местом за всю свою исключительно опасную карьеру. Он мог бы солгать первой леди: сказать, что ничего не узнал о Бьянке Медине. Или он мог донести на президента Сирии, человека, который мог пристрелить его и сбросить в канаву, когда захочет.

Дрекслер немедленно вернулся к первой леди и сказал ей, что из-за его обязательств перед своей миссией по защите активов, хранящихся в Meier Privatbank, у него больше не было времени, которое ему нужно было посвятить этой личной побочной миссии. Эта уловка длилась около пяти секунд. Он знал, что Шакира была умной женщиной, но он не был готов к тому, как быстро она раскусила его брехню.

«Ахмед появился в ее доме, не так ли?» — спросила она.

«Ахмед? Вы имеете в виду вашего мужа?» — был слишком небрежный ответ Дрекслера, и он проклял себя за то, что был таким прозрачным.

К его удивлению, Шакира лишь слегка улыбнулась.

«Я знал об этом романе. Я не скажу вам, как я узнал. Ничего научного. Женская интуиция, я полагаю. Я подумал, возможно, вы могли бы представить мне доказательства масштабов этого».