— Я не верю в совесть. И уж тем более не верю в то, что она может вдруг проснуться. Как правило с течением времени люди склонны все больше и больше оправдывать свои поступки. — замечает госпожа Макото и кладет в рот еще одно кольцо кальмара, вытирает руки влажной салфеткой: — и это еще полбеды. Оба Иошито за полчаса до установленного времени смерти — был в онлайн игре, где общался со своими друзьями. Смотрел порно про связывание и удары плетью, групповое изнасилование и зоофилию. Переписывался с девушкой…
— Девушкой?
— Во всяком случае он предполагал, что общается с девушкой. Следствие установило, что это был некий Содзи Митараи, сорока четырех лет от роду, безработный, проживающий в подвале у своих родителей. Он использовал фотографии своей знакомой для общения в сети.
— Это… многое объясняет… — моргает Таро.
— И он даже назначил свидание с «девушкой» на следующий день. Перевел деньги за свидание. Согласись, не так обычно себя ведут раскаявшиеся грешники, которые собираются покончить с собой. — к их столику снова подходит эта несносная Иноуэ-тян, ставит перед госпожой Макото кружку с пивом и плошку с вяленными кольцами кальмара — комплимент от заведения, как уверяет она. Старый Тагами там за стойкой руки поди потирает, видит, что с Таро незнакомая женщина сидит, думает, что роман тут завелся. Дурень.
— Передай Тагами, что это по работе — говорит Таро и Иноуэ-тян сразу скучнеет, будь ее воля она бы и кальмаров назад забрала, но Таро придвигает плошку к себе, комплимент так комплимент, нечего тут. Если бы не присутствие незнакомой женщины, Иноуэ сейчас бы обязательно ляпнула что-нибудь вроде «скучный вы, Таро-сан! Заведите себе женщину наконец!», но она сдерживается и удаляется с прямой спиной, удаляется на кухню.
— В самом деле — говорит Таро: — интересные у вас сведения. Так вы утверждаете, что Оба Иошито был убит? И полиция этого города сработала спустя рукава?
— Тело конечно давно похоронено, сожжено в крематории, а пепел отдан родственникам, но все же… — на стол между пустых кружек ложится фотография. На фотографии — обнаженное тело молодого, полноватого мужчины на металлическом столе прозекторской. Таро придвигает фото к себе и внимательно изучает его. Он уже давно не терял аппетит при виде мертвых тел… тем более — на фотографии. Он поднимает голову.
— Ну и что? — спрашивает он.
— Действительно, при таком освещении… и без лупы. Но я специально увеличила часть снимка. Вот — на стол ложится еще одна фотография. На ней — крупным планом взят живот покойного.
— Вот это… родинки? Нет, слишком симметричные… ожоги от удара электрошокером?
— Бинго! Вот что значит старая школа… — усмехается госпожа Макото: — а говорите с ума сошли. Вот как было — как только господин Оба Иошито, насильник, тварь и редкостный ублюдок — открыл дверь, так сразу получил разряд в живот. Хороший такой разряд, это не обычный, гражданский шокер, тут что-то посерьезнее. Самоделка? Или же полицейская модель. В любом случае — он потерял способность сопротивляться. А дальше все просто — его связали… но не веревкой, а чем-то мягким, следов не осталось… и его пытали.
— Пытали: — заинтересовано подается вперед Таро, чувствуя как хмель испаряется у него из головы: — откуда вы…
— Странгуляционная борозда. При повешении она должна идти вверх сразу за ухом, к узлу… вот. — на стол ложится еще одна фотография. Он внимательно изучает ее и поднимает вопросительный взгляд на собеседницу. Та, кажется, наслаждается моментом и одобрительно улыбается ему.
— Она и идет вверх. — говорит он, нахмурившись: — или снова надо увеличивать?
— Что? Ах, да, mea culpa, mea maxima culpa… — делает она вид, что забыла о такой «мелочи» и бросает другую фотографию на стол: — вот тут… видите? Помимо странгуляционная борозды — вот тут… кажется, что просто веревкой пережало, да? Но Ода повесился на ремне, а не на веревке. При повешении на ремне отпечаток четкий, край ремня режет кожу, оставляя глубокие следы, но не трогая кожу за пределами отпечатка… а тут…
— Пытки?
— Да. Асфиксия. Скорее всего ему попросту надевали на голову полиэтиленовый пакет. Следы от пережатия горла — были устранены ремнем, любые изменения в легочной ткани от длительной асфиксии — были бы признаны повреждениями от способа самоубийства.
— Вот как… — в горле у Таро пересохло и он поднял кружку, погасив огонь в груди двумя большими глотками легкого светлого от «Икабиру»: — и … какой же вывод сделала госпожа следователь?
— Давай по пунктам — стала загибать пальцы она: — первое. Убийца — профессионал. Хладнокровен, аккуратен, не допускает ошибок. Перфекционист. Второе — он имеет навык применения пыток. Пытать человека не так уж легко и сломать его сразу, при этом не причинив внешних повреждений — это довольно сложная задача даже для профессионала. Он же заставил беднягу Обу написать предсмертную записку. И третье — у убийцы был мотив. Никто не стал бы делать такого из-за долга в десять тысяч иен. Нет, наш убийца — крестоносец. Вершащий справедливость. Это явно сделано с целью наказать не только Обу Иошито, но и остальных членов группы «молодых насильников», как их прозвали в прессе. Подводя итог — профессионал, военный или полицейский, с навыком пыток и проникновения в помещение, знанием оперативной работы и мотивом убийства. Скорее всего у него есть дочь.
— Я вижу, госпожа следователь сделала домашку… — говорит он: — и вы пришли ко мне, потому что я — знаю, кто это сделал, не так ли?
— Это дело вообще не в моей юрисдикции находится. — отвечает она: — я тут по этой вашей «Резне в Сейтеки» работаю. Но все же…
— Все же?
— Давай попробуем набросать профайлинг убийцы, Таро-сан — прищуривается госпожа старший следователь и отодвигает от себя кружку с пивом, из которой она так и не сделала ни глотка. Он кидает взгляд по сторонам. Неприметный мужчина в темном костюме у стойки, сидит вполоборота, якобы смотрит телевизор за стойкой, его пиджак топорщится под пышкой. Слишком уж наигранно смеющиеся девушки за дальним столом — все как на подбор крепкие, сумочки на столе, рука у одной уже в сумочке. И … госпожа следователь не пьет на работе, не так ли?
— Ты совершаешь ошибку, Макото-сан — говорит Таро, чувствуя, как у него пересыхает в глотке: — сейчас ты лаешь не на то дерево…
— Да? Поглядим… у нас есть кто-то, кто считает, что полиция не справляется со своими обязанностями, иначе он бы просто написал заявление в полицию. Но нет, убийца решил сделать все сам. Потому что не доверял полиции? Вот и одна зацепка — недоверие полиции… или как вы там говорили, Таро-сан — мышей не ловит, да?
— Послушай…
— Давай дальше. — перебивает она его, не давая вставить и слова: — это кто-то, кто обладает навыками оперативной работы, знает как спрятать улики и умеет пытать людей. А за твоими плечами — служба в «Морских Дъяволах», диверсионном спецподразделении… насколько я помню там учат полевому допросу пленных. И… напомни мне, Таро-сан — за что тебя поперли из полиции?
— Это клевета!
— Знаменитое дело о пытках в полицейском участке, когда ты и твой напарник решили выбить показания из подозреваемого… опыт у тебя имеется, да? — она насмешливо прищуривает глаза: — шокер полицейской модели. Желание нести справедливость самостоятельно. И … у тебя есть дочка, верно, старый Таро?
— Не смей трогать мою дочь!
— Именно. — кивает она: — так и должен среагировать отец, который любит свою дочь, узнав что вытворял этот Оба Иошито со своими жертвами, так и должен был сделать полицейский, уволенный за жесткость, крестоносец, несущий справедливость… а знаешь, что тебя выдало, Таро?
— Это не я, ты идиотка! — повышает голос Таро и бьет кулаком по столу. Мужчина, сидящий у стойки — тут же оказывается рядом с их столиком, его пиджак распахнут. Хохот девушек за дальним столом — затихает и он не видит, но знает — девушка с сумочкой сейчас стоит прямо за его спиной.
— Я даже сочувствую твоему делу, старый Таро — встает из-за стола госпожа следователь и бросает на него взгляд сверху вниз: — этот Оба и в самом деле не заслуживал того, чтобы жить. Ты поступил правильно, но закон есть закон.
