Закончив говорить и жестикулировать руками, Коля смотрел на меня вопрошающе. В его глазах было непонимание и раздражение, вызванное им. Я же не понимал, почему это всё его волнует.

– Ну… Сразу скажу по последнему вопросу – это дело техники, дело подхода к решению задачи и достижению цели. Так что вот. А что же касается остального… Всё за тем же, за чем кто-либо делает что-либо. Ради того же, ради чего всё делается. Ради чего люди утром поднимают голову с подушки. За тем, за чем все живут. Ради денег и секса.

Он молча стоял в недоумении от такой, по всей видимости, примитивной, но сильной мысли.

– Ради денег и секса? – медленно, отделяя каждое слово, произнёс он.

– Ради денег и секса. В мире всё только ради этого и делается. Деньги ради секса. Секс ради денег. Взаимосвязано, не исключает друг друга, фундаментально.

– Поверить не могу, что ты действительно так считаешь, – разочарованно сказал Коля.

– Дружище, я так не считаю. Просто так действительно работает мир. Ради чего я отдал деньги на автобус кому там… Лупарю? Ради секса. Деньги ради секса. Ради чего он хотел мне отсосать? Ради денег. Секс ради денег. Я хотел поехать на автобусе зайцем зачем? Ради денег. Я хотел найти Толяна зачем? Ради денег, – я рассказал ему это всё без лишних эмоций, ставя перед фактом.

– Ты и ко мне пришёл, получается, ради денег?

– Ну не секса же… Хотя, в какой-то мере…

– О чём ты?

– Да ни о чём, расслабься. Получается, что ради денег. Чтобы узнать номер квартиры Толяна, чтобы забрать у него мои бабки. Ну и заодно тебя проведать. Проведать… Тоже, наверное, каким-то образом ради денег или секса. Ну, ты не обижайся. Так работает мир. Я мог руководствоваться другими намерениями, просто в итоге-то всё равно в любом случае получится это.

– Ну да, денег же на проезд ты у меня попросил. Получается, что ради денег. Хотя бы не секса.

– Ну…

– Что «ну»?!

– Пока мы стояли и пялились в темноту, я думал о том, как мог бы попялить твою деваху. Не то чтобы я хотел. Но если бы мне пришлось… Так что в какой-то мере ради секса тоже, – сказал я и посмотрел в междеревьевую тьму.

– Почему тебе всегда нужно быть таким уёбком?! – спросил он раздражённо, сдерживаясь, чтобы не крикнуть на меня.

– Братан, уёбок не я, а мир. Я просто продукт окружающей среды, – развёл руками я.

– Что это ещё значит? – уже спокойнее спросил Коля.

– А то и значит. Я такой, каким меня сделала окружающая среда: уёбок-мир и уёбки-люди. И никакой больше.

Он молча смотрел на меня и явно ждал чего-то ещё. Я сделал глубокий вдох-выдох и продолжил:

– Уёбок-мир задаёт условия: всё ради денег и секса. Уёбки-люди следуют этим условиям. Некоторые люди уёбки больше, чем остальные. Поэтому они забирают больше денег и секса, отбирая всё это у остальных. А уёбки поменьше вроде нас вынуждены довольствоваться крохами, оставленными большими уёбками. И ничего не поделаешь! Это всё большое уебанство! И нужно стараться стать уёбком больше, чтобы получить больше денег и секса! Иначе те уёбки, которые уже большие, просто не дадут тебе всего этого! Политики, которых ты никогда не видел и, возможно, даже не знаешь об их существовании, влияют на твою жизнь! Ты просто представь это, блять: ты живёшь в какой-нибудь пизде-глуши на севере Сибири, а уёбок, которого, возможно, ты никогда не увидишь, которого знаешь только по агитационным бумажкам-брошюрам предвыборным, который сидит где-то там, куда ты, возможно, никогда даже не подумаешь пойти, влияет на твою жизнь прямо сейчас, чтобы забрать твои деньги и секс, оставив немножко для тебя, чтобы ты подумал, что так и надо, потому что так было всегда. Это кошмар! Как это возможно?! И уёбок-мир даже не собирается меняться! Вернее, он меняется. Чтобы ещё больше охуеть и забрать возможность следовать условиям у ещё большего количества людей.

– Ты…, – было начал перебивать меня Коля, но я не дал ему продолжить:

– Один мой знакомый как-то раз сказал мне кое-что, что немного, так сказать, раскрыло мои глаза. Мир новый. Но люди старые. Понимаешь? Мир меняется. Но люди не успевают меняться вместе с ним. То, чем раньше можно было заработать деньги и секс, сейчас больше не нужно. Открыты новые горизонты вместо тех способов. Но люди просто не готовы к этому. Я поясню, смотри. Вот раньше, давным-давно, были, например, воины-наёмники. Их мог нанять любой желающий. Раньше были, например, философы-параситы. Богатые люди брали их к себе, кормили и давали кров просто, чтобы иметь при дворе умных людей. Раньше были, например, шуты. Правители любили их. И кровь этих наёмников, параситов и шутов передавалась от поколения к поколению. И сейчас уйма людей, потомки этих наёмников, параситов и шутов, в чьих венах течёт их кровь… Им суждено быть ими по крови, пусть даже они не осознают это. Их нрав, их подход к жизни, всё их существование сводится к этому. Но уёбок-мир и уёбки-люди… Наёмники теперь вне закона, их нельзя нанимать. Тунеядство критикуется обществом, философы вынуждены идти на заводы. А правителям больше не нужны шуты. Зато есть пространство для уёбков, чья история не шла наравне с историей человечества по значимости и длине. Все эти новые профессии, работы… Редкий воин вынесет бремя мерчендайзера. Редкий моряк выдержит офис на суше. Редкий…

– Вот про это я и говорил, – перебил меня Коля. – Противоречивая личность. Ты можешь задвигать с таким энтузиазмом и с такой силой вещи, которые являются таким бредом… Это тебе твой друг рассказал?

– Не друг. Знакомый. Его трудно назвать другом. Весьма… Антисоциальная личность. Но да. Он. И я склонен этому верить. Мир пытается нас поиметь. Потому что так он работает, – переведя дух, ответил я. Такие речи вызывают у меня сильные эмоции.

– Я считаю, что мы с тобой друзья. И вот что я хочу тебе сказать. Ты акцентируешь внимание только на плохом. Тебе надо пересмотреть свои взгляды на жизнь.

– Что, типа начать получать удовольствие от того, что меня ебёт мир?

– Ты не так понял.

– Дружище, я последние три месяца провёл в психбольнице, где вокруг меня были люди, обречённые на говённую жизнь, часто не по своей воле. Сейчас я вышел и мне захотелось ощутить что-то приятное. Но гнилой пидорас измазал мой хуй в крови и я даже не кончил, а только зря потратил единственные деньги. А ебаный мудак, который должен мне денег, куда-то съебал и я их не имею. И сейчас мне надо хуярить на другой конец города, а я не знаю, как. И хуярить мне туда нужно потому, что дома до меня никому не дела, и я не ощущаю, что хочу домой. Я не уверен в том, что вообще такое дом и что он есть у меня… Так что скажи мне: какие взгляды мне нужно пересмотреть, чтобы перестать видеть всё это?

Очень странно, но я не чувствовал ничего, пока перечислял всё это. Хотя следовало бы хотя бы погрустить, наверное.

– Это очень сложно объяснить, – положил мне на плечо руку Коля. – Я понимаю тебя и твою печаль, но… Со временем ты поймёшь, что я имею в виду. Ты создаёшь мир, а не он тебя. Просто думай иногда об этом, о том.

Ещё где-то минуты три мы молча постояли под бледно-жёлтым светом придомового фонаря. Я дышал лёгким морозным воздухом. Лёгким потому, что им было легко дышать. Что очевидно. Пытался перевести дух, потому что почувствовал, как с чего-то вдруг подросло давление крови, а ещё по краям лица начали бегать мурашки, пощипывая и покалывая их. «Парастезия», кажется, врачи называли такое. Я это запомнил.

– Ладно, время уже позднее. Мне пора спать, а тебе ещё как-то добираться до Марка. Удачи с этим. Надеюсь, доберёшься без проблем, – сказал Коля и зевнул.

– Да. Пора бы уже идти, а не стоять и морозить тебя тут. Прости за поздний визит.

Мы по-дружески обнялись, и он развернулся, собираясь открыть дверь подъезда.

– И это. Прости за слова о девахе твоей, – окликнул его я.

– Да ладно, фигня, – через плечо сказал Коля. – Давай до встречи.

И он скрылся в нутре дома.

«Конечно, я не настолько глуп, чтобы верить в то, что сказал про секс и деньги. Но я достаточно умён, чтобы это знать», – подумал я, стоя неподвижно у закрывшейся двери и обрабатывая случившийся разговор. Но время было идти.