— Ох и что ж я маленьким не сдох!

Я так надеялась на забвение, а походу опять влипла по самое не могу, занесло меня в чужую шкуру. На райские кущи не рассчитывала, грешников там не жалуют, но надеялась, что и в ад тоже не попаду. Просто отправят Аню на перерождение и все дела. О возможности занять чужое тело я мельком где-то читала, не думала тогда, что лично мне может такая информация пригодиться.

Очнулась в маленьком помещении, лежащей на прохладном полу. Я не в камере тюрьмы и это стало понятно сразу, очень уж веселенькие расцветки были у того что зацепили глаза. На бред умирающего вроде тоже не похоже. Тело ощущалось затекшим, после того как попыталась пошевелиться появились неприятные покалывания, давненько видно отдыхаю, а самое главное оно это тело точно не мое. Складывалось такое ощущение будто надела новую одежду, к которой еще не привыкла.

Надо подниматься, осторожно повернулась на бок и попыталась с помощью рук привстать. Голова закружилась и к горлу подступила тошнота. Хорошо, что первое, представшее предо мной, оказалось унитазом. И еще удачей было то, что крышка на нем не была опущена. Вырвало меня зловонной грязно-зеленой жижей чуть ли не фонтаном. Зато диагноз как говорится на лицо. Девчонка померла от отравления и совершенно точно она сама приняла ядовитую гадость. Такой резкий запах и горький вкус ничем не замаскируешь. И чего не жилось дурочке? Ладно я покончила с собой, так у меня выхода иного не было или убиться, или отдать на съедение душу дементору.

Несмотря на симптомы отравления, чувствовала я себя не в пример лучше, чем накануне в камере Азкабана, являвшегося одной из самых страшных тюрем в магическом мире. Как я оказалась помещена в каталажку? Все просто и сложно одновременно. Хитро вывернутая система правосудия сыграла злую шутку с неопытным колдомедиком. Я убила пациента непростительным заклятием. Да, той самой Авадой.

Поступил в мою смену парнишка после страшных пыток и с хитрым проклятием. Он в жутких мучениях медленно умирал. Некромантское проклятие, имеющее говорящее название «Разложение плоти», необратимо. Во всяком случае, остановить и убрать его мог наложивший заклятие маг или более сильный некромант. Таких специалистов в Англии не осталось, всех повывели или выжили с острова.

У меня не хватило сил смотреть на страдающего пациента и слушать его крики. В таких случаях рекомендовалось наложить заклинание безмолвия и спокойно ждать смерти пациента. Я нарушила протокол, у меня не было права применять эвтаназию. Может, все тихо бы и замяли, да свидетелем оказалась медиведьма, с которой у меня были, мягко сказать, напряженные отношения. Не должно ее было быть в этот день в Мунго. Но, видно, такая у меня судьба. Она накатала докладную в министерство, написала журналистам, охочим раздувать из мухи слона.

Осудили, лучший нанятый женихом адвокат не помог, я не англичанка, а к иностранцам на островах всегда было предвзятое отношение. Отсидела в аду несколько месяцев, ожидая помощи от семьи. Но увы, пришел человек из министерства и зачитал смертный приговор. Поняла, не дура. Решили по-быстрому от меня избавиться, получив ноту протеста из магической России, все же я была из могущественного аристократического рода Огаревых. Твёрдо знала одно: не успеют родичи меня спасти, казнь через поцелуй дементора назначили на утро.

Читала в древних книгах о том, что душа не делима, она меньше атома, и никто ее в материальном мире уничтожить не в силах. Но вдруг это не так. Остаться без возможности перерождения я не хотела. Уж лучше просто умереть до того, как меня скормят чудовищу. Может и сыграла не малую роль в принятии такого решения крайняя степень безнадеги. Что поделать, успокаивающих зелий в тюрьме не выдавали.

Убить себя решила старым самурайским методом — откушу себе язык. Так, как это делают тренированные воины я после голодовки, холода и сеансов дементоротерапии не смогла бы, не хватило бы физических сил, пришлось импровизировать. Плененные самураи высовывали язык и сильно ударяли по нижней челюсти у меня так не получится при всей решимости. Убрала тюфяк с соломой, крепко сцепила кисти за спиной. Самым трудным было инстинктивно не выставить руки вперед. Я уронила свое тело на каменный край кровати. Надеялась на болевой шок, но, к сожалению, я не потеряла сознания ни на миг и чувствовала, как медленно с кровью утекает моя жизнь. Холодели конечности, мерк перед глазами свет, боль кружила на периферии сознания и страх о том, что вдруг все зря и дальше ничего не будет. Меня не будет.

А теперь у меня новое тело и новая жизнь. Надеюсь, она будет лучше прежней, не зря же Мать Магия меня сюда перенесла.

Наконец-то удалось, ухватившись руками за бортик ванной, подняться. Тщательно прополоскала рот и умылась, а затем принялась через силу пить. Попытаюсь очистить желудок. Эх, как бы хуже не сделать, свойств яда я не знаю, вдруг с водой только усилится всасываемость отравы. Но решила рискнуть, других средств все равно под рукой нет, а магия чувствовалась на донышке.

Множество раз меня выворачивало, точное число не могу сказать, восприятие действительности смазалось. Какая разница сколько длились мучения час или более. Главное, чувствовалась положительная динамика.

Все когда-нибудь проходит и это прошло, мне стало гораздо легче. Я смогла, пошатываясь и цепляясь за стены, покинуть ванную комнату. Встретить кого-то не опасалась, живые проявили бы как-нибудь свое присутствие за время моего самоистязания. Ввалилась в первую попавшуюся дверь, повезло — обнаружила спальню. То, что эта комната может быть чужой, в тот момент не думала, безумно хотелось лечь. На остатках силы воли добрела до кровати и провалилась в сон, не долетев до подушки.

После пробуждения последствия отравления все еще были сильны и вынудили меня продолжить соблюдать постельный режим. Я только сходила за новой порцией воды все в ту же ванную комнату. Кушать пока все равно не смогла бы, так что позже обследую жилище на предмет кухни.

Просто отлёживать бока было категорически нельзя. Жизненно важно выяснить, где я теперь обретаюсь и что заставило бывшую хозяйку тела уйти из жизни. Далеко ходить не пришлось. Когда попыталась взбить слежавшуюся подушку, под ней и лежало то что мне больше всего нужно на данный момент. В руки мне попала тетрадь в толстом кожаном переплете. Рояли обнаружились под подушкой, очень смешно.

Возблагодарила Мать Магию за то, что у меня не возникло проблем с письменностью. Почеркушки девчонки я вполне разбирала и смысл понимала, а значит, и с устным языком затруднений не будет. Во всяком случае, я спокойно прочла несколько предложений вслух. Порядок. Меня очень удивило то, что, оказывается, я не только читаю, но и думаю на местном языке. Родные мне русский и почти родной английский, а также прочие из моего арсенала языки кажутся чужеродными, и слова всплывают с трудом. Уж молчу о том, что без запинки получилось произнести только матерные конструкции. Надо с этим обязательно разобраться, а то все имеющиеся заклинания у меня получается выучены на иномирном наречии. Как бы еще не выветрились из памяти, такую обширную базу знаний терять никак нельзя.

Чтение девичьего дневника радости не доставило. Скажу более, меня опять чуть не вывернуло от ее стенаний и тонны нектара по поводу некого Дилюка Рагнвидера.

— Дилюк то, Дилючок се. Гадость какая! Тьфу!

Итак, подведу итог. Я в прошлом Анна Огарева, так и не ставшая Уоллес Ведьма двадцати пяти лет от роду, погибла. Теперь меня зовут Донна Берг. Проживаю в городе Мондштадте, что является столицей Страны Ветров. Ого, а мне опять семнадцать лет! До отравления и моего вселения Донна трудилась в лавке, торгующей цветами. Впрочем, трудилась — это слишком громко сказано. Она больше глазела по сторонам, обсуждала дамские романы с такими же восторженно настроенными девицами и вздыхала по своему божественному господину Дилюку. Кому хватило ума такую принять на работу? От нее у магазина одни только убытки, поди, и были.