Снег за моим окном налип на крышу,
налип на дерево с листвою чёрной,
отторгнув половину черноты.
Уже увозят с мостовой сиянье.
А там, вдали, на пашнях и дорогах,
на руслах, на равнинах, на погостах,
на стольких спящих и оторопелых,
на стольких утомлённых, на казармах,
госпиталях и школах — белизна,
морозная распавшаяся роза,
настолько бесконечно молчалива,
едва жива, задумчиво чиста,
то тихо затевает нежный танец,
то, смертные взвивая острия,
метёт их, как лучи жестоких звёзд,
которые смеркаются в земле,
безмолвье накопляет эти перья,
пока на белоснежной плащанице
ночь не застынет, павшая на степь, —
распавшаяся колокольня неба.
