– А теперь какому-то Зайчику кланяться надо, – фыркнул я, но, похоже, переиграл: леший посинел, закашлялся, замахал ручищами:

– Что ты говоришь, окаянный, тише!

– Куда же тише, я же в своей голове разговариваю.

– Да чтоб тебя, перестань сейчас же, – нахмурился он. – Негоже так про Предводителя говорить. Ну изменился, ну и что ж теперь. Он, поди, и сам не рад. Зато нас никто не истребляет.

– Понимаю, – сочувственно ответил. – А что ж он не рад, раз сам изменился?

– А ты будто не знаешь, – усмехнулся леший. – После такого горя сам не поймёшь, как изменишься. Правда, мы думали, что в другую сторону его потянет: что шибче станет бесноваться. Но остепенился вот, придумал правила и бдит за лесом.

Тропинка вела нас сквозь колючие замерзшие кусты, но я углядел чуть в стороне почерневший ствол:

– Погоди-ка, нужду справлю. Я немного вперёд пройду.

– Да хоть тут делай, ты же волк?

– В первую очередь, я человек.

Провожатый пожал плечами и отвернулся, когда я потрусил к дереву.

Глава 4

Капитан проводил девушек в тесную каюту и, бесконечно извиняясь, поднялся на палубу. Малика отметила про себя, что корабль находится в обиходе, должно быть, недавно: повсюду пахнет смолой, едкой краской и свежей струганой древесиной. Небольшое судно относительно пассажирских кораблей всё равно показалось Малике огромным. Паруса, канаты, верёвки, катушки, бочки, ведра, щётки и ветошь, злой порывистый ветер и просоленный запах, скрип досок составили для ворожеи первоначальную картину будущего морского путешествия на этой шхуне. Команду она не успела разглядеть, лишь мельком заметила подбежавших к борту крепких парней, схватившихся за какой-то канат.

Интересно, что сам капитан, назвавшийся Сидорхом, не производил впечатления богатого лорда, который мог бы позволить себе небольшое, но новое торговое судно и команду. Возможно, он наёмник.

Судно отошло от причала под дружные командные крики моряков.

– Расскажи, что ты видишь, – попросила Лина. – Я так мечтала побывать на корабле, в море, насладиться свободой и красотой волн… но теперь ощущаю лишь тошноту и приступы паники.

Малика грустно улыбнулась – ей было знакомо это чувство обделённости.

– В каюте не на что смотреть, Линок. Две узких доски у стен, именуемых кроватями, выдвижной столик и тумба, прибитая к полу гвоздями. На полу, возле тебя, стоит кувшин с лоханью – для умывания, наверное. А под кроватью… ага, так и есть – ночной горшок.

Лина засмеялась, расплетая причёску из кос, что сбилась под шляпкой. Малика последовала примеру подруги и запустила руки в тёмно-каштановые кудри, распрямляя пальцами непослушные завитки.

– А ещё тут душно, тебе не кажется? – Ворожея с выдохом расстегнула тяжелый лиф верхнего платья и промокнула платочком шею, спускаясь к зоне декольте. – Или это из-за нервов? Я почему-то чувствую тревогу…

Подруга пожала плечами. Она лишь скинула шляпку и меховую накидку на койку. Погода была довольно холодной, и в каюте это чувствовалось.

К ним заглянул худощавый светловолосый паренёк, но, увидев Малику не совсем одетой, попятился, споткнулся о сундук, чертыхнулся и убежал наверх.

– Что это было? – Поинтересовалась Лина под смех Ворожеи.

– Стеснительный мальчишка забегал. Всё в порядке. Может, ты хочешь отдохнуть? Я помогу тебе снять верхнее платье, – заботливо предложила Малика.

– Да, спасибо. Я неважно себя чувствую.

Лина быстро уснула, пробормотав «Маркус» в полудрёме и укрывшись пледом, а Малика, вновь одевшись, собралась подняться на палубу в поисках капитана Сидорха.

На первой лестнице ворожея столкнулась с курносым пареньком, что заглядывал в каюту. Светловолосый покраснел и удрал к носу.

Незнакомый мужчина оказался у ступеней, ведущих на верхнюю палубу. Он молча смерил недовольным взглядом девушку и нехотя подал ей руку, помогая подняться. Худощавый, высокий, с вытянутым, неприятным хмурым лицом – полная противоположность круглолицего, открытого и улыбчивого капитана с медной бородой.

– Благодарю, – улыбнулась ворожея. – Я не помешаю? Могу ли увидеть капитана?

Мужчина пожал плечами и кивнул в сторону:

– Да вон он, на квартердеке.

Малика непонимающе хлопала глазами.

– У колеса, у руля, – ответил он, заметно раздражаясь, махнув при этом рукой, и зашагал в противоположную сторону.

Ворожея осторожно двинулась в указанном направлении, обходя толстые болтающиеся канаты повсюду, пропущенные через механизмы, сторонясь нависающих балок. Девушка скользила по блестящей палубе под смешки команды. Ветер ледяными шпагами пронизывал платье, оставляя на месте «уколов» лёгкое онемение. Она поднялась по ступеням на небольшую возвышенную площадку и увидела капитана, смеющегося в кулак.

– Вы надо мной потешаетесь? – Смело поинтересовалась Малика, догадавшись, что он с самого начала наблюдал за ней сверху.

Девушка скрестила руки на груди и чуть приподняла подбородок. Капитан улыбнулся и пригласил жестом подойти поближе.

– Простите, сударыня. Вы так мило смотритесь на моей суровой мужской посудине, и совсем не грешно заблудиться среди такого бардака.

Малика сморщила носик, прощая его бестактность. Она встала рядом и с интересом наблюдала за происходящим на палубе. Отсюда и вправду открывался полный обзор: экипаж не бездельничал, и каждый матрос занимался своим делом.

– Простите моё невежество, но я первый раз путешествую по морю. И эти ваши верёвки повсюду и торчащие балки немного сбивают с толку.

– Я и сам иногда сбиваюсь, зацепившись ногой за канат, и думаю: «Зачем здесь столько всего понавешали?..» – Капитан не выдержал и захохотал, а Малика погрозила пальчиком:

– Шутите, да? А вот что за бревно расположено горизонтально, на мачте, если не ошибаюсь?

Сидорх пригладил курчавую бороду:

– Это «бревно» называется гик, сударыня. Гик выполняет весьма важную роль – помогает развернуть паруса в нужную сторону и поймать встречный ветер.

– Нужная вещь, оставляем, так и быть, – засмеялась Ворожея и почувствовала головокружение, отчего невольно сделала шаг назад, а капитан успел поддержать её за руку.

Видение вторглось в сознание и показало жаркие объятия и поцелуи двух тел под покровом ночи – то были Малика и капитан Сидорх. На щеках девушки тут же проступил румянец. Про себя она подумала: «Какая глупость! Не бывать этому!», но на мужчину посмотрела оценивающим взглядом, словно примериваясь к открывшемуся будущему.

Заметив перемену, капитан деликатно спросил:

– Как ваше самочувствие, миледи? И, кстати, достаточно ли уютна ваша каюта? С вашей милой подругой всё хорошо?

– Спасибо за заботу, всё хорошо, каюта ужасна, а подруга отдыхает.

Капитан, не дослушав, довольно кивнул, а затем на лице промелькнула тревога:

– Что вы сказали? Ужасная каюта? Эти олухи не отмыли её как следует?!

Малика усмехнулась, кокетливо пожав плечиками:

– Всё в порядке, я просто сравнила с привычными покоями. Даже моё скромное жилище кажется в двадцать раз больше.

Сидорх приложил руку к груди и выдохнул:

– Не шутите так, прошу, у капитана сердце чуткое и нежное, когда дело касается его судна.

Ворожея посмотрела ему в глаза и тихо спросила:

– Это касается только судна? Вся нежность досталась ему?..

Мужчина с трудом отвёл взгляд и кашлянул, пытаясь сгладить неловкий момент.

– Я не стал бы утверждать, но…

С палубы послышался крик:

– Кэп! Смена, Кэп!

– Разбудите Чифа, этого оболтуса, – крикнул в ответ капитан. Его голос показался Малике слегка хриплым, но приятным, глубоким. – Сударыня, позвольте я провожу вас до каюты, меня ждут некоторые обязанности.

Ворожея почувствовала себя способной высказать больше, чем позволяли общественные приличия: жажда жизни, желание всё увидеть и ощутить в полной мере сделали Малику раскованной и напористой. Тянущиеся серые дни затворничества закончились, пришла пора насладиться настоящим.