– Боже мой! – выскочила из своей комнаты консьержка Вера Львовна. – Аглая, вы совершенно промокли! – озвучила она очевидный факт. – Вам надо срочно в горячий душ!

– Это точно, – согласилась с ней девушка и, услышав звонкий блимк, сообщивший, что одна из кабин лифта прибыла на первый этаж, поспешила в сторону лифтовой площадки.

– Подождите, Аглая, – остановила её консьержка. – У меня где-то было малиновое варенье, я вам сейчас дам. Вам обязательно надо попить чаю с малиновым вареньем.

– Не надо, Вера Львовна, у меня дома есть малиновое, – отказалась Глаша и почти побежала к лифту.

Очень уж сильно, прямо нестерпимо хотелось скинуть с себя как можно быстрей мокрую одежду и согреться поскорей: не жара-жара на улице, а робкие семнадцать градусов, и вода с неба не парное молоко оказалась, а холоднющая, как в стылой сентябрьской речке.

Она глянула вперёд – не ушёл ли лифт… Нет, не ушёл, кабинка стояла с открытой дверцей, а в ней находился её сосед, истребитель котов, Виктор тот самый Юрьевич, и смотрел на торопившуюся, чтобы успеть, мокрую Аглаю.

Смотрел в упор, абсолютно безразличным, пустым взглядом, если не считать лёгкого налёта брезгливости, даже не шелохнувшись нажать кнопку стопа дверей, чтобы девушка успела зайти в кабинку.

Вот так смотрел, и всё. Дверца кабинки медленно закрылась, и лифт уехал.

Придурок. Ну а что ещё скажешь? Натуральный придурок.

Или козёл, кому как больше нравится.

Аглае повезло – она не простыла и не заболела в тот день. Доехала на свой этаж на другом лифте, постояла под горячими струями душа, согрелась и таки выпила душистого, обжигающего чаю, только не с малиной, а с морошкой. Укутавшись по самое горло в плед. И так ей стало тёпленько и уютно, что она не заметила, как заснула прямо там, на диване.

И снился ей тревожный, нехороший сон, в котором всё смотрел на неё сосед – непонятным, но очень неприятным взглядом, от которого мурашки испужные бежали по спине и волосы дыбились на макушке. Причём он не просто смотрел, а явно хотел что-то сказать, прокричать что-то, по всей видимости, очень важное, – и старался открыть рот, но отчего-то у него не получалось, и сосед ужасно пугался этой своей немоты, пучил глаза от страха, и…

И тут она проснулась. Фу ты! Какая ерунда дурная приснилась. С чего бы? Может, она всё-таки заболевает?

А утром выяснилось, что всё с Аглаей в порядке, простуда не пристала и чувствует она себя превосходно. Ну а раз так, то и за работу!

Работа у неё была интересная, увлекательная, по-настоящему любимая. В день нападения соседа на Вилли Аглая всё-таки встретилась с заказчиком, ради чего она, к слову, и надела каблуки, чтобы выглядеть на все сто – состоявшейся женщиной, знающей цену своему профессионализму, обладающей прекрасным вкусом и смелостью принимать и любить себя такой, какая она есть: зашибись какой высокой.

Ну а вы пробовали жить-быть девушкой ростом метр семьдесят восемь сантиметров? При этом не будучи ни волейболисткой, ни баскетболисткой и вообще ни разу не спортсменкой и уж тем паче не манекенщицей какой. А вдобавок занимаясь делом, традиционно считающимся прерогативой мужчин.

А Аглая вот даже не пробовала, а просто так жила и, как ей казалось, вполне благополучно конкурировала с коллегами мужского пола в профессии, при этом оставаясь женщиной во всех отношениях. Потому каблуки от известной итальянской фирмы, прямая спина, гордо поднятый подбородок, продуманно-идеально подобранные украшения и дорогая сумочка. Как наставляла её бабушка Поля, «обувь, сумочка, причёска и руки всегда расскажут правду о женщине. Никогда об этом не забывай, Глаша, и держи себя в достоинстве».

Вот, держа себя в достоинстве, она и встретилась с потенциальным покупателем и… заказ получила. Да какой! Чудо заказ! У Аглаи даже руки чесались немедленно приступить к его изготовлению.

С каким-то внутренним повизгиванием от восторга, засев дома на неделю, она погрузилась с головой в эскизы, придумывая и вырисовывая свои идеи, пропав для всего остального мира и забот.

Иногда Аглая навещала Музу Павловну, интересуясь самочувствием Валерьяна и его хозяйки. И всякий раз, когда она приходила, Муза Павловна усаживала девушку за стол пить чай, и пару раз угощала пирогом, и всё сетовала, что Глаша не предупредила о своём визите, тогда радушная хозяйка смогла бы подготовиться лучше и непременно испекла бы свой фирменный пирог.

Но и без фирменного пирога их спонтанные посиделки отлично удавались: чай всегда был невероятно душистый, с какой-то особенной, загадочной ноткой вкуса. Аглая всё допытывалась у Музы Павловны, что за травка-добавка такая волшебная, но хозяйка лишь улыбалась, храня секрет, и, посмеиваясь, шутила, что если расскажет, то Аглая перестанет к ней в гости захаживать, сама себе чаёк вкусный заваривая. Кстати, к особому чайку всегда находились какие-то вкусняшки, да и Глаша с пустыми руками к пожилой даме не приходила.

Чаёвничали неторопливо, с удовольствием потягивая напиток и беседуя. Разговаривали обо всём и ни о чём конкретно, не затрагивая серьёзных тем, кроме одного, первого раза, когда Аглая навестила соседку и Муза Павловна сообщила девушке интересную новость:

– Мои родные навели справки о нашем неприятном соседе. В тюрьме он не сидел и осуждён не был, но в девяностых входил в одну бандитскую группировку, из которой сумел каким-то образом выйти. Как я понимаю, без ущерба для своих финансов и жизни. И стал, как это принято называть, добропорядочным бизнесменом.

– На добропорядочного он похож, как разъярённый носорог на суслика, – заметила иронично Глаша.

– Об этом его статусе судить не нам, а финансовым органам, – напомнила очевидный факт Муза Павловна и поспешила успокоить: – Для нас же с вами, Аглая, важно другое: то, что по просьбе моего внука с этим человеком провели предупреждающую беседу.

– Кто провёл? – живо заинтересовалась Аглая.

– В подробности меня не посвятили, – ответила соседка. – Главное, что до гражданина донесли мысль-наставление, что следует воздержаться от агрессии, направленной на нас с вами, других жильцов, ну и Валерьяна, само собой.

– И он прямо согласился и сказал: «Обещаю, больше не буду. Это я так, вспылил-погорячился немного», – усмехнулась саркастически Глаша.

– Что он ответил, мне неизвестно, но, полагаю, услышал и правильно понял данные ему рекомендации, – развела руками Муза Павловна.

Более в разговорах к личности соседа Аглая и Муза Павловна не возвращались, посчитав, что тема эта исчерпана и неприятных инцидентов и скандалов им переживать более не придётся.

Ага. Тот самый случай. Как же они ошибались, наивные дети малых народностей.

Они-то сами позарывали все «топоры войны» и разбираться или вступать в какие бы то ни было дебаты с буйным «добропорядочным» и «законопослушным» бизнесменом не собирались. И, что более важно, вряд ли это намеревался делать и сам Виктор Юрьевич, но…

Но имелся ещё один участник конфликта, которого они не учли в раскладе. Так сказать, самый непосредственный и конкретный – кот Валерьян, Лорд Валериан…

Который ничего не забыл и ничего не простил своему обидчику.

Вилли удивительно быстро шёл на поправку и уже через неделю начал гулять самостоятельно, не нуждаясь в постоянной поддержке и опеке Музы Павловны. Правда, двигался он медленно и осторожно, экономными, скупыми шажками, но только первое время. А уже через пару недель у него зажили окончательно все послеоперационные проколы и надрезы и даже шерсть новая отросла настолько, что прикрыла все выбритые для операции места. Через месяц же Лорд Валериан практически полностью восстановил своё здоровье.

И вышел на тропу войны, начав продуманно, планомерно и расчётливо вершить своё правосудие. И месть его была ужасна.

Знаете, казалось бы, ерунда, какая-то игрушечная история и глупость – война кота со своим обидчиком. А вот не скажите, это реально такой жёсткий головняк! Те, кому приходилось сталкиваться с кошачьей нелюбовью и местью, отлично поймут, что это за засада. Оказалось, Вилли умеет конкретно достать и очень сильно попортить жизнь.