Решил перейти к отработке пресса. Залез на специальный тренажер для прокачки пресса и стал поднимать торс вверх. Сделав десяток движений, слез с тренажера, т.к. понял, что происходит тоже самое, что и с отжиманиями. Взял блин от штанги весом в пятьдесят килограмм и с ним стал качать пресс. После ста подъемов он решил прекратить на этом. Просто боясь, что повредит мышцы или связки.

– Вы какой-то чемпион мира? – неуверенно спросил Германа администратор зала, открыв рот и наблюдая за тем невозможным, что делает этот парень на его глазах.

– Нет, просто родился таким, – буркнул Герман, а администратор решил не злить человека, который легко отжимает от груди двести килограмм.

Администратор работал в этом зале около двух лет и прекрасно знал, что самые здоровые и накаченные ребята, который ходили сюда, отжимали максимум по сто двадцать от груди раз по пять-десять, при этом они выглядели так, что иногда казалось, что их инфаркт или инсульт хватит на этом самом месте…

Герман медленно шел домой в сильной задумчивости. Это было что-то ненормальное в том, что он сейчас творил в зале. Он в своей жизни при самой лучшей физической форме максимум сто килограмм от груди отжимал, даже не рискуя поднимать больше. Что с ним происходит? Абсолютная память, дикая физическая сила. По-другому не скажешь. Какие-то уберплюшки, и это про которые он знает, а что же еще?

– Эй, сигаретки не будет? – вдруг услышал Герман прокуренный голос.

Он поднял голову и увидел в полутьме три человеческие фигуры. Дорога от зала к её дому проходила через пару дворов, которые в ночное время не освещались, и часто тут подкарауливали припозднившихся прохожих различные нынешние гопники и местная шпана.

В своё время, Герман, даже работая в прокуратуре, а потом и получив табельное оружие, обходил эти дворы другой дорогой. Просто лишь потому, что не любил вот таких конфликтов, да и за стрельбу по этим отморозкам потом не отпишешься, а тут что-то он задумался и пошел этой дорогой. Чёрт!

– Не курю, – спокойно сказал он.

В прошлом жизни, он курил как паровоз, хотя начал достаточно поздно – в 20 лет, и курил, получается, уже два года. Только в первый день он об этом забыл, а потом и не до того было. И на четвертый день он вдруг понял, что его абсолютно не тянет курить. Так что он решил и не начинать, вернее не продолжать, раз уж так получилось.

– Ну может тогда парочку десятков тысяч на жизнь дашь, – прописклявил противно один из троицы.

Он был самым маленьким из этой тройки местных преступных элементов, ростом не больше 165 см, и тщедушного телосложения.

Герман особенно таких не любил. Это были в основном самые трусливые и боящиеся всего твари. При этом, они были часто заводилами и создателями конфликтных ситуаций. Принимая на себя первый разговор с «клиентом», а потом сводя разговор к тому, что их чем-то обидели. Заводясь на ровном месте и раздувая конфликт, высасывая его из пустого пальца.

– И денежек вам не дам. Идите домой, убогие. – не выдержал Герман.

– Да ты охерел, урод, – завелся второй, который до этого молчал, сделал шаг к Герману и на уровне его пояса сверкнуло… Нож!

Рука, вооруженная ножом, резко приблизилась к голове, судя по всему его хотели напугать видом обнаженного лезвия ножа, опасно «играющее» холодным блеском стали у глаз.

Герман, не говоря ни слова, мгновенно ухватил гопника за предплечье и сжал. Тут же раздался хруст, а потом нож выпал из руки стоящего перед ним, и тот дико завыл на одной ноте. Из левой руки Германа на землю упала спортивная сумка, где у него была сменная одежда.

– Ах ты, сука, – раздался голос третьего, который находился слева от болезного бандита. В полутьме еле заметно что-то мелькнуло и Герман в последний момент дернулся… Он почувствовал, как по его левому боку что-то чиркнуло. А потом тот, которому Герман сломал руку заорал:

– Сука, ты же меня порезал!

Ну и неудивительно, ведь проскользнувший по боку Германа нож ткнулся в его тело, что удовольствия ему не добавило…

Герман резко ударил лбом в переносицу оруна, тот мгновенно заткнулся и просто осыпался вниз, а он развернулся к тому, что стоял слева, который испуганно смотрел на человека, которого он только что ударил ножом в бок и никак не мог понять почему тот не кричит или не падает…

Потом отмер и попытался ударить Германа ножом прямо в лицо, но тот резко сдвинулся влево, а его правая нога резко согнулась в колене, а потом носок ступни распрямившейся ноги ударил в центр живота нападающего.

Тот мгновенно сложился пополам и без звука рухнул на землю.

– Дяденька, я не с ними, дяденька, я не с ними… – заверещал мелкий третий шкет, развернулся и дунул так, что только пятки засверкали.

Герман решил, что тут ему делать больше нечего. Он быстро добрался до дома, а потом быстро прошел в ванную и закрылся там.

– Геша, – услышал он за дверью голос матери. – Ты вернулся?

– Да, мам, – он снял прорезанную легкую кожаную куртку, и тут увидел длинную прорезь на футболке в районе левого бока, на уровне желудка, которая была сильно пропитана кровью. Он чертыхнулся и стал медленно снимать её:

– Я вернулся, всё хорошо, – крикнул он в сторону закрытой двери. – Хочу душ принять, – он быстро достал из одного из ящиков на стене ванной бинт, марлю и перекись водорода, которые хранились у них здесь на всякий случай. Потом вылил перекись на вату и быстро сдернул футболку, а потом с содроганием бросил взгляд на место повреждения…

На левом боку был виден большой горизонтальный порез, судя по разошедшимся краям раны достаточно глубокий. Из него струилась темно-бордовая кровь. Но Герман практически не ощущал боли, а только небольшое жжение, но увидев масштабность повреждения подумал, что придётся вызывать скорую помощь.

Однако решил сначала попытаться обработать рану – поднёс вату и стал осторожно вытирать кровь, которая под воздействием перекиси за пузырилась и раздалось еле слышное шипение.

– Не понял?! – чем больше он оттирал кровь, которая от его прикосновений выходил из раны небольшими толчками, то тем больше поражался. Прямо у него на глазах очищенная от крови рана сначала медленно, а потом всё быстрее начала «сходиться»: края сомкнулись и стал виден лишь длинный неглубокий порез, а вот остался воспалённый шрам, а потом он стал все сильнее бледнеть и раз… не осталось даже шрама на теле.

– Охренеть! – он быстро снял джинсы и посмотрел на свой шрам сзади на бедре, который он получил в семнадцать лет по своей дурости.

Спрыгнул с крыши дома, вместо того, чтобы воспользоваться лестницей. Помогал родственникам строить баню. И не заметил в траве металлический штырь, на который благополучно и насадился, пропоров ногу чуть ли не до кости, получив рваную рану длинной в десять сантиметров. Крови было… Ничего, привезли в больницу, зашили. Правда долго заживало из-за инфекции, которая попала в рану. Шрам оказался на месте.

– Ладно, хоть это на месте, а вот куда порез делся? – он с напряжением смотрел на чистую кожу на боку, где буквально минуту назад был глубокий и большой разрез. Ничего!

– Интересно, а ведь это третья мегаплюшка, – задумался он, а потом достал из другого шкафчика бритвенные лезвия «Нейва», которыми он сбривал свою редкую щетину, вставляя в тяжелый металлический бритвенный станок. Вынул из бумажной обертки лезвие и морщась резко провел себя по указательному пальцу.

– Сука, больно! – смотрел он на порез и сочащуюся кровь.

Через полминуты от пореза не осталось и следа. Затем он залез в чашу ванной… Следующий полчаса ванная напоминала помещение садо-мазохиста. Он резал своё тело в самых разных местах. Напоследок даже перерезал себе ахиллесово сухожилие.

– Нет, больно всё-таки. Надо этим не увлекаться, – решил он, когда увидел, как разрезанное сухожилие полностью срослось. При чем было такое ощущение, что тело само сначала было в шоке от происходящего, но потом мобилизовалось – раны затягивались всё быстрее и быстрее с каждым разом.