– Ты не черств, Майкл, – мягко сказала мать. – Ты повел себя так, как повел бы любой на твоем месте.

– Мне все равно стыдно, – признался Майкл. – Во мне нет ни человечности, ни сопереживания. Я тебе не звонил, ты первая позвонила мне, хотя я… я повел себя тогда как последний…

При матери он не мог произнести слово, которое пришло ему на ум.

– Я себя скверно чувствую, – продолжал Майкл. – Все, чего я хотел добиться, ускользало от меня. То, что я делал, я считал правильным, но со временем это приносило мне только вред. Вот и сейчас – ты приехала ко мне, сообщила ужасную правду, я себя чувствую преотвратно, я переосознаю все свои поступки – все они привели… не к тому, что я ожидал.

– О чем ты? – удивленно спросила мать. – Какие поступки?

– Разные, – уклончиво ответил Майкл. – Долго рассказывать. Как бы там не было, все это не идет в сравнение с тем, что приходится переживать тебе. То, что ты приехала ко мне, помогло мне осознать что то, от чего я страдал – это сущие пустяки. Я такой дурак.

– Что за поступки? – вновь спросила мать.

– Не имеет значения. Это прошлое.

– Но я хочу знать, – настаивала мать. – Мне действительно хочется знать, как ты живешь, что у тебя за проблемы…

– Несущественные, – сказал Майкл. – Было бы что-то важное, сравнимое с твоей болезнью, я бы тебе сказал.

– Не думаю, – задумчиво произнесла Амалия. – Ты всегда был скрытным. И упрямым. Потому не буду допытываться, сам скажешь, если захочешь. Помню, ты в пять лет съел весь малиновый джем, который я купила на день рождения Клоду. Ты до последнего отнекивался, говорил, что Клод сам его взял, несмотря на то, что пальцы твои были испачканы джемом.

– Да уж, – пытался улыбнуться Майкл. – Но честно, ничего страшного не случилось, просто я зацикливаюсь на некоторых проблемах.

– Какие? – спросила мать. – Девушка?

– Нет, – с улыбкой ответил Майкл. – Уже нет.

Мать внимательно посмотрела на сына.

– Ты с кем-то недавно расстался?

– Хм… да. Буквально три часа назад.

– Не переживай, – весомо заявила мать. – По юности все через это проходят, прошлые отношения это своего рода опыт, найдешь себе другую пассию и прежних ошибок не совершишь, будет на что опираться.

– Да я уже не переживаю, – честно ответил Майкл. – У меня несколько другая проблема. Не могла бы ты поговорить с Филом по поводу моего… мотоцикла?

Мать тяжело вздохнула.

– Могу, но… ты же знаешь, что он ответит.

– Просто попробуй, – сказал Майкл. – Это было бы важно для меня. Не хватает мотоцикла. Просто бы сесть на него и умчаться куда-нибудь по пустынной дороге. Это заметно скрасило бы мою жизнь.

– Может и к лучшему, что у тебя сейчас нет мотоцикла, – рассудительно заметила мать. – Знаешь, сколько аварий случалось с мотоциклистами? И сколько из них кончались летальным исходом?

– Сколько? – немного вызывающе спросил Майкл.

– Ну… много, – уклончиво ответила мать. – Ты сам об этом знаешь прекрасно, но ты все равно надевал шлем и уезжал куда-то, несмотря на огромный риск, несмотря на мои предупреждения…

– И без очевидных рисков можно кончить летальным исходом, – спокойно отметил Майкл. – Заболеть, например. Как ты сейчас…

– Давай не будем говорить о моей болезни, – с ноткой раздражения перебила его мать. – Я тебе сказала, что ситуация стабилизировалась, это лучшее, на что сейчас я могу рассчитывать.

– Но не просто так ты же сюда приехала? – спросил Майкл. – Если бы не твоя болезнь, вряд ли бы мы с тобой свиделись.

– Так ты не рад, что я приехала? – сощурив взгляд, спросила мать.

– У тебя четвертая стадия рака, как я могу теперь вообще радоваться? – вопросом ответил Майкл.

– О болезни я могла бы сказать тебе по телефону, – сказала мать. Черты ее лица заметно напряглись. – Я приехала, чтобы просто увидеть тебя, посмотреть, как ты живешь, все ли с тобой в порядке.

– Раньше же почему не приезжала? – спросил Майкл. Жалость к матери мгновенно испарилась, появилась ярость, которая стала для него удивлением. – У нас было предостаточно времени, чтобы обсудить мою жизнь, но сделала это ты тогда, когда поняла, что времени у тебя совсем не осталось!

– Ты что… ты уже хоронишь меня? – запинаясь, спросила мать, удивленная резкостью слов сына.

– Вовсе нет, – твердо ответил Майкл, – но ты сама понимаешь, что такой вариант весьма вероятен.

– Если тебя гложет чувство ненависти к Филу, то это не повод перекладывать свою ненависть на меня! – вспылила мать.

– Я тебя не ненавижу, – спокойно сказал Майкл. – Я тебя люблю, и я очень не хочу, чтобы наш разговор кончался очередной ссорой. Просто я хочу поговорить с тобой начистоту, без притворства.

– Я уже сказала тебе, что я была для тебя плохой матерью. Именно это объясняет наши редкие встречи.

– До Фила ты была обычной матерью… – начал было Майкл, но мать его оборвала.

– Откуда ты знаешь, какой я была? Ты был совсем еще маленьким.

– Я в этом уверен, – просто ответил Майкл. – Ты сама это знаешь, притворяться не надо.

– Ты к чему завел такой разговор? – недовольно спросила мать.

– Хочу с тобой честно поговорить. Пока… пока есть такая возможность.

Наступило неуютное молчание. Спустя пару мгновений мать спросила.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Правду.

– Я жду твоего вопроса.

– Вопрос все тот же. Почему же ты раньше не приезжала ко мне? Только про то, что ты была плохой матерью говорить не надо – во-первых, это не причина, а лишь уход от ответа, а во-вторых, это не правда, и доказательство тому Клод.

– Я думаю, ты знаешь, почему, – проговорила мать, смотря под ноги.

– Фил? – высказал догадку Майкл.

– Именно, – подтвердила мать.

– Обязательно под него прогибаться? У тебя свое-то мнение есть?

– Есть, но… Зачем ты начинаешь эту тему, ты же знаешь, что ни к чему хорошему это не приводит? – Мать умоляюще посмотрела на Майкла, взгляд того не смягчился, мать поспешно добавила. – Мне врач сказал, что следует избегать нервных стрессов, это негативно влияет на мое здоровье…

– Неужели за все эти годы ты ничего не хотела изменить? – спросил Майкл. Данный вопрос созрел у него давно, и ему не терпелось услышать на него ответ. – Неужели тебя устраивало твое положение, положение, в котором оказался я? Неужели ты получила то, чего хотела?

– Ты же знаешь, что нет! – воскликнула мать. – Никого это не устраивало. Меньше всего я хотела, чтобы вы с Филом ссорились. К тому у нас родился Клод. Я хотела, чтобы он был счастлив. И мне искренне жаль, что ты вырос в гораздо более худших условиях, чем он.

– Первый блин комом? – саркастически спросил Майкл.

– Тебе все равно, что я чувствую, да? – жалобно спросила мать.

– А тебе?

– Неужели все это из-за мотоцикла? – с видом человека, на которого снизошло озарение, произнесла Амалия.

– Это вишенка на торте, – философски молвил сын. – А торт многослоен.

– Ну и на каком слою торта засела твоя любимая мать? – спросила Амалия, пытаясь копировать сарказм сына.

– Ни на каком, – ответил сын. – Ты его испекла.

Амалия моргнула и непонимающим взором уставилась на Майкла.

– В смысле… То есть, ты… ты винишь во всем меня?

– Я этого не говорил, – пояснил Майкл. – Просто торт ты приготовила Филу, ты сделала все возможное, чтобы торт был на заглядение, чтобы Фил пальчики облизывал. И сама, я уверен, им власть налакомилась.

– Кончай с этими идиотскими сравнениями! – рявкнула мать.

– Хорошо, – безмятежно произнес Майкл. – Давай без сравнений, начистоту, как и должно быть. – Он набрал воздух в грудь и быстро заговорил. – Ты позволяла Филу унижать меня, выкинуть из дома, ты и пальцем не пошевелила, чтобы облегчить мою участь. После этого тебе хватает наглости заявлять о том, что ты просто плохая мать, что во всем виноват Фил, да? Фил, конечно, та еще сволочь, но не он заставил тебя отречься от меня, если бы я что-то для тебя значил, никакой Фил не смог бы остановить тебя, и ты бы регулярно приезжала ко мне, а не тогда, когда ты смертельно больна, когда ты вдруг осознала, какой вред ты причинила мне, вычеркнув меня из своей жизни.