Что они делают там внизу?

Похоже, что очень заняты

и варятся в своих занятиях.

Там внизу, там внизу,

там вдали,

порой они слишком шумят;

отсюда мне плохо видно:

я не различаю деталей,

не вижу их ртов,

их улыбок,

их рваных ботинок.

Но почему они не приходят?

Куда они денутся без меня?

Я здесь! Вот он, я!

В мыслях я чемпион по лыжам и боксу,

по гонкам с препятствиями,

по чёрным крыльям,

я — палач,

я — священник,

я — полководец в великих сражениях.

Нет, ни за что на свете,

не оставляйте меня!

Не уходите!

У меня есть часы,

у меня есть пуля,

у меня проект финансовой партизанской войны,

я способен на всё,

я вам общий отец,

проклятые сыновья.

Что случилось?

Вы забыли меня?

Отсюда сверху я вижу,

как они медлительны без моих ног,

как нерешительны без моих советов,

как неловко они двигаются по мостовой.

Они ничего не знают о солнце,

не знакомы с порохом,

должны научиться, как быть детьми,

как завоёвывать,

всходить на вершины,

выпускать журналы,

истреблять блох,

читать карты

и открывать острова.

Всё кончилось.

Они ушли по своим улицам к своим войнам,

к своему равнодушию, к своим постелям.

Я остался — застрял

в зубах одиночества

кусочком разжёванного мяса,

древней-предревней костью

какого-то вымершего зверя.

Не имеете права! Я требую

моего зонального управления, моих контор,

звания, заслуженного в полку

или добытого на футбольном поле,

я не хочу быть в тени.

Мои пересохшие губы жаждут света,

а пьют они только тень.