Как резко эти месяцы скрежещут
гражданской необъявленной войной:
мужчины, женщины, угрозы, крики,
а в это время в городе враждебном
и на песках пустынных побережья,
над морем и его правдивой пеной
в солдатском платье воцарилась Осень,
медлительная, с пепельною гривой —
захватывает пядь за пядью землю.
То дремлет, то очнётся Чили. Солнце
о чём-то размышляет в жёлтых листьях,
слетающих с истерзанного неба,
как политическая слепота.
Ещё вчера повсюду было людно,
а ныне вольное уединенье —
твоё, моё, всего и вся — желает
пройтись по магазинам, по мечтам,
найти прямоугольник отчужденья
с ещё зелёным деревом, дрожащим
перед распадом, перед тем, как сменит
парчу на нищенское одеянье.
Я возвращаюсь к морю в тоге неба:
безмолвье между циклами волны
чревато неизвестностью тревожной —
жизнь затухает, замирает кровь,
пока не грянет новое движенье
и голос вечности не оживёт.
