Я задумался, после чего ответил:

– Много таких вещей. Например, субпродукты всякие, типа органов каких-нибудь. Глаза мерзость, например. Какой-нибудь говяжий глаз я бы не стал жрать ни при каких условиях.

– Ну а если окажется, что это самое вкусное, что ты ел?

– Если это выглядит как говно, пахнет как говно, то я не хочу это пробовать, потому что скорее всего это говно, а я не любитель говна.

– Ну а вдруг нет? А вдруг это не говно, а шоколад в виде говна? Вдруг это шутка или прикольная подача? А если окажется, что это самый лучший шоколад что ты пробовал в своей жизни? – не переставал он.

– Он уже не может быть самым лучшим, потому что я не хочу его и он мне отвратителен из-за своего вида, – вздохнул я. – То есть впечатление испорчено, и каким бы вкусным он не был – лучшим он не будет… Предпосылки говорят мне, что это говно, потому что это выглядит и пахнет и всё такое как говно, и какое-то качество, пусть то великолепный вкус или ещё чего, очернено этим фактом. Если я и попробую его, что навряд ли… Но если я и попробую его, и вкус его окажется приятным, то он всё равно не будет лучшим. Потому что любой шоколад, вкусом чуть уступающий этому, но выглядящий не как говно, мною будет восприниматься лучше. Так и говяжий глаз. Он отвратителен, я не ощущаю никакого интереса к поеданию его, так что даже если он и вкусен, то вкус его, восприятие и ощущение его будет очернено тем, что это говяжий глаз, который мне отвратителен. Блевота, может, тоже может быть приятной но вкус, но это, блин, блевота. Ты её тоже будешь жрать, потому что не попробуешь – не узнаешь?

– Ну всё равно… Как ты что-то узнаешь, если не попробуешь? Как можно ставить крест на чём-то, что ты видишь впервые?..

– Нет, постой, – я остановил его жестом руки. – Это разные вещи: что-то видеть впервые и уже иметь какое-то представление о чём-то. И там, и там, конечно, надо смотреть на предпосылки. Но если ты встречаешься впервые с чем-то, о чём не имеешь никаких сведений, то это задача сложнее. Но это не значит, что надо бежать сломя голову и жрать всё, что тебе подают. Так делают только долбоёбы, которые подыхают в своих заморских экспедициях к аборигенам.

– Ну и какие тут предпосылки могут быть в такой ситуации?

– А такие, что если тебе, допустим, абориген предлагает какой-нибудь фрукт, то получи всю информацию, какую только можешь. Посмотри на состояние людей, которые этот фрукт едят. Посмотри на сам фрукт, на его цвет, запах. Капни сок на кожу или ещё чего. Может это вкусный фрукт, но он ядовитый что пиздец, и ты сдохнешь как только проглотишь кусочек, а аборигены его жрут с детства и поэтому привыкли к яду?

– Так тебе в любом случае придётся попробовать его, чтобы прийти к выводу какому-то.

– Да нет. Если предпосылки говорят тебе, что не надо пробовать, то и не придётся. Например, запах фрукта противный или у тебя аллергия началась или раздражение на коже от его сока. А если тебе предпосылки ничего не говорят предостерегающего, то там уже тебе решать, держа в уме, что произойти может что угодно. Это касаемо новых вещей в твоей жизни. А касаемо тех, о которых у тебя уже есть информация… Ну, например, какая-нибудь песня. Вполне может понять, что она тебе не понравится, не слушая её.

– Каким образом? – устало спросил он.

– Ты знаешь, что я отвечу. Если предпосылки говорят, что это говно, то это, скорее всего, говно.

– Какие предпосылки тут могут быть?

– Ну, например, исполнитель. Если тебе не нравится его музыка, его стиль, жанр, не нравится ни одна из его песен, которые ты слышал, не нравится его аудитория, не нравится причислять себя к слушателям этого исполнителя, не нравится сам жанр или направление музыкальное, не нравится название, не нравится ещё что угодно, то вывод, блин, не трудно тут сделать и понять, что ты не хочешь её слушать, так что нахуя её слушать?

– Блин, ну а вдруг эта первая песня, которая тебе у него понравится? Все остальные не нравились, а эта понравится?

– Блин, так и говно на улице может оказаться шоколадом. Если исполнитель до этого исполнял только говно, а тут вдруг выдал что-то стоящее, то это проблемы исполнителя, что я не хочу его песни слушать и мне похуй, что это может быть что-то стоящее. Я не считаю, что что-то теряю, если не услышу песню, которая мне может понравиться. Мы щас с тобой сидим и я не слышу песни, которые мне могут понравиться, и что дальше-то? Если случайно услышу где-нибудь эту песню и мне она понравится, то ладно, хорошо. Но пока предпосылки мне говорят, что это срань какая-то, то я не буду тратить время и силы на намеренное прослушивание этого. Потому что тогда, чтобы уж точно ничего не упустить, придётся ВООБЩЕ ВСЕХ исполнителей ВСЕГО МИРА за ВСЁ ВРЕМЯ прослушивать, а то ведь у них тоже могут оказаться достойные песни, и вдруг я упускаю те, которая мне могут понравиться? Блин, а так ведь не останется времени на прочтение всех книг и на просмотр всех фильмов, а то вдруг я и там упускаю книги и фильмы, которые мне могут понравиться?! Сука… – я вздохнул, пытаясь выдохнуть раздражение от того, что мне приходится объяснять настолько очевидные вещи. – Если ты не можешь из предпосылок вывести какой-то итог, то ты, наверное, просто глупенький, тебе мозгов не хватает для этого. Поэтому иди ходи по городу и ешь говно, а то вдруг это самый лучший шоколад в твоей жизни кто-то обронил, а ты мимо прошёл, не попробовав. Нет? Не будешь таким заниматься? Почему? Как же ты узнаешь, если не попробуешь?

– Ну, одно дело, когда тебе подают его где-то или продают, а другое дело, когда ты находишь его на асфальте.

– Ну это и есть предпосылки. То есть из предпосылок ты какой-то вывод всё-таки можешь получить? Ну а что тогда ты жалуешься на мои взгляды? Может я вижу больше, чем видишь ты? Может я лучше замечаю предпосылки и последовательности и мне не нужно пробовать, чтобы сделать вывод? Может я просто более обширной и ценной лично для меня информацией обладаю, которая позволяет мне делать выводы?

Саша взяла тарелку с бутербродом, кружку с чаем, встала из-за стола и сказала:

– Достало споры ваши слушать… – и пошла в зал. За ней отправилась и Света.

Мы с Марком остались наедине. Разговаривать мне не особо хотелось. Да и ему, видимо, тоже. Мы с ним молча допили чай, сполоснули кружки и, выключив свет, тоже отправились в зал.

В зале Света и Саша смотрели телевизор.

– Что, сюда пришли спорить? Вам моё присутствие обязательно нужно? – пробормотала Саша.

– Да не, просто чай допили, что там сидеть? – ответил ей Марк и сел на диван. Затем он, нервно подёргав ногой, сказал: – Пошлите покурим.

Саша отложила тарелку с бутербродом и кружку с чаем на стол, девочки молча встали, и все они отправились на балкон.

Я уселся на уже своё, по ощущениям, место. Откинувшись на спинку, я автоматически направил свой взгляд на потолок. Он приземлился чуть дальше за люстрой. Я расфокусировал глаза, и из люстры, из её лампочек, вниз потянулись линии света, как будто бы пытаясь попасть в мои глаза. Несколько прямых спагеттинок то удлинялись, то укорачивались, словно были резиновыми и имели какие-то грузики на концах. Я задумался о том, почему я это вижу. Возможно, это игра света на моих ресницах или ещё чего, а размер у них меняется от биения сердца и мелких движений глаз. Попытавшись застыть, чтобы дать им доползти до моих глаз, я пролежал так неизвестное число минут. Эти полоски света в итоге просто растворялись ближе к нижней границе моего поля зрения.

Вернув свой взгляд обратно на мой уровень, я увидел всё размытым и слезящимся. Держа это во внимании, а также вспомнив, что иногда вижу множество светящихся белых точек, ползающих по моему полю зрения, словно сотни жучков-микробов, ищущих что-то и копошащихся только по им известным путям, я задумался: «Как отличить галлюцинацию или иллюзию, которую видишь, от физиологического процесса? Эти точки, например. Как понять, что я их вижу из-за какого-то процесса в глазах, а не помутнения рассудка? Если я приду к окулисту и пожалуюсь на них, то что он сделает, чтобы понять, что я действительно их вижу, а не наблюдаю галлюцинацию? Он ведь их не может увидеть. Он не может увидеть то, что я вижу. Как и если бы я видел галлюцинации. Как понять, что это физическая проблема, а не психическая?». Но рассуждать на эту тему мне не хотелось. Она, может быть, и интересная, но не сейчас. Сейчас… Я ничего не хочу. Кроме, может быть…