– 

Замолчи! – потребовали старейшины.

Даниил не останавливался.

– Седекия в первый раз ослеп, когда ослушался Иеремию, который предостерегал от восстания против Вавилона и предрек семидесятилетний плен за это! – гневно продолжал Даниил, – Забыли, что случилось потом? Пришли к вам на помощь союзники-египтяне? Помогли вам инородцы, которых вы ждали? Ведь вы ждали египтян с нетерпением! Так почему сейчас отвергаете мессию-инородца? Участь Седекии прискорбна, на глазах убили детей его и затем ослепили, а народ увели в рабство в долину Евфрата. Но хуже всего, что вы смирились! Вы привыкли! Вас все устраивает, души ваши прогнили, как льняной пояс, брошенный Иеремией в расщелину скалы. На шеях ваших ярмо, то самое, что носил пророк на своей груди перед Седекией, когда устал говорить в пустоту. Обреченный царь слушал только вас, тех, кто говорил лишь о счастье народа и благоденствии. Лицемеры! Вы изрекали только то, что от вас хотели услышать. Но царь – не Бог. Иеремия был поруган за правду, он предрекал бедствия и несчастья. Разве достоин я хотя бы шнурка на сандалии пророка. Нет. Я мелок и ничтожен в сравнении с ним. Но даже сейчас, когда я предрекаю спасение и возрождение Иерусалима – вы недовольны. Ибо вы пустили корни в стране идолов, ярмо вросло в ваши шеи! Вы не хотите домой! Вам не нужен дом Божий! Вы променяли свое первородство за чечевичную похлебку, как Исав! Так почему вы так упорны в неприятии спасителя чужих кровей, если народ ваш молится в рощах чужестранным деревянным истуканам?!

– Точно! Он гордец! Возомнил себя подобным Иеремии! Он плут! Жонглирует словами как гадальщик и учит нас, как жить! – возмутились иудейские старцы, – Таким же был Иезекииль, тоже мнящий себя устами Господа!

– Не смейте произносить имя Иезекииля, истинного пророка! – заорал на старцев юный Даниил, – Вы превратили святого в юродивого. Не оскверняйте хоть память о нем. Я ухожу с этого судилища, и вы не убьете меня. Ибо смерть по навету Синедриона падет на невинного гораздо позднее, и агнец Божий станет Мессией и покроет светом весь мир, пренебрегая первородством избранного народа, будучи сам иудеем! Все почтут его сыном Бога, все кроме вас. Моя же судьба не столь знаменита, я всего лишь умею читать и помню изложенное в книгах пророков. К тому же я жду иного Мессию, не иудея. Того, кто спасет не весь мир, а лишь вас!

Даниил вышел на улицу и пошел к реке. Там воздух был чище. Никто не преследовал его. Может они поняли и им стало стыдно? Даниил хотел в это верить.

                  Глава 9. Потешный царь.

Ватага сорванцов, вооруженных деревянными мечами и щитами, сплетенными из прутьев, штурмовала скалистую гору.

– Мы защищаем Каппадокию! – кричал десятилетний Кир, управляя своим потешным войском. – А значит и Мидию! Заходим с правого фланга! Колесницы, вперед!

Никто не оспаривал верховенства сына пастуха. Он умел командовать псами, как его отец, и направлять отару овец на водопой. Он лучше всех скакал верхом. Этому его научил отец, уроженец страны славных лошадей. И он поражал мишень стрелой в самую сердцевину. Этот Кир был ловок и бесстрашен, когда надо – жесток. Когда надо – великодушен. Он разводил костер быстрее всех и отдавал четкие приказы. Он очень злился, когда выходило не по его, ведь его приказы не были невыполнимы. Кир требовал от всех по их способностям, разглядеть которые в каждом для него не составляло труда. Он научился внимательности, быстро делал выводы и принимал решения.

– Я не хочу быть обычным лучником, я сын царского вельможи, у меня должен быть конь! – сказал один из мальчишек, упрекнув Кира, что он к нему несправедлив.

– Кого же из нас ты хочешь оседлать? – спросил мальчуган, который уже был запряжен в колесницу Кира, причем добровольно.

– 

Могу и тебя! – ответил сын вельможи, могу и Кира.

– 

Он же наш царь! Мы все его короновали. – переглянулись играющие.

– Почему царем избрали тебя, ты сын простого пастуха!? – бросил вызов недовольный.

– На войне нужна доблесть, а ты – трус! – сказал друг Кира, назначенный им стражником. – Царь, это бунт! Разреши его казнить!

– Взять его! – заигрался в царя маленький Кир, которого отвлекли от осады и штурма. Он величественно взобрался на колесницу и скомандовал, – Принести розги!

Сына вельможи схватили и склонили перед «царем». Кир взял розги и собственноручно отхлестал «бунтовщика».

– Не царское это дело – казнить! – заявил «главный страж», у которого тоже чесались руки.

– Это была милость, а не казнь! – уверенно ответил Кир, – Я спас его от смерти, заменив казнь легкими побоями.

– Наш царь милосерден! – закричала игрушечная армия и снова ринулась в бой. Все, кроме обиженного мальчугана. Тот побежал к отцу показывать следы от бичевания, не сомневаясь, что отец-царедворец этого так не оставит. «Царь-самозванец» понесет заслуженное наказание за то, что поднял руку на отпрыска знатного рода!

Астиаг наслаждался дивным днем и обкаткой черного жеребца, подаренного царем Крезом в знак вечной дружбы. Он гладил его гриву и пришептывал ласковые слова животному в надежде самостоятельно оседлать ретивого красавца. Астиаг вовсе не желал рассматривать жалобы надоедливых вельмож. Но все же отвлекся от приятного занятия из-за детского плача. Плакал сын одного из знатных сановников, которого тот почему-то привел на совет.

– 

Что случилось? – отбросил плеть Астиаг, – Неужели что-то срочное?

– Мой царь! – поклонился сановник, – Случилось то, что может подорвать основы государства. Если сын раба осмелился бичевать отпрыска знатного рода, провозгласив себя при этом Царем, то что же сделает его отец с настоящим Повелителем?

– Говори толком, не сгущай краски! – потребовал Астиаг, – Изложи суть проблемы.

– Пастух, тот самый, что пасет твои стада в ущелье у реки, к западу от крепостной стены… Вернее его сын… Он отхлестал моего сына, за то, что мой мальчик не признал в нем царя!

– Какое попустительство! – высказался жрец из племени магов*, – Это посягательство на устои. Простолюдин не может ударить знатного и, тем паче, провозгласить себя Царем, как не смеет перс или гутий зайти в храм Анахиты и насладиться телесным удовольствием с жрицами любви. Это привилегия знати.

– То-то я и гляжу, что жрецы из Раги и Лаодикеи не вылезают из храма Анахиты. Прибывая в столицу они пропадают там и день, и ночь, предаваясь разврату с мидянками и, одаривая их безделушками и гаданием.

____________________________________________________

*Маги – согласно греческому историку Геродоту, мидяне разделялись на 6 племён – бусы, паретакены, струхаты, аризанты, будии и маги. Они считались ариями, в отличие от ассимилированных мидянами племен гутиев, лулубеев и касситов, считавшихся неарийскими. (Прим. автора)

Маг решил больше не гневить государя и отвел глаза на золотые ритоны с чеканкой из крылатых львов, стоящие у мраморных колонн прохладного зала. Обиженный жалобщик взял на себя смелость продолжить.

`      – Так как мне быть, государь, ведь это твой раб. Только скажи – приму я любое решение.

«Ох уж эти вельможи, беспокоят по пустякам, подумаешь, получил пару ударов плетью или розгой, и на тебе – состряпали целый заговор,» – подумал царь.

Вы что, ошалели совсем! – излил он вдруг свою ярость, – По-вашему я только и должен, что наказывать детей!? По вашей милости, поганые жрецы и маги, я уже лишил жизни собственного внука. Теперь вы требуете смерти сына пастуха за детскую забаву?! Отвечайте!

Все маги предпочли отмолчаться, и лишь вельможа со своим отпрыском готовы были что-то сказать, но Астиаг подошел к ним вплотную, и они так же предпочли тишину.

Я всегда иду на поводу у вельмож и магов, – Успокоился Астиаг, – Хотя проверить точность их советов и предсказаний невозможно! Хорошо, приведите пастуха и его сына!