«Он же не читает мыслей?» – подумала взволнованно, но тут же себя успокоила. Если бы читал… её бы уже связали и унесли на руках, ничего не оставив отцу взамен.

– Ты зря тревожишься, Калем… – безэмоциально отозвался сын Повелителя, снова безразлично взглянув на Аяну. – Стать истинной шаардана – подарок Богов для людей, верно? А кто откажется от такого щедрого дара? Никто, – ледяным тоном закончил он, будто угрожая.

– Пройдёмте в мой кабинет, – засуетился отец, а вот Аяна ещё долго стояла с прямой как палка спиной, боясь пошевелиться, боясь вдохнуть лишний раз. Служанки что-то щебетали, но она слышала только гул собственного сердца и настойчиво-жужжащую мысль…

Нужно бежать…

***

Серам резко подскочил на постели, хватаясь за горящее предплечье. Боль пронзала не только тело, но и разум, словно желая испепелить его.

… по щелчку пальцев в воздухе вспыхнули багровые огоньки. Серам медленно убрал руку… Из горла вырвался глухой рык.

На коже зиял кроваво-пепельный безобразный ожог в форме лилии. У шаарданов не может быть метки, только у истинных, а это означало лишь одно…

… нутро стянуло неконтролируемой тревогой. Замутило…

– Убью… – бессильно зарычал Серам, слетая с кровати, чуть не падая. Казалось, ноги просто не держат. В груди разливалась ядовитая горечь отчаянья и бессилия. – Убью!

На крик в палаты влетели братья. Оба взъерошенные, как воробьи, с обнажёнными торсами и в одних нательных хлопковых штанах.

Калем всё понял первым. Подскочил к Сераму, коснулся пальцами ожога и смачно выругался на шаарданском – древнем языке драконов.

Даррэн застыл в метре от них в полной растерянности, не понимая, что происходит. Горло сдавило болезненным спазмом, такое чувство, что весь воздух разом выбили из лёгких.

– Это… – сипло выговорил он.

– Маленькая дрянь! Да как она посмела?! – яростно прорычал Калем. По его телу пошли раскалённые бугры, заклубилась тьма под ногами… Руки стремительно покрывались багряно-огненной стальной чешуёй. На плечи упали плети отросших волос…

Он громко застонал, рухнув на колени. Обращение было сродни мучительной смерти, и нельзя было позволить дракону вырваться на свободу в этом крохотном помещении.

– Успокойся, – совладав с первой волной гнева, спокойно произнес Серам, сжимая плечо брата. – Девчонка сама себя наказала. Я обещал князю слишком много… Думаешь, он простит дочь после такого… предательства? – на его губах заиграла хищная усмешка.

– Но, брат… – встревоженно возразил Даррэн. – Ты ведь теперь… – в его голосе было столько сожаления и боли, что Серам не удержался и потрепал младшего шаардана по волосам, всеми силами стараясь не выдавать эмоций, что рвали душу в клочья.

– Ступайте отдыхать, я со всем разберусь.

Калем с трудом поднялся с пола, остановив обращение. На лбу выступили крупные капли пота, лицо изуродовала вязь тёмных бугристых вен. Вечное напоминание о том, что драконы прокляты…

– Да, брат, – Даррэн поклонился и вышел первым.

Калем колебался.

– Ты понимаешь, что у тебя больше не будет истинной? А это значит…

– Я знаю, что это значит, – бесстрастно отозвался Серам. Взял с кресла длинный шёлковый халат, накинул на себя и подошёл к огромному полукруглому окну, за которым сияла багряным светом кровавая луна. – Не скажу, что не удивлён… За триста лет ни одна смертная не посмела отказаться от «подарка» Морены, кто бы мог подумать…

Калем налил в стакан воды из графина и встал рядом.

– Истинные и так пробуждаются редко, а в нашем роду и того реже… А без наследника, ты так и будешь топтаться в тени отца…

– Я бы не вёл такие речи в стенах его дворца, – снисходительно улыбнулся Серам. – Как-то я справлялся столько веков без истинной, справлюсь и дальше.

– Тьма сожрёт тебя и не подавится, – угрюмо буркнул Калем, делая глоток живительной влаги. Вода притупляла боль, что причинял внутренний тёмный огонь…

– Посмотрим, – многозначительно оскалился Серам. В свете луны блеснули рубиновые глаза…

***

Проклятье или вознаграждение? Серам не знал наверняка. Тьма была с ним с рождения, неотъемлемой частью его жизни. Со временем она разрасталась, запускала корни в глубины подсознания, всё чаще пробуждала дракона, порой выходила из-под контроля. Тогда… гибли невинные. И только истинная шаардана – девушка, избранная Мореной, способна забрать часть этой губительной силы. Впитать в себя и да… передать потомству. Наследнику, с которым дракон разделит тьму…

Но тьма приносила не только вред. Ещё и пользу, если уметь с ней договариваться. Серам умел. И для того, чтобы преодолеть десятки тысяч вёрст – ему даже не пришлось бы двигаться с места… Астральное тело преодолевало и не такие расстояния…

Он застыл у безжизненного, казалось, тела девчонки, свернувшейся клубком на полу в центре замысловатого узора. Астральное тело не ощущало запахов и не различало цвета: всё виделось в серых оттенках, но Серам, стоящий по-прежнему в своих палатах, был уверен – пахло кровью и цвет узор имел алый. Алая печать Морены – без сомнений, это была она. Серам хорошо знал витиеватые символы и едва различимые буквы древнего языка.

Опустился на корточки, протянул руку и прижал пальцы к шее девчонки. Ощутил слабое биение пульса и облегчённо выдохнул.

– Ты сама себя погубила, – произнёс в своей спальне, а его астральное тело молчало, безмолвно взирая на ту, что убила всякую надежду на прощение. На исцеление. На продолжение рода. Как его, так и своего…

Молочно-белая кожа будто бы сверкала в лунном свете, что заливал комнату сквозь открытое окно. По полу разметались тёмные, искрящиеся здоровьем волосы. Хрупкое тело, но, как выяснилось… гордый непреклонный нрав.

Серам был в ярости. Жаждал мести. Он мог убить даже на таком расстоянии, но… никогда бы так не поступил. Противник должен быть равным ему и схватка… только лицом к лицу.

– Мне даже ничего не придётся делать, глупая человечка… – разочарованно пророкотал он. – Без поддержки, без семьи, когда все вокруг от тебя отвернутся… Посмотрим, как долго ты протянешь и как скоро… приползёшь ко мне… – протянул хищно, касаясь отросшим когтем лица девчонки. Своей бывшей истиной…

Глава первая

Пять лет спустя

Поставив хлеб в печь, я взяла вёдра и отправилась к колодцу за водой.

Солнце только встало, а уже пекло. Снова весь день будет стоять изнуряющая жара. Но в этом были и свои плюсы: бельё сохло быстро, можно в избе прибраться. Вчера я вытрясла одеяла, вынесла просушиться перины и выбила их, а сегодня можно распахнуть окна и вымести пыль как следует, а потом снова идти в горы. За травами…

Старый колодец почти развалился, но вода в нём стояла по-прежнему чистая. Студёная. Притащила два ведра, оставила их в сенях и пошла вынимать хлеб. Формы тяжёлые, чугунные, но я привыкла. За столько времени ко всему привыкла.

И к ожогам, и к мозолям на руках. К усталости и к тому, что вечерами жутко крутило ноги. Привыкла вставать до рассвета…

Поставила на стол горшок с дымящейся кашей, бросила в неё кусочек маслица, достала крынку молока, разломила горячий хлеб.

… из комнаты вышла Марта. Улыбнулась мне, подошла к умывальнику.

– Я собрала корзину, – произнесла, вытирая руки полотенцем. – Настойка жимолости уже готова, разлила по склянкам, можно продавать. Облепиховое масло. Сбор трав разложила по мешочкам, всё подписала. Что и от чего, как заваривать и принимать. И очень прошу… Не отдавайте за копейки. Нам бы до осени крышу починить, прохудилась.

Марта вытерла испещрённое мелкими морщинами лицо, повесила полотенце на крючок рядом с умывальником, взяла толстый гребень с частными мелкими зубьями.

– Ты бы отдохнула, дочка, – ласково произнесла она, расплетая тронутые сединой косы.

Я подошла к ней, обняла за плечи и повела к зеркалу.

– Так я отдыхаю. В горы иду и отдыхаю. Там воздух чистый. Красота, птицы поют, мыслей никаких в голове.