Возвращаясь домой, караваны везут европейские товары: манчестерское сукно, бредфордскую шерсть, английские и немецкие красители, различные предметы галантереи, индийские товары и специи, такие как шафран, в большом количестве экспортируемый из Кашмира в Туркестан и Тибет.
Вся эта пестрая толпа приезжих движется, кричит, жестикулирует на улицах и базарах Леха. Сидя на веранде почтовой гостиницы, постоянно слышишь приятные позвякивания колокольчиков проходящих мимо караванов и песни ладакских жителей, везущих с полей траву. Время от времени неиссякаемый поток людей и животных неожиданно прерывается табунами лошадей, погоняемых пастухами. В закоулках базара и окрестностях ламаистских монастырей можно увидеть лам, одетых в красное, проделавших путь в сотни миль из центральных районов Тибета, торгуя священными реликвиями и талисманами. Забавно было видеть буддийские талисманы, или сунг ва, у тюркских караванщиков из Каргалыка, искренне верящих в их могущество. Среди уличной толпы выделяются балты в черно-синих тюрбанах, обычно выполняющие работу кули, или носильщиков, переносящих тяжелые грузы. Часто можно встретить странные фигуры жрецов – хранителей древнего ладакского учения, представителей коренной этнической расы, растворившейся в волнах внешней миграции.
Во время стоянки в Лехе мы познакомились с сыном ладакского аксакала из Лхасы, очень проницательным молодым человеком, прибывшим в город на лето. Он привез с собой плитку чая, тибетскую одежду-пуру, ламаистские сапоги, сшитые в Дрепунге, и другие культовые предметы. Ему принадлежало несколько тибетских ксилографий, среди которых особенно привлекало жизнеописание, или нам-тхар, Джецюна Миларепы, великого тибетского отшельника и поэта XI века.
Прогуливаясь по улицам Леха, чувствуешь пульс Великой Азии, скрыто бьющийся за внешним покровом современности.
Коренное население Ладака занимается в основном сельским хозяйством на фермах и в деревнях, разбросанных по долине Инда и широкой песчаной равнине в окрестностях Леха. Заниматься сельским хозяйством в этой гористой местности можно лишь в долинах рек и редко на высотах, превышающих 12 000 футов над уровнем моря. Из-за нехватки пахотных земель, представленных главным образом речными наносами и террасами, местное население вынуждено заниматься сельским хозяйством только в нескольких речных долинах.
Лех, название которого иногда произносится как сЛел или сЛес, со времени правления раджи Бум-лде (XV век) стал постоянной резиденцией ладакских раджей.
Достопримечательности Леха состоят из дворцов, ступ, храмов, каменных изображений и древних захоронений. На подступах к Леху уже издали виднеется очертание белой громады дворца, воздвигнутого около 1620 г. раджой Сенг-ге рнам-ргьялом, одним из величайших строителей Ладака. В работе ему помогал лама сТаг-тшанг рас-чен, которого он пригласил к своему двору. Дворец возвышается над городом, а дома, ютящиеся вокруг него, напоминают каменные ступени, ведущие к внушительного вида зданию, или алтарю. Говорят, что лехский дворец строился по образцу знаменитой Поталы в Лхасе, поэтому между этими двумя памятниками древнего Тибета есть некоторое сходство. Благодаря любезности ладакского раджи нам посчастливилось провести несколько дней в лехском дворце.
К знаменитым «львиным» воротам дворца раджи ведет широкая дорога, с обеих сторон обнесенная низкими стенами из неотесанного камня. Крыша над входом поддерживается расписными деревянными колоннами, а большая каменная лестница ведет в верхние комнаты дворца. Она сильно обветшала, некоторые камни выбиты из ступеней, поэтому подниматься следует осторожно, проверяя ступени на прочность. Наши спутники называли ее «Сассери», сравнивая лестницу с трудной горной дорогой, ведущей на перевал Сассер на каракорумском маршруте. Слева и справа от лестницы в стенах зияли темные провалы – все, что осталось от дверей в кладовые и комнаты прислуги. На верхнем этаже темноту коридора внезапно пронизывает яркий свет, льющийся из бокового квадратного окна без стекла и рамы. Темной ночью, позабыв об осторожности, можно запросто из него выпасть. Пройдя немного вперед, попадаешь в просторный зал с глинобитным полом. Вдоль стен тянется крытая галерея, которую поддерживают резные деревянные колонны с яркой росписью. Стены украшены многочисленными изображениями Зеленой Тары. Несколько каменных ступеней ведут на следующий этаж в жилые покои, комнаты в которых оформлены в обычном тибетском стиле, с квадратными рамами на окнах и резными колоннами, упирающимися в потолок. Массивные двери имеют огромные железные запоры и металлические пластины, служащие украшениями. В одной из комнат дворца лестница выходит на крышу, откуда открывается изумительный вид на город, лежащий внизу, на снежные вершины горной гряды, окаймляющей южную часть долины Инда, и обдуваемый ветрами хребет Кхардонг-ла, над которым нависли легкие облака – предвестники непогоды.
На закате песчаная равнина и скалы, расположенные с противоположной стороны, освещаются ярким заревом. Город погружается в густую фиолетовую дымку, а вереница белых ступ сверкает на равнине как ожерелье из драгоценных камней. Для ладакцев это время молитв, и над каждым домом медленно поднимается дымок благовонных воскурений. В этот час покоя и молитв путешественник, прибывший в столицу маленького королевства, начинает ощущать своеобразную красоту этой страны и непреодолимую силу притяжения, которую она оказывает на своих сыновей.
С крыши дворца по другой лестнице можно спуститься в маленькую великолепную королевскую часовню. Священник, совершающий богослужение, охраняет святые изображения и зажигает у алтаря жертвенные светильники. В центре находится изображение Спасительницы Дуг-кар.
Оно выполнено весьма успешно ладакским художником. Тысячерукая богиня держит многочисленные символы своего могущества. Вдоль стен часовни висят знамена, некоторые из них старые и чрезвычайно интересные по своему стилю. Поскольку Ладак расположен на пересечении нескольких высокогорных азиатских путей, его культура и искусство несут на себе отпечаток космополитизма. Некоторые знамена раскрашены в индо-персидском стиле, а многие детали, по-видимому, заимствованы из монгольской миниатюры. Рисунок других очень напоминает один из известных живописных мотивов Китайского Туркестана. Мы долго рассматривали знамена в мерцающем свете свечей, так как кощунственно было нарушать полумрак часовни ярким светом карманного фонаря.
К сожалению, дворец не был идеальным местом для стоянки экспедиции, обремененной сотнями чемоданов, тюков и вьючных пони. Проведя несколько дней в фантастической атмосфере древней обители ладакских раджей, мы были вынуждены вернуться в нашу штаб-квартиру в почтовом бунгало, где было достаточно места, чтобы разместить грузы и лошадей.
Изображение богини Дуг-кар
Самый древний дворец Леха расположен в окрестностях города на крутой скале Нам-ргьял рцэ-мо. По преданию, он был воздвигнут раджой бКра-шис рнам-ргьялом (1520 г.). Ныне от этого древнего сооружения остались лишь развалины, а некоторые из его стен пошли на строительство нового монастыря на холме.
У подножия холма расположена маленькая деревушка Чуби, основанная тем же раджой.
Нынешний раджа Ладака живет в своей летней резиденции в Тоге, получает небольшую пенсию и ведет уединенный образ жизни, редко бывает в городе и заезжает в Лех лишь в канун новогодних праздников. В почтенном возрасте он постригся в монахи и в настоящее время занимается религиозной деятельностью. Это святой, благородный человек, владеющий сокровенной мудростью своей страны. Когда он появляется на улицах Леха во время редких визитов, многие люди падают ниц, приветствуя потомка древнего рода Гесера.
Храмы и монастыри Леха с их своеобразной архитектурой придают городу особый колорит. Самый древний храм Леха, расположенный на скале Нам-ргьял рцэ-мо, посвящен Майтрейе. По преданию, его воздвиг раджа Бум-лДе. Здесь же находится знаменитый храм Гон-кханг, посвященный владыкам, или называемый по-другому – Дхармапалас четырех сторон света. Он был воздвигнут раджой бКра-шис рнам-ргьялом, строителем дворца на этом самом холме и деревушки Чу-би. В храме есть фрески, значение которых усиливается тем, что их можно точно датировать. В истории развития тибетской живописи, к сожалению, отсутствует датировка по годам. Можно отметить чужое влияние на тибетское искусство, но соотнести его с определенным историческим периодом невозможно. Вот почему всегда испытываешь радость, обнаружив фрески и картины с точной датировкой. В дальнейшем хотелось бы написать отдельную работу, посвященную настенной живописи монастырей Тибета. Как и все в Ладаке, она имеет глубокие корни в прошлом, ведь художники, которые выполняли их, вдохновлялись не только каноническим искусством Тибета, но и светской живописью соседних стран. Очень сильное впечатление производит фреска, изображающая семейство ладакских раджей. Мужчины одеты по-монгольски, а женщины изображены в национальных ладакских платьях. Это свидетельствует о двойственности, которая все еще характерна для культуры современного Ладака.
