Чёрт повёл его по коридору, пока не показалась решётка. Слева сидел какой-то дедок с мухомором на голове и губной гармошкой в руках, а справа, две голые девахи. Одна зелёная, другая пепельно белая. Друг от друга их отделяла прозрачная стена, а они не умолкая матерились.

— Тише, мать вашу! — прикрикнул Чертенко. — Принимайте пополнение.

Василия впихнули в камеру к деду, и он молча сел на лавочку, обхватив голову руками.

— Чего печалишься касатик? — засмеялся, подсаживаясь дедок. — За что замели?

— Эту, как его, Василису в неположенном месте выкинул.

— Всего-то, херня — вопрос. Максимум штраф, да забрать заставят. Ерунда в общем.

— Правда? — с надеждой в голосе спросил Василий.

— Да я тебе гриб даю, — засмеялся дед и надул щёки.

У него на голове тут же вырос подосиновик и, сорвав его, он протянул его Василию.

— Держи, суп сваришь.

— Это пиздец, — только и ответил тот, затем взял себя в руки и спросил. — Ты дед кто вообще?

— Я-то? Ты что, совсем ку-ку? Сезар я, из дедов-Боровичков.

— Понятно, а здесь как оказался?

— Вон видишь, — указал он на другую сторону коридора. — Две проститутки, из-за них шалав.

— Иди ты, знаешь куда, козёл старый! — тут же закричала зелёная. — Не слушай его, это из-за него мы здесь!

Дед засмеялся и откинувшись, продолжил.

— В общем, слушай, как дело было. Сижу я, значит под дубом в полдень, жарко жуть просто. Только мухомор наружу выставил, а сам во мхе прячусь. Тут появляется рожа эта, грибник хренов. Идёшь, так иди, что меня трогать-то? А он хрясь мне сапогом по грибу, только шляпка полетела. Ну думаю, держись падла. Обежал я его быстренько и грибов особых ему на пути наставил, пусть гад такой пожуёт.

— Яду что ли? — удивился Василий.

— Нет, конечно, зачем мне это. Мои фирменные, дристунами назвал.

— Старый козёл, чтоб ты провалился со своими грибами! — закричала зелёная.

Дед засмеялся и хлопнул рукой по лавке.

— Представляешь, тот лопух их все собрал и дома пожарил! — заливаясь от смеха, продолжил он. — А вечером к нему эта русалка пришла! Они вместе, под самогоночку, всю сковороду и приговорили!

Дед просто упал от смеха, а девка разразилась отборными матами.

— А потом! — продолжил Сезар. — Дошло у них дело до койки! Залезла она на него и только скакать начала, как случился конфуз сразу у обоих! Да так, что всю хату уделали!

Василий представил себе эту картину и тоже улыбнулся.

— Ты чего лыбишься, придурок? — зло прошипела русалка.

— Смешно ведь, вот и лыбится, — сказала белая. — Просрала ты всё, плати давай!

— С него бери! Он во всём виноват! — махнула зелёная на деда и девки снова начали ругаться.

— Так в чём дело-то? За грибы что ли упекли? — спросил Василий.

— Нет, за такое не сажают. Тут дело в этих двоих, — махнул рукой дед. — Русалка с мавкой поспорила, что сможет простого мужика без магии в постель затащить. Это с её то зелёной кожей. Месяц она к нему клинья подбивала, а как всё срослось, так мои грибочки помешали. Теперь дерутся, кто кому должен, а меня, как подозреваемого в пособничестве одной из сторон, тоже замели.

— Весело тут у вас.

— Обхохочешься. Завтра вечером Лихо придёт и всех рассудит.

— Какое ещё Лихо?

— Одноглазое, какое оно ещё, может быть? Главный дознаватель и судья, тебя небось, тоже к нему поведут. Ты главное ничего сразу не подписывай. Капитан вечно норовит какой-нибудь висяк на простачков повесить.

— Ангел что ли?

— И что с того? Полгода назад архангела, на взятке поймали. Если бумагу какую сунут, то перекрести сначала, потом только читай. Усёк?

— Спасибо за совет, — искренне сказал Василий.

— Не паникуй касатик, прорвёмся! — дед снова засмеялся и заиграл на губной гармошке.

Глава 3 Суд

Больше они не разговаривали. Василий прилёг на нары и постарался уснуть, но постоянная ругань и смех деда не давали это сделать. Вскоре забрезжил рассвет. Сезар засуетился и, накинув покрывало, как-то скрючился, выставив наружу два подосиновика. Русалка с мавкой тоже разошлись и, укрывшись с головой, замерли на нарах.

Наступила тишина, глаза закрылись, и Василий захрапел.

Разбудил его шаркающий звук с тихим посвистываньем. По камере ходил бобр в кепке и мыл полы. Заметив, что он проснулся, сразу навострил уши.

— Не спишь, значит. Подозрительно, все нормальные днём спят, а ты глазами лупаешь.

— Да кто днём спит-то? — не понял Василий.

— Ну, почти все. Звери да ангелы не спят, ведьмы ещё, а всякая нечисть солнце не любит. Может, конечно, и днём походить, но только когда приспичит.

— Понятно, а пожрать тут дают?

— Дадим, что ж не дать, через час обед. Тебе сверчков сушёных или плесень запечённую? — ответил бобр и видя, как скривилось его лицо, засмеялся. — Шучу, картошка с грибами будет.

Уже уходя он вдруг подбежал и, махнув лапой, попросил его нагнуться. Василий наклонил голову, и бобр зашептал ему в ухо.

— Слышал, у тебя в грузовике еда есть. Поделись, будь другом, я в долгу не останусь. Жена пилит, всё фасоль хочет попробовать, да где её взять.

— Лады, — также тихо ответил Василий и достал из кармана ключи. — Только без обмана, две банки возьми и хватит, усёк?

— Спасибо, век не забуду, — радостно замахал он хвостом. — Если травка какая нужна, или весточка родным, только скажи.

— Травка? А что есть?

— От сглаза, от порчи, от похмелья — много всякой. Какая нужна?

— Я подумаю, иди за фасолью, а мне банку тушёнки к картошке возьми.

Бобр кивнул и быстро убежал.

Через час вернулся и принёс две тарелки. Одну с картошкой, другую с грибами перемешанными с тушёнкой.

— Спасибо за фасоль, вот жена обрадуется. Может, даже к мамаше её не пойдём.

— Рад помочь, — ответил Василий. — Слушай, расскажи мне, чем вообще тут живёте, порядки какие. Я тут впервые, вот по глупости и попался, может, какие законы тут особые или ещё что.

— Да ничего так, — начал бобр. — Нормально живём, до города далеко, есть пара деревенек поблизости, но там вампиров мало, так что особо не беспокоят.

— Вампиров?

— Ну людишек этих поганых, житья от них нет. Как понаедут на праздники, что хоть из дома не выходи. Вот недавно, шёл по лесу, целое лукошко грибов насобирал. Только ступил на поляну и всё, в глазах потемнело, лапы ослабли, каюк в общем. Очнулся в болоте с какой-то веткой в зубах. Домой добрался под утро, так ещё жена скалкой перетянула. Как разоралась, что я по каким-то барсучихам шляюсь. Да нахрен они мне нужны. Всё из-за людишек поганых.

— Они-то тут при чём?

Бобр удивлённо на него посмотрел.

— Не понял что ли? Они на той поляне пикник устроили, шашлыки и прочее. Всю энергию из леса высосали, вампиры проклятые. Теперь целый месяц ждать пока восстановиться, а ходить как? Надо бы обряд провести, да всем пофиг. Вам нечистым хорошо, на вас они слабее действуют, а нам, как быть? Куда простым зверушкам податься, когда люди со всех сторон обступили?

— Да беда, — на всякий случай сказал Василий, хотя не совсем понял, что он имел в виду. — А хорошие люди есть?

— Конечно, травники да ведуны. Они лес не трогают, наоборот, за его чистоту борются. Только не осталось их уже, все сейчас с телефонами да компьютерами ходят. Эти ещё есть, как их, забыл, — бобр почесал лоб и продолжил. — Гринписовцы. Дураки ещё те, но хотя бы мусор из леса вывозят. Орнитолог год назад приходил, но с ним проще получилось. Царствие ему небесное.

— А почему царствие-то?

— Очень долго здесь пробыл, энергии леса напитался. Видеть всё стал, с животными разговаривать, но только придурком оказался. В город побежал, по больницам да психиатрам. А его мамаша, не будь дурой, попа привела. Тот всё освятил и два раза его перекрестил. Спятил он, а в дурке повесился.

Бобр помолчал немного, затем спросил.

— А тебя за что замели?

— За Василису.