Он качает головой.

— У меня не было выбора, — говорит он. — Видишь ли, они забрали её душу.

— Кто?

Бриджит поднимает глаза на что-то позади меня.

Первая пуля настигла меня прежде, чем я успел обернуться. Она не должна была пробить доспех, но пробивает. Должно быть, он воспользовался моим трюком со Спиритус Дей. У меня горит спина и болит грудь. Такое ощущение, что сломано ребро. Когда я поворачиваюсь к нему лицом, Каир разряжает весь остаток 9-мм обоймы. Четырнадцать быстрых выстрелов. Я бросаюсь на пол и подкатываюсь к нему. Даже раненый, я быстр, а он пострадал ещё сильнее, так что большая часть выстрелов проходит мимо. И всё же, он ещё трижды прикладывает меня. Это плохо, но не настолько, чтобы этот сопляк убил меня. Оказавшись рядом с ним, я удлиняю наац, выбивая пистолет из его руки. Очень мягко, но, когда я пытаюсь сесть, пули впиваются мне в грудь, и у меня перехватывает дыхание. Я сплёвываю, и это оказывается кровь.

Следующее, на что я смотрю, — это потолок. Затем ухмыляющееся лицо Каира. Оно всё в крови и следах асфальтовой болезни. Из его правой руки торчит приличный кусок лучевой кости. Одно из колен разорвано, но он всё ещё ходит на нём. Это не исцеляющая магия. Это «Дикси Уишбон». Он накачан сильнее дирижабля «Гудиер». Пока говорит, он втыкает палец в каждое пулевое отверстие в доспехе. Ощущение именно такое, как и можно себе представить в груди костлявые пальцы наркомана.

— Юморист. Ты смотришься здесь ужасно забавно, юморист.

Каир обыскивает меня. Нащупывает Комраму Ом Йа в кармане моего пальто. Он так доволен собой, что, когда лезет за ним, не замечает, как я стряхиваю перчатку с руки. Сил у меня немного, но их достаточно, чтобы повалить его на себя и удерживать, пока я вонзаю свою о-о-очень острую руку Кисси ему между рёбер прямо в сердце. Я чувствую, как он корчится и умирает, и наслаждаюсь каждой секундой этого.

В коридоре вспыхивает свет. Аэлита являет свой гладиус и идёт на меня. Я просовываю ноги под Каира и пинаю его тело на неё. Она наносит удар гладиусом, разрубая его надвое. Во все стороны брызжут кровь и желчь, уничтожая прекрасные ковры и обои Блэкбёрна. Это движение выиграло мне достаточно времени, чтобы достать Комраму и швырнуть в неё. Как выяснилось, это было именно то, чего хотела Аэлита. Она убирает гладиус и позволяет Комраме пролететь мимо. Когда тот начинает возвращаться, она ловит его железным ящиком, испещрённым рунами Ангра.

Она закидывает улов и говорит:

— Спасибо, что принёс его мне. Ты самая полезная Мерзость из всех.

Она снова являет свой гладиус и направляется ко мне. Пять пуль попадают ей в грудь. Она роняет ящик и падает на колени. Я оглядываюсь и вижу Бриджит, держащую пистолет того парня, которого я убил, когда вошёл.

Она опускается на колени рядом со мной и помогает подняться.

— Спасибо, — говорю я. — Возьми ящик.

Когда она тянется к нему, Аэлита изворачивается и бьёт её ногой в лицо. Хватает ящик и выбегает из комнаты. Я поднимаюсь на ноги и помогаю встать Бриджит.

— Какого чёрта ты на самом деле здесь делаешь? — спрашиваю я.

Бриджит возвращается к Блэкбёрну, а я падаю в кресло, в котором она сидела. Моя грудь горит, но я могу дышать. По меньшей мере пара пуль всё ещё внутри меня, но доспех помогает мне держаться.

— Я навещала Сарагосу, — отвечает Бриджит. — Туате, как он сказал, какое-то время нездоровилось. Он был так подавлен. А моя карьера складывалась не так хорошо, как, возможно, я заставила тебя поверить. Он познакомил меня с людьми.

— Что там было насчёт души его жены?

— Её забрал торговец душами Ходжа Насреддин, — говорит Блэкбёрн. — Но я знаю, что это было по приказу Аэлиты. Я назначил её главой службы безопасности. Это позволяло ей находиться рядом.

— Где сейчас душа?

Он пожимает плечами.

— Где вы прячете душу?

— Итак вы, мудачьё, убивали мечтателей, чтобы управлять реальностью, и использовали для этого Бесёнка. Это тоже была Аэлита?

Блэкбёрн кивает.

— А кто контролирует Бесёнка?

— Остерберг.

— А кто контролирует его?

— Аэлита.

— Уверен?

— Вполне, — отвечает Блэкбёрн.

— Семья Тэдди обладала властью и потеряла её. Он не Саб Роза, но мыслит, как один из них. Для него статус — это всё. В его коллекции был злобный маленький призрак, и он выпустил его ради Аэлиты, чтобы остаться в синоде, — говорит Бриджит.

— Это неправда. Призрак не его. Я в этом уверен.

— Мне известно, что он контролирует эту девочку. Это всё, что имеет значение, — говорит Блэкбёрн.

— В этом есть какой-то извращённый смысл. Кто-то дал ему власть над этим призраком, но не отдал ему самого призрака. Таким образом, когда я спросил, принадлежит ли она ему, он смог ответит «нет», и я не обнаружил лжи.

— Выглядит как образ мыслей Аэлиты.

Блэкбёрн знакомым мне жестом похлопывает себя по карманам. Я бросаю ему «Проклятие». Он смотрит на пачку. Ему не нравится, что он не узнаёт бренд. Но нищие берут то, что им дают. Он достаёт одну и бросает пачку обратно.

— Мне говорят, что Бесёнок убивал людей, которые не были мечтателями. Ты или Аэлита отдавали такой приказ?

Он качает головой и закуривает сигарету. Кашляет и собирается потушить. Бриджит забирает её у него и осторожно затягивается, словно учит его, как это делается.

— Я никогда не приказывал ей убивать.

— Джимми, я была подругой Блэкбёрна, но до сегодняшнего дня ничего не знала об этом. Пожалуйста, поверь мне.

Мне нужно минутку подумать. Блэкбёрн идёт туда, где сидит его жена, берёт за руку и держит в своих ладонях.

— Верю.

— Думаю, я знаю, зачем убивали других людей, — говорит она.

— Продолжай.

— Если бы я знала о Тедди, клянусь, то сама бы тебе сказала. Я думала, что он мёртв.

— Почему?

— Потому что я пырнула его ножом почти три месяца назад. Я не знала, что он жив, пока Сарагоса не сказал мне, что тот был в синоде.

— Почему ты пырнула его?

Бриджит отводит взгляд. Никогда прежде не видел, чтобы ей было так неловко.

— Он хотел съесть меня, — отвечает она, пожимая плечами. — Тедди — упырь. Он ест мёртвых, но никогда не ел восставших. Хотя я не была настоящим зомби, но была настолько близка к этому, насколько вообще возможно, и он захотел меня. Я считала, что убила его.

— Аманда говорила, что Тедди ограбили. Должно быть, он так сказал. Кто-нибудь ещё знал об этом?

— Не думаю.

Я вспоминаю детей-оборванцев в Тенебре. Они так напуганы, что объединяются в банды и избегают других призраков. Я вижу их ножевые порезы и раны в форме полумесяца. Следы укусов. Я встаю и ощупываю рёбра. Доспех спас меня, но внутри что-то мокрое хлюпает о что-то другое, и тяжело дышать. Всё в порядке. Тедди не похож на спринтера. Если он побежит, я возьму его маленький гольф-кар и начну гоняться за них по кладбищам, пока у него не лопнет сердце.

— Я пойду с тобой, — говорит Бриджит. — Я чувствую себя мёртвой внутри, и полагала, что это из-за укуса. Но это не так. Это из-за потери охоты. Когда ты перебил всю нежить, моя жизнь потеряла смысл. Теперь, снова сражаясь, я чувствую себя живой. Позволь мне пойти с тобой, и мы вместе убьём Тедди.

Ага. Кэнди конечно же будет не против, чтобы с нами увязалась поцеловавшая меня в баре женщина. Может, даже, они пощебечут по-девичьи о туфельках по дороге в Малибу.

— Если хочешь вернуться в игру, я не против. Но с Тедди я справлюсь. Мне нужно, чтобы ты доставила этих идиотов в какое-нибудь безопасное место. Если Аэлита вернётся, мне не хочется, чтобы она взяла в заложники королевских мудаков.

Она кивает.

— Просто убедись, что на этот раз Тедди умрёт.

— Это я могу обещать. Я порежу его на маленькие кусочки и похороню вместе с Бесёнком. Посмотрим, как они уживутся друг с другом в Тенебре.

Я оглядываюсь на Блэкбёрна.

— Мне жаль душу твоей жены. Не знаю, что с этим делать, но, если что-нибудь придёт в голову, я дам тебе знать.