Арута стал серьезным - он всегда становился таким, когда задумывался.

- Каким лицам? - переспросил он.

Каролина посмотрела на Аруту и с невинной улыбкой сказала:

- Вы оба выглядите так, словно съели что-то, а оно у вас там шевелится.

Мартин громко смеялся, а Каролина обняла и его. Он сначала замешкался, так как гораздо меньше привык к сестре, чем к двум братьям, а потом оправился и обнял ее в ответ.

- Я тут затосковала без вас троих, - заявила Каролина.

Увидев Лори, стоявшего неподалеку, Мартин покачал головой:

- Кажется, не очень-то ты тоскуешь.

Каролина пожала плечами:

- Нет закона, который бы разрешал развлекаться одним мужчинам. А потом, это самый лучший мужчина из тех, кто не родился моим братом. - Мартин лишь улыбнулся на это. Арута все еще высматривал Аниту.

Лорд Келдрик, герцог Рилланонский, первый советник короля и двоюродный дед Лиама, широко улыбнулся, когда огромная ладонь короля захватила его собственную в могучем рукопожатии. Лиаму приходилось говорить очень громко, чтобы его было слышно среди приветственных криков тех, кто стоял рядом:

- Дядя, как живет наше Королевство?

- Мой король, раз вы вернулись - все в порядке.

На лице Аруты все яснее проступало отчаяние, и Каролина сказала:

- Спрячь такое лицо, Арута. Она ждет тебя в восточном саду.

Арута поцеловал сестру в щеку и заторопился прочь от нее, от Мартина; пробегая мимо Лиама, он крикнул:

- С позволения вашего величества...

Удивление на лице Лиама сменилось радостью, а Келдрика и других придворных поведение принца Крондора очень удивило. Лиам наклонился поближе к Келдрику:

- Анита.

Старое лицо Келдрика осветила улыбка, он понимающе усмехнулся:

- Значит, скоро вы снова отправитесь в путь - в Крондор, на свадьбу брата?

- Мы бы лучше устроили ее здесь, но традиция предписывает принцу жениться в его собственном городе, а перед традицией мы должны склоняться в почтении. Но это не будет так уж скоро - такие вещи требуют подготовки, а тем временем есть возможность поуправлять Королевством, хотя тут, похоже, и без меня дела шли неплохо.

- Возможно и так, ваше величество, но за этот год накопилось немало дел, которые были отложены до вашего возвращения. Те документы, что направлялись вам по пути следования королевского кортежа, составляют лишь десятую часть того, что вам предстоит рассмотреть.

- Может быть, велеть капитану опять выйти в море? - притворно застонал Лиам.

Келдрик улыбнулся:

- Идемте, ваше величество. Народ хочет увидеть своего короля.

В восточном садике одинокая девичья фигурка медленно бродила между ухоженными клумбами; цветы на них еще не были готовы распуститься. Некоторые более ранние растения уже начали набирать яркую зелень весны, многие кусты живых изгородей были вечнозелеными, и все же садик казался больше напоминанием о пустынной зиме, чем свежим обещанием весны, которая проявится через несколько недель.

Перед глазами Аниты далеко внизу лежал Рилланон. Дворец венчал вершину холма; с давних пор его главная сторожевая башня стала композиционным центром всей округи. Семь высоких ажурных мостов повисли над рекой, огибавшей дворец. Полуденный ветер был свеж, и Анита поплотнее завернулась в шаль из тонкой шерстяной ткани.

Она предалась воспоминаниям. Зеленые глаза слегка затуманились, когда девушка вспомнила о покойном отце принце Эрланде и обо всем, что случилось за последний год: как Гай де Бас-Тайра прибыл в Крондор и попытался силой принудить ее к замужеству и как Арута неузнанным пробрался в Крондор. Тогда они вдвоем более месяца прятались у пересмешников - в общине крондорских воров, затем бежали в Крайди. В конце войны она приезжала в Рилланон на коронацию Лиама, а еще она за это время успела всем сердцем полюбить младшего брата короля. И вот Арута возвращается в Рилланон.

Раздался шум шагов по мощеной дорожке, и Анита обернулась: она ожидала увидеть слугу или стражника, пришедшего доложить о прибытии короля в порт. Но к ней спешил усталый мужчина в дорогом, но повидавшем виды дорожном костюме. Его темно-каштановые волосы взъерошил бриз, а вокруг карих глаз обозначились темные круги; осунувшееся лицо было серьезным, почти хмурым, - и оно так нравилось Аните! Он приближался, а она любовалась его быстрой походкой, грациозной как у кошки - скользящие, мягкие шаги, ни одного лишнего движения. Подойдя, он улыбнулся - застенчиво, чуть ли не с усилием. Анита хотела сохранить самообладание, которому ее с детства учила придворная жизнь, но сдержать слезы не сумела. Внезапно она оказалась в его объятьях и крепко прижалась к нему.

- Арута... - только и смогла она сказать.

Некоторое время они стояли молча. Потом он медленно наклонил голову и поцеловал ее. Без слов Арута поведал ей о своей любви и тоске, и без слов Анита отвечала ему. Он смотрел в зеленые как море глаза, на нос, усыпанный прелестными крохотными веснушками, - это несовершенство делало ее безупречное лицо только милее. Устало улыбнувшись, он вздохнул:

- Я вернулся.

И засмеялся - настолько обыденными показались ему эти слова. Анита тоже рассмеялась. Арута ощутил прилив восторга от того, что обнимает эту стройную молодую женщину, вдыхает запах ее темно-рыжих волос, уложенных в замысловатую прическу, модную при дворе в этом сезоне. Какая радость - снова быть с ней!

Анита отступила на шаг, крепко держа его за руку.

- Как долго тебя не было, - тихо сказала она. - Сначала месяц... потом еще месяц, потом еще. Тебя не было больше полугода. Я не могла заставить себя пойти в порт. Я знала, что расплачусь, как только увижу тебя. - Ее щеки были мокрыми от слез. Она улыбнулась и вытерла их.

Арута сжал ее руку.

- Лиам то и дело находил владетельных особ, которых необходимо навестить. Дела Королевства, - объяснил он с сарказмом.

С первой же встречи с Анитой он был покорен ею, но старался скрыть это. Его неодолимо влекло к девушке, однако он убеждал себя, что должен относиться к ней, как к очаровательному ребенку. А она с необычайной чуткостью реагировала на любое его настроение, как никто другой, умела рассеять его беспокойство, унять гнев, отвлечь от мрачных воспоминаний - несла мир его душе. И он полюбил ее нежную заботу.

Но молчал, молчал до последней ночи перед отплытием с Лиамом. Тогда они, придя в этот же садик, проговорили большую часть ночи, и, хотя о чувствах было сказано немного, Арута решил, что Анита поняла главное. Обыденные, едва ли не официальные строчки ее писем вызывали у Аруты беспокойство, он боялся, что в ту ночь не правильно ее понял, но сейчас, заглядывая в лицо Аниты, он уверился, что тогда не ошибся.

- Я почти ничего не делал, только думал о тебе с тех самых пор, как мы уехали.

Он увидел, как к ее глазам опять подступили слезы.

- А я о тебе.

- Я люблю тебя, Анита. Я всегда буду тебя любить. Ты выйдешь за меня замуж?

- Да, - сказала она, стиснув его руку, и снова обняла его.

У Аруты закружилась голова от внезапно нахлынувшего на него восторга. Крепко прижимая ее к себе, он прошептал:

- Ты - моя радость, моя душа.

Так они и стояли - высокий, стройный принц и маленькая худенькая принцесса; ее макушка едва доставала ему до подбородка. Они тихо разговаривали, и ничто в мире не имело для них значения. Из состояния мечтательности их вывело чье-то застенчивое покашливание. Они обернулись и обнаружили, что у входа в садик стоит дворцовый стражник.

- Его величество прибыл, ваши высочества. Через несколько минут он будет в Большом зале.

- Надо идти, - сказал Арута и, взяв Аниту за руку, повел ее мимо стражника, а тот отправился следом за ними. Если бы Арута или Анита оглянулись, они увидели бы, как пожилой воин изо всех сил пытается скрыть широкую улыбку.

Арута еще раз пожал руку Аниты и встал у двери: Лиам входил в Большой зал дворца. Король прошел к трону, все придворные склонились в поклоне, а мастер церемоний стукнул в пол жезлом, окованным железом. Герольд возгласил: