— Ты хочешь очиститься, верно?

Это заставило мои глаза метнуться к нему, и когда я заговорила, в моем голосе была каждая частичка уверенности, которой я обладала. — Да.

— Тогда ты делаешь выбор или я приковываю тебя к кровати?

Если я не совсем ошибаюсь, в его голосе было немного юмора, как будто он пытался немного подразнить меня, пытаясь сделать невероятно тяжелую и мрачную ситуацию немного легче.

Я с трудом сглотнула, пытаясь сделать то же самое. — Я вообще хочу знать, почему у тебя здесь есть что-то, чем можно приковать женщину к кровати?

В ответ на это его губы приподнялись так, что кожа рядом с глазами очаровательно сморщилась.

В другом мире, в другой жизни, он был бы тем, кого я позволила бы себе желать.

Как бы то ни было, в моей жизни не было места для этого.

Потом, конечно, была та часть, где он был социопатом-психопатом с каким-то комплексом спасителя.

Или, другими словами, он был не в себе.

— Шутки в сторону, Бетани. Сделай правильный выбор.

Я не знаю, что это было — искренность в его словах, тот факт, что мне действительно нужно было что-то изменить к лучшему, тот факт, что у меня на самом деле не было выбора, или сочетание всего вышеперечисленного, но я проглотила возражения.

— Хорошо.

— Хорошо, — согласился он, кивая и медленно вставая, — ладно. Ты будешь жалеть об этом неделю, а потом будешь счастлива, что сказала это. Я собираюсь сбегать за кое-какими припасами, чтобы попытаться облегчить тебе задачу. Я вернусь через несколько часов.

Сказав это и больше ни слова, он повернулся и вышел из комнаты. Секунду спустя я услышала, как щелкнула дверь в холл.

Я была кем угодно, но я не была глупой. Если он собирался оставить меня одну, я собиралась убраться отсюда к чертовой матери. Что бы потом, я не знаю, может быть, погуглить какие-нибудь домашние детоксикации и измените мою жизнь, не будучи в плену.

Я вскочила с кровати и бросилась к окну, глядя вниз на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как мотоцикл подъезжает к концу подъездной дорожки, останавливается, чтобы посмотреть, а затем отъезжает.

Значит, он был байкером.

И если он был байкером на побережье Навесинк, что ж, это означало одно. Он был Приспешником.

Это, ну, это только усугубило тот факт, что мне нужно было убираться отсюда к черту. Последнее, что мне было нужно в моей жизни — это быть пойманной какой-нибудь бандой байкеров-преступников. Нет, сэр, ни за что.

Я подошла к его комоду и нашла пару пижамных штанов со шнурком, туго затянув их, чтобы, пока они пугающе низко висели на моих бедрах, не упали на пол, затем сделала безумный рывок к входной двери.

Чтобы обнаружить, что она заперта снаружи.

Мое сердце ушло в пятки, когда я развернулась и отчаянно побежала к окну в гостиной, где была пожарная лестница. Но когда я потянула его оно не сдвинулось с места. Я поискала глазами замок, но обнаружила, что его там нет.

О, нет.

Оно не поддавалось, потому что он чертовски крепко его заколотил.

У меня перехватило дыхание, когда я повернулась лицом к квартире, которая, по всем намерениям и целям, станет моей тюрьмой на следующий… сколь угодно долгий срок.

Могло быть и хуже. На кухне был светло-серый кафельный пол, который сочетался со столешницей и хорошо контрастировал с белыми шкафами. Жилое пространство было небольшим и скудным — только диванчик, лампа и столик. Кровать была хорошей. Ванная тоже.

Вероятно, это было намного приятнее, чем любое из мест, куда я пошла бы для традиционной детоксикации.

Это не делало его менее похожим на тюрьму.

И хотя Лазарус был чертовски привлекательнее в миллион раз, чем любой консультант по наркотикам, это не лишало его роли надзирателя.

Надзиратель с цепями на кровати.

И от этого у меня не было, абсолютно не было, неожиданного напряжения моей промежности при этой мысли. Нет. Этого не произошло.

Я могла бы быть кем угодно, но я была не из тех девушек, которые влюбляются в парня, который держит ее в заложниках.

Я глубоко вздохнула и двинулась на кухню, хватая чашку кофе из машины и стараясь не психовать.

Я проиграла эту битву.

Хотя в любом случае это все длилось не так уж долго, потому что к тому времени, как наступил полдень, я с головой погрузилась в ломку.

И все, что осталось — это страдание.

Глава 3

Лазарус

Когда я был уверен, что она отключилась прошлой ночью, я обошел весь многоквартирный дом, сообщив всем, что моя сестра осталась со мной и проходит детоксикацию. Хотя они, как правило, придерживались позиции «не лезь не в свое дело», учитывая, что все они сами были преступниками, я не верил, что они не вызовут полицию, если услышат, как Бетани кричит о том, что ее держат в заложниках.

— Она уже достаточно долго, блядь, косячила, — солгал я сквозь зубы торговцам марихуаной дальше по коридору, — пришло время ей привести себя в порядок, прежде чем она проебет свою жизнь, — эта часть была достаточно правдива.

— Понимаю, чувак, — сказал парень, имени которого я даже не знал, — мы просто занимаемся травой, приятель, но мы знаем, как это жесткое дерьмо портит тебе жизнь. Мы не будем лезть не в свое дело.

Это был тот же самый ответ от урода, который жил рядом, и Барни, и его жены Герти, которые были фальшивомонетчиками.

Наркотики были постоянно растущей проблемой повсюду. Они все это знали. Особенно учитывая, что у нас были торговцы героином прямо через дорогу. И, как бы им, возможно, не нравилась мысль о разъяренной, плачущей или кричащей женщине, они понимали, что вы должны делать то, что вы должны делать для тех, кого любите.

С точки зрения сестры, это было умно.

Даже если бы они каким-то образом увидят ее — мы оба были темноволосыми и темноглазыми. Это было достаточно правдоподобно.

Как только с этим было покончено, я сменил замок на входной двери, заменив его на тот, который запирался только снаружи. У меня была цепочка внутри. Этого было достаточно. В любом случае, никто не стал бы вламываться в дом Приспешника. Когда это было сделано, я заколотил окна гвоздями.

Даже если она была счастлива при мысли о детоксикации, о том, что ей станет лучше, потребуется всего пара часов активного отвыкания, чтобы наступило отчаяние. Она полезет на гребаные стены, пытаясь выбраться любым возможным способом, чтобы выйти на улицу и получить еще одну дозу.

Мне нужно было перекрыть все пути.

Вот почему я ушел сразу после того, как она проснулась, и мы поговорили. Мне нужно было сходить в клуб и поговорить с братьями о том, чтобы попытаться прикрыть меня на несколько дней, а затем захватить кое-какие продукты и одежду для нее. Она будет потеть от всего, что бы ни надела, и одежда будет ей нужна. Чем дольше я ждал, чтобы выполнить это, тем хуже она себя чувствовала, тем больше у нее было шансов найти выход и вернуться к своей привычке.

Я не мог сказать, откуда взялось это желание. Я не был героем такого типа. В общем, я был из тех, кто позволял каждому жить своей жизнью. За пять или шесть лет я прошел через столько дерьма, что это дало мне новый, гораздо более спокойный взгляд на жизнь. Дерьмо случается, и это происходит буквально все гребаное время. Если ты волновался из-за каждой мелочи, ты был напряжен двадцать четыре на семь. Было легче в прямом и переносном не замечать этого.

Я ежедневно видел сделки с наркотиками и никогда не сообщал об этом.

Я видел, как люди нюхали со стоек в Хекс, и их не выгоняли, хотя я знал, что существует политика «без наркотиков».

Я очень редко вмешивался.

Я остановил ограбление какой-то бедной гребаной шестнадцатилетней девочки в городе, и я рассказал Приспешникам о людях, ворвавшихся в их тренажерный зал.

Я не был каким-то Белым Рыцарем, спасающим девицу в беде.

Я больше походил на Черного Рыцаря, от которого всем хорошим девочкам было велено держаться подальше.