Глава 1.

– Ох, миледи! Чтобы сказала ваша матушка, узнай она что вы…

– Моей матушке, нужно было тщательнее выбирать сердечные привязанности, – перебила я Сэма. – Прости, мне пора бежать. Сегодня трудный день.

Намотав шарф на шею, выскочила на улицу, с неба сыпалась снежная крупа, а промозглый ветер, от которого казалось, нет спасения, тут же попытался пробраться сквозь пальто, залетая в рукава и капюшон. Надвинув капюшон поглубже, быстрым шагом пошла по тротуару. На душе было пакостно, не стоило грубить Сэму, он не виноват в то, что случилось. Быстро оглядевшись по сторонам, поспешила перейти улицу. Через несколько десятков шагов нос уловил вкусный запах сдобы и карамели. Темно-зелёная дверь открылась как раз в тот момент, когда я проходила мимо.

– Доброе утро, леди Сторн, держите, сегодня ваши любимые, с карамелью. – Весело улыбнулась госпожа Бон.

– Огромное спасибо, вы просто чудо госпожа Бон. Чтобы я делала, в это холодное утро без вас?! – улыбаясь в ответ, сказала я, принимая теплый бумажный пакет.

– Да бросьте, – отмахнулась с улыбкой она, – Если бы не вы…

– Госпожа Бон, ну сколько раз нужно говорить, это случайность, я просто была рядом, вот и всё, – перебила её я.

– Ну, просто, не просто, а вы спасли моего мальчика! И не спорьте со мной, я всю жизнь молить Богиню буду за вас…

– Ещё раз спасибо госпожа Бон, – опять перебила я словоохотливую женщину. – Мне пора, простите, сегодня предстоит трудный день, новое поступление, так что я побегу, пока не остыло всё.

– Конечно-конечно! Бегите-бегите. А я Майка пришлю к обеду. – Всплеснула руками госпожа Бон, и скрылась в дверях.

Вздохнув, прижала теплый пакет ближе, посмотрела на часы, уже почти восемь сорок, день действительно предстоит не простой.

Через пять минут я стояла пред дверью, отряхивая с плеч и шарфа снег. Толчок, дверь распахнулась без скрипа, пропуская в тёплое и освещённое нутро коридора. Быстро развесив одежду, поспешила на кухню, вернее даже не кухню, а маленький закуток, снабженный столом, тремя стульями, и тремя навесными шкафчиками, за дверцей одного был прикреплён маломощный морозильный артефакт, за второй, наоборот тепловой. Так что, если надо можно как разогреть готовую еду, так и охладить. За третьей дверцей стояли сахар, чай, кофе, кружки, чашки и блюдца. А ещё всяческие конфетки, печеньки, пряники, и другие весьма полезные для настроения, но вредные для фигуры, вкусности. Достала свою кружку, и одно блюдце, на которое выложила ещё теплые булочки, политые карамелью. А в кружку перелила ещё горячий ароматный кофе. Ну не любила я пить из тонких бумажных стаканов. Кофе, особенно такой вкусный, нужно пить из кружки, согревая продрогшие пальцы о теплые стенки. Вдохнув аромат кофе и сдобы, на мгновение прикрыла глаза. С запахами нахлынули воспоминания…

Пансион госпожи Зари. Три года назад.

– … Примите мои соболезнования леди Сторн, – глухо, как через вату доносился до меня голос поверенного нашей семьи. – К сожалению, полиции не удалось найти господина Доусона. Следствие установило, что он сбежал, в тот же вечер, когда обнаружили тело вашей матушки. Как ясно из протокола, погибшая леди Сторн, ваша матушка, обнаружила его в объятиях одной из дам полусвета в вашем особняке. Случилась неприятная сцена. Как показали свидетели, ваша матушка была в сильном гневе. Были слышны крики, и звон бьющегося стекла, ссора продолжалась недолго. Со слов вашего дворецкого, спустя несколько минут после появления вашей матушки, из особняка выскочила та самая… гм… та дама, а потом, буквально через пять минут, и господин Доусон. Горничная, решив, что леди понадобятся успокоительные капли, вошла в гостиную, и обнаружила тело вашей матушки… что касается финансового состояния дел… К сожалению, ваша матушка была слишком беспечна… она всецело доверяла господину Доусону… и скрывала до последнего…

– Что вы хотите сказать, господин Патерсон? – сухо спросила я.

– Мм-м.… понимаете, ваша матушка… она давала очень большие суммы своему жениху, господину Доусону, а все его проекты на поверку оказались только красивыми обещаниями…

– Как я вас поняла, мать отдала ему всё наше состояние? – прямо глядя в глаза мистера Патерсона, спросила я. – Насколько всё плачевно?

– Очень, леди Сторн, драгоценности, экипаж, особняк, поместье, всё заложено. На счетах несколько сот золотых. Через неделю истекает срок по закладным. Мне очень жаль, простите, но я ничего не мог сделать. Ваша матушка, она … – он вздохнул.

– Спасибо, господин Патерсон, я всё понимаю, не стоит винить себя. Когда похороны?

– Завтра… -тихо сказал поверенный. – Я взял на себя смелость всё подготовить…

– Ещё раз спасибо, вы меня простите, но мне нужно идти…

– Да, конечно, леди Сторн, позвольте мне прислать за вами экипаж?

– Да, это было бы прекрасно, а сейчас, с вашего позволения…– Развернувшись, вышла из кабинета госпожи Зари.

Под сочувствующими взглядами прошла в свою комнату. С глухим стуком закрывающейся двери, пришло понимание. Всё. Точка. Я осталась одна, совсем одна.

– Ты потом подумаешь об этом Сандра, сейчас надо действовать… – громко сказала сама себе.

Подошла к зеркалу, поправила выбившуюся из пучка прядь, разгладила складку на юбке форменного блекло-коричневого платья. Да уж, даже это строгое платье и прилизанные волосы не придавали мне вид истинной леди. Так и слышу голос матушки: – Слишком вульгарна, вся в прабабку… Ладно, не того сейчас. Вышла из комнаты и вернулась в кабинет госпожи Зари. Разговор получился занятный, меня уговаривали остаться в пансионе, обещали и должность, и кров, но я точно знала, что не останусь. Получив свой диплом, и все сопутствующие бумаги, собрала вещи, поймала экипаж, и отправилась в свой, пока ещё свой, дом. Из прислуги остались только старый дворецкий Сэмюэль, и самая младшая из горничных, Тина. Им просто не куда было идти… И всё же я была им благодарна. Наутро, как и обещал господин Патерсон, прибыл экипаж. Церемония прощания была скромной и малочисленной. Кроме нас троих и господина Патерсона, присутствовал только клерк из банка, и то только для того, чтобы напомнить мне, что через неделю я должна или покинуть дом, или внести около трёх миллионов золотых, это с учётом процентов… Я заверила его, что переживать не стоит, и через неделю покину дом. И до окончания срока просила не беспокоить. После похорон, я отправилась в банк. Получив на руки оставшиеся семьсот золотых, наняла пять огромных фургонов, пять бригад грузчиков… и за три дня, вывезла из особняка и поместья все вещи! Абсолютно всё! Оставив только голые стены! Лица клерков из банка, были малой наградой за все мои мытарства.

– Но позвольте! – вскричал самый старший из них, господин Трайн. – Где вся обстановка? Где вещи? Где экипаж? Драгоценности? Картины? По договору…

– Согласно договору, – не вежливо перебила я его, – пункта пять точка семнадцать, на странице двадцать семь. Банку отходит только, земля и поместье в Уотшере, дом шестнадцать, по улице Белой Ночи, в городе Санитра. Личные драгоценности, принадлежащие леди Эолантре Виктории Сторн. И четыре скакуна вороной масти, общей стоимостью, два миллиона восемьсот сорок тысяч золотых. Сумма кредита, предоставленного вашим банком леди Эолантре Виктории Сторн, составляла два миллиона пятьсот тысяч золотых. Сумма процентов за четыре года составила триста тридцать девять тысяч восемьсот девяносто пять золотых. Что же касается экипажа, обстановки, вещей, произведений искусства, и родовых драгоценностей графов Сторн, нет ни одного упоминания об этом, ни в одном из пунктов договора, я права господин Трайн? Насколько я поняла, личные драгоценности принадлежащие леди Эолантре Виктории Сторн, уже находятся в ячейке банка, что подтверждает опись и приложение номер три к договору. – закончила я.

Скрежет зубов господина Трайна был слышен, наверное, даже во дворце.